Фридрих Незнанский - ...И грянул гром
Вернувшись в комнату, которая уже пропиталась, казалось, запахом смерти и крови, Мартынов отвел в сторону следователя, вкратце пересказал ему свою беседу с хозяйкой квартиры, и тот дал добро на телефонный звонок отцу Валерии.
Уже вырисовывалась рабочая версия убийства, и оставалось немногое, чтобы запустить ее в оперативно-следственную разработку.
Когда до отца Валерии дошел наконец-то страшный смысл непонятного поначалу телефонного звонка, он глухо застонал и словно лишился дара речи. Уже привыкший к подобной реакции за те несколько лет, что он работал в уголовном розыске, Мартынов вынужден был напомнить о себе деликатным кашлем.
— Да, я слушаю вас, — послышался в трубке глухой, слегка надтреснутый мужской голос.
— Вы могли бы сейчас подъехать?
— Вы имеете в виду…
— Да.
— Еду. Лопатко не заставил себя ждать, и не прошло, пожалуй, получаса, как он, оттолкнув в сторону стоявшего на пороге милиционера, почти ворвался в комнату. И застыл на месте, уставившись остановившимся взглядом на цветастую накидку, под которой четко просматривались очертания человека.
— Лера? — почти выдохнул он, неизвестно к кому обращаясь.
— Да.
Он опустился перед ее головой, сдвинул накидку в сторону, долго, очень долго смотрел на заострившееся лицо дочери, и вдруг его плечи дрогнули от рвущихся из груди рыданий.
Не отрываясь взглядом от лица дочери, с трудом поднялся на ноги и глухо произнес:
— Кто ее?..
— Мы бы тоже хотели знать. Это произнес стоявший тут же Мартынов, и Лопатко повернулся на голос. Всем корпусом — словно крупный, матерый волк.
— Это вы мне звонили?
— Да. На побелевших скулах Лопатко шевельнулись вздувшиеся желваки, и он уставился на Мартынова пронизывающе-вопросительным взглядом. Словно сказать хотел: «Мою дочь какие-то звери… а ты, опер хренов…» — однако все-таки пересилил боль и глухо произнес:
— Слушаю вас.
— Нам нужна ваша помощь.
— Моя?!
— Да, ваша, — пришел на помощь Мартынову Львов. — Необходимо осмотреть квартиру и хотя бы визуально определить, не украдено ли что-нибудь.
— А… а Надя что? Она здесь? — дернулся к двери Лопатко.
— Здесь она, здесь, — поспешил успокоить его Львов. — Но… Короче говоря, ей самой сейчас необходима помощь. С ней врач на кухне возится.
При этих словах следователя плечи Лопатко поникли и он весь как бы стал ниже ростом.
— Да, конечно… плохо… — с лихорадочным блеском в глазах бормотал он. — Я помогу… я обязательно помогу.
И уже как бы оправдываясь сам перед собой:
— Я ведь недавно съехал отсюда. Квартиру дочке оставил… А с Надей… с Надей мы по-хорошему разошлись. Без дрязг, без оскорблений и ругани. Конечно, Лерочка переживала сильно из-за нашего развода, но…
Оперативное совещание, которое проводил шеф Мартынова майор Стрельцов, обещало быть более чем коротким, как, впрочем, и не менее жестким. Об убийстве семнадцатилетней студентки художественного колледжа Валерии Лопатко уже раструбило несколько московских газетенок, не упустили этот сюжет и телевизионщики, так что возбужденное прокуратурой уголовное дело стало едва ли не подконтрольным, а это нервотрепка и та самая гонка по вертикали, когда не остается минутки-другой, чтобы по-настоящему осмыслить преступление.
Довольно жесткий с подчиненными, Стрельцов окинул взглядом собравшихся в его кабинете оперов, остановился на Мартынове, который едва не засыпал на стуле от суматошной круговерти прошедшей ночи, и даже не произнес, а скорее процедил сквозь зубы:
— Лейтенант, ждем доклада.
При обращении к старшим лейтенантам он почему-то всегда опускал слово «старший», и ему это прощалось. Не любил лишних слов и лишних предлогов майор, не любил, и все тут. Обращаясь к подполковникам, он также опускал предлог «под».
Мартынов вздохнул, уж в который раз подумал, что неплохо было бы и осадить как-нибудь «господина майора», однако, понимая, что этот жест оскорбленного офицера милиции самому себе в убыток станет, негромко произнес:
— Докладывать сейчас особо не о чем, но версия, выдвинутая Львовым в качестве рабочей, мне тоже кажется наиболее приемлемой, и группа уже приступила к ее разработке.
