Лоуренс Гоуф - Случайные смерти
Но и одного глаза Джерри было достаточно, чтобы понять: терпение Фрэнка лучше не испытывать.
Пиво не заставило себя ждать. Фрэнк запрокинул бутылку и деликатно глотнул.
Джерри принялся драить стойку, выписывая стремительные круги маленькой белой салфеткой. Центробежная сила быстро отнесла его на безопасное расстояние.
Фрэнк поднес к носу бутылку. Слегка повысив голос, спросил:
— «Роллинг Рок» есть, Джерри?
— Простите.
— Почему нет?
Бармен пожал плечами. Табличка с именем блеснула на свету.
— Вероятно, недостаточный спрос.
Фрэнк сказал:
— Пойди-ка сюда на минутку.
Джерри нехотя приблизился. Да, малый явно хромает.
— Порошка достанешь, Джерри?
Бармен отшатнулся.
— Кто вам сказал?
— Никто. Я просто спрашиваю. — Фрэнк улыбнулся. У него была хорошая улыбка, зубы словно сахар. — С виду ты толковый, можешь помочь.
— Я могу помочь, если вы испытываете жажду. У вас другие проблемы, тут я бессилен.
— Пакетик размером с ноготь, — сказал Фрэнк. — На пару затяжек. — Он улыбнулся. — Я что, у тебя грузовик кокаина прошу? Ну ладно, не дури.
Джерри оглядел бар.
Фрэнк раскрыл бумажник, показал права, выписанные на имя ньюйоркца Бобби Костелло. Бармен мельком взглянул на права и уставился на толстую пачку денег.
— Сейчас дежурит один портье… Зовут Роджер. Коротышка, лет за пятьдесят. На голове седой ежик…
Фрэнк бросил на стойку две двадцатки.
Джерри покачал головой.
— Нет, спасибо. Деньги возьмет Роджер, не я.
— За пиво.
— Пиво за счет отеля.
Фрэнк пожал плечами, сунул деньги обратно в бумажник. Вышел в холл и сказал служащему в окошке, что хочет поговорить с Роджером. Налево от окошка пыхтел маленький паровозик в стеклянном футляре. Чудо техники, подумал Фрэнк. Он рассматривал отражающегося в стекле Роджера, который, неслышно ступая, подходил сзади. Фрэнк считал, что по тому, как человек держится, как ходит, о нем многое можно сказать. Он развернулся, когда Роджер протянул руку, чтобы тронуть его за плечо. Тот вздрогнул от неожиданности, однако быстро овладел собой.
— Чем могу служить, сэр?
На нем был аккуратный серый костюм с темно-синим кантом без всякого золотого галуна. Глаза карие. Спрашивая, он отступал назад, чтобы оказаться вне досягаемости Фрэнкова кулака. И теперь ждал, свесив по бокам мягкие ручки. Фрэнк улыбнулся. У Роджера хватило соображения не улыбнуться в ответ.
Фрэнк сказал:
— Я говорил с Джерри, там, в баре. Он полагает, что ты можешь мне помочь.
— Друг Джерри — мой друг. Вы живете в отеле?
Фрэнк кивнул.
Роджер сказал:
— Тогда, если вы назовете номер комнаты, она поднимется прямо к вам.
Фрэнк стряхнул пепел на ковер, выпустил дым из ноздрей.
— Мне не нужна женщина. — Фрэнк поднял руки, словно для обыска. — Стукни меня.
— Простите?
— В живот. Ну, не тяни.
Роджер окинул просторный холл быстрым взглядом. Затем легонько ткнул Фрэнка.
— Нет, по-настоящему.
Роджер спросил:
— Мне за это заплатят? — и вдруг врезал правой наотмашь.
На звук удара удивленно обернулся коридорный. Роджер баюкал свою руку, Фрэнк улыбался, не выпуская сигареты из зубов.
— Боже! — Роджер пососал костяшки пальцев, осторожно повертел кистью.
— Я весь такой, — сказал Фрэнк. — Твердый, как скала. А ты вообразил, я из тех, кто готов платить за такие штучки, да?
— Некоторые людишки такие дела выделывают, что, будь они хоть Кэри Грант и Мел Гибсон вместе взятые, все равно очень больно, зато и обойдется недешево.
Фрэнк наморщил широкий лоб.
— Какие дела?
— Не важно. Ну, а если не девочка, то что вам нужно?
— Наркотики, — ответил Фрэнк.
— Кокаин? Щепотку могу подбросить, но ничего серьезного. Разве что граммульку-другую. Впрочем, если хотите, дам вам номерочек, свяжу с нужными людьми.
— Пара затяжек — все, что мне нужно, — сказал Фрэнк. С его точки зрения, увлекающиеся наркотиками по-настоящему — люди несерьезные.
— Получите четверть унции.
Роджер согнул ногу, и Фрэнк готов был предположить, что тот сейчас расстегнет молнию и помочится прямо на кресло. Но Роджер лишь потер башмак о брючину и полюбовался блеском.
Фрэнк сказал:
— Годится.
— Сотня с доставкой в номер. Прибудет скорее, чем пицца от «Домино».
Пепел с сигареты Фрэнка упал на ковер. Он спросил:
— Кому платить?
— Тому, кто постучит в дверь. Больше ничего не надумали? Может, все-таки женщину? Или кого еще?
— Не говори гадостей. — Фрэнк холодно улыбнулся. — Я в пятьсот восемнадцатом. Легко найти — прямо за номером, где телевизор орет на полную катушку, — и двинулся через холл к лифтам.
Роджеру пришлось отскочить в сторону — на него шел паровой каток, который расплющит в лепешку и не остановится. Фрэнк еще в детстве превосходил габаритами сверстников и быстро понял, как извлечь толк из своей массы, как пугать и унижать людей, при этом и пальцем никого не трогая и словно бы даже не имея подобных намерений. Собственно говоря, люди ломались, именно сделав печальное для себя открытие, что Фрэнк их просто не замечает. В нем было шесть футов четыре дюйма роста, а стрелку весов зашкаливало. Когда он выходил прогуляться, на тротуарах рассеивалась толпа. Когда его мучила жажда, у стойки бара обязательно оказывалось свободное место. Несколько лет назад вес его приближался к тремстам фунтам. Грузный и продолжающий грузнеть. Выстрел, предназначавшийся другому, отправил его на строгую диету, за которой последовали полгода больничной кухни. С тех пор он не знал забот с лишним весом. Если взглянуть на все со светлой стороны, можно сказать: не было бы счастья, да шальная пуля помогла.
В лифте, сверкающем алюминием, Фрэнк поднялся на пятый этаж, всунул пластмассовый прямоугольник в замок и отпер дверь. Уходя, он оставил включенными телевизор, кондиционер, светильники. За все платит Ньют. Фрэнк ослабил узел галстука и плюхнулся на кровать. На улице сирена выводила единственную известную ей песню.
Фрэнк коротал время, глядя телевизор и доводя до совершенства изящное искусство выдувать маленькое колечко дыма сквозь большое. Наконец в дверь отчетливо постучали.
Фрэнк крикнул:
— Открыто! Заходите!
Лет пятнадцать и безукоризненная фигура — пока еще немножко черновик, но уже мучительно женственна. Кожа, где она видна, белая и гладкая, как лист бумаги. Волосы, выцвеченные перекисью, собраны во французскую косичку. Плотно облегающий костюм из лайкры цвета электрик, зашнурованный розовой тесемкой. На шее золотая цепочка с крестиком. Массивные мужские водолазные часы оттягивают левую руку. Пол-лица закрывают солнцезащитные очки на манер авиаторских с зеркальными стеклами. Рот большой и чувственный, губы цвета переспелой вишни.
Фрэнк, заинтересовавшись, сел, чтобы получше ее разглядеть. Она щелкнула выключателем. Задернулись занавески. Поскольку телевизор был включен, освещения хватало.
Фрэнк спросил:
— Ты откуда взялась?
— Роджер послал. — Она театральным жестом сняла очки. Бледно-голубые, как льдинки, глаза. Захлопнула дверь пяткой крошечной кроссовки из белой кожи с синей полосой, улыбнулась.
Фрэнк сказал:
— О присутствующих не говорят, но, как я уже объяснил Роджеру, мне не нужно ничего, кроме понюшки порошка. Постель меня нисколько не интересует.
— Как тебя зовут?
— Фрэнк.
Покачивая бедрами, девушка пересекла комнату и села на краешек колоссальной кровати. Она стянула с него башмак и принялась легко массировать ногу. Даже сквозь пропотевший носок ее пальцы освежали, успокаивали.
Она сказала:
— Я видела тебя в холле.
Фрэнк ждал. Что-что, а ждать он умел. Полезная привычка, когда сидишь в тюрьме. Или работаешь на людей вроде Ньюта. Девушка сказала:
— Я подумала, что ты симпатичный.
— Да что ты!
— О присутствующих не говорят, но я обожаю крупных мужчин. — Она улыбнулась, давая понять, что над ним подтрунивают. За башмаком последовал носок. Она наклонилась и поцеловала его большой палец. — Какого ты роста?
Фрэнк сказал. Она сняла с него второй башмак и второй носок.
— Приятно, правда?
— Наверное, если бы я был в настроении.
— Расслабься, и оно придет.
На тумбочке рядом с кроватью тихо заверещал телефон. Фрэнк снял трубку. Роджер сказал:
— Ну как там у вас, все в порядке?
— Как ее зовут?
— Лулу. Дай-ка мне ее.
— Скажи волшебное слово.
— Пожалуйста, — быстро добавил Роджер.
Фрэнк передал трубку. Лулу сказала: «Алло», потом кивнула, произнесла: «Не волнуйся об этом, береги сердце», и протянула трубку Фрэнку.
— Роджер хочет поговорить с тобой.
На трубке осталась помада. Фрэнк вытер ее о подушку.