— И на чем же она построена, эта ваша версия? — с откровенной язвинкой в голосе поинтересовался Стрельцов, воспринимавший утвердительный тон своих подчиненных, даже если они были старшими лейтенантами, как подрыв своего собственного авторитета. — Освежи-ка в памяти основные вводные.
Мартынов пожал плечами. Вроде еще вчера вечером было все доложено и обговорено, а тут опять двадцать пять. Однако начальник отдела, он и в Африке кум, так что приходилось терпеть и молча сносить самые различные придирки. Ежели, конечно, хочешь стать майором.
— Я уже докладывал вам, что прокуратура остановилась на версии ограбления как на рабочей версии, и тому есть весьма веские основания.
Старший лейтенант знал, что майор Стрельцов не переносит сложноподчиненные предложения, тем более правильно построенные, однако помимо своей воли не мог перейти на казенный, рубленый слог рапорта.
— Короче можешь?
И вновь Мартынов пожал плечами. Мол, можно излагать и короче, только вряд ли это поможет делу.
— Так вот, основной фактор, который играет на эту версию как на рабочую, это не только убийство Валерии Лопатко, но и вынос наиболее ценных вещей, драгоценностей и денег, которые были на тот момент в квартире.
— То есть мокрый гранд?
— Можно сказать и так, — согласился с шефом Мартынов. — Судя по всему, квартира Лопатко уже давно была на привязи у домушников, они отследили время, когда хозяев не бывает дома, и, посчитав, что вместе с матерью ушла и дочь, элементарным подбором ключей, а возможно что и отмычкой вскрыли замок.
— И когда увидели девушку…
— Так точно. Судя по всему, до этого она была в комнате, возможно даже, что смотрела телевизор, из-за чего и не услышала звук открываемой двери, но что-то заставило ее выглянуть в холл, и вот здесь-то… Возможно, что она закричала, и тут же получила удар в печень. Ножом. И уже после этого преступник, но, как мне кажется, все-таки преступники, спокойно обработали квартиру и так же спокойно ушли, не забыв закрыть входную дверь хозяйским ключом.
— Когда тебе кажется, лейтенант, то крестись, — не упустил возможность подкусить слишком разговорчивого и не в меру самостоятельного опера Стрельцов, — а пока что нам нужны только проверенные факты, которые могли бы работать на эту версию. Кстати, кто обнаружил убитую?
— Надежда Лопатко, мать убитой.
— Но ведь она же была на работе! — сделал охотничью стойку Стрельцов. — И, следуя ее же показаниям, раньше десяти никак не могла вернуться домой.
— Да, она действительно работает по два дня через двое суток, но вчера ее дочь неважно себя чувствовала, из-за чего и осталась дома. Уже будучи на работе, Надежда Лопатко несколько раз пыталась дозвониться до дочери, это было после двух, однако квартира словно вымерла, и она, начиная волноваться, приехала домой. Ну а когда открыла дверь и прошла в комнату…
— М-да, — процедил Стрельцов, который сам был отцом пятнадцатилетней дочери и каждую подобную трагедию воспринимал как свою, хотя и старался не выказывать своих чувств. И тут же, резко вскинув голову: — А что, в этой квартире было что брать?
— Да как вам сказать… — Мартынов совсем по-мальчишески почесал пятерней за ухом. — Запросы, конечно, у всех разные, но… Судя по тому, что показал отец убитой, после чего кое-какие дополнения дала и ее мать, наводка на эту квартиру была неслучайной. Если не считать видака фирмы «Сони», а также полного набора столового серебра дореволюционной работы, похищено также около трех тысяч американских долларов, более двадцати тысяч рублей и все золото, украшения и драгоценности, которые лежали на комоде и в шкатулках. Также унесены обе шкатулки палехской работы, а это тоже деньги.
И снова задумчивое «м-да».
— А баксы-то у них откуда? — неожиданно вскинулся Стрельцов.
— Так ведь мать убитой парикмахер, — подсказал кто-то из оперов. — А с мастерами постоянная клиентура обычно баксами расплачивается.
— Ладно, оставим это, — буркнул явно уязвленный Стрельцов. — Квартира на охране?
Мартынов отрицательно качнул головой и, как бы оправдываясь за мать убитой, произнес негромко:
— В последнее время, когда начались нелады с мужем, матери убитой не до охраны было, к тому же дочь в это время уже заканчивала школу и у нее, как говорят соседи, просто времени не было заниматься постановкой квартиры на охрану, ну а потом… В общем, все собирались, да все некогда было.
— Вот так мы и живем, — резюмировал Стрельцов, уже загодя обвиняя мать Валерии, пусть даже косвенно, в гибели дочери. Мол, знали бы домушники, что квартира стоит на охране, вряд ли сунулись бы, а так… — Что говорят соседи?
