Николай Леонов - Судить будет полночь
– Около тридцати.
– Поздний ребенок?
– Поздний и единственный.
– Да… никому не пожелаешь такого… – протянула Мария. – Ты хоть за вещами заедешь?
– Я уже возле дома, но у меня совершенно нет времени. Хорошо, что ты дома, поможешь мне собраться, – сказал Гуров, уже выходя из машины.
– Я скоро, – сказал он Крячко и направился к подъезду, продолжая разговаривать с женой.
Ей не нравились командировки мужа, но Мария оставалась женой опера, и поэтому, когда Гуров вошел в квартиру, она уже укладывала его вещи в дорожную сумку.
Все сборы заняли не больше пяти минут, и вот уже Лев стоит в дверях и, прижимая к себе Марию, шепчет ей на ухо:
– Я постараюсь вернуться как можно быстрее. Поймаю очередного негодяя и вернусь.
– А потом будут другие негодяи, которых снова придется ловить, и так до бесконечности, – спокойно констатировала Мария, посмотрев на мужа. – Так что не обманывай себя и меня. Это твоя работа.
– Все равно я бы не хотел, чтобы ты расстраивалась, – признался Лев Иванович, прощаясь с женой.
Уже спускаясь по лестнице, он мельком взглянул на часы и понял, что опаздывает. До вылета оставалось меньше часа.
Стас Крячко оказался намного проворнее Гурова. Не прошло и пяти минут, как он уже запихивал свою сумку в багажник казенной «Волги».
– Поехали, поехали! – поторопил он, залезая в салон.
Дорога в аэропорт была еще свободной от пробок, и потому они поспели как раз к регистрации пассажиров. Подхватив сумки, они бросились к стойке, так как им еще надо было отметить свои забронированные места на этом самолете.
Гуров заметил, как изменилось лицо девушки, которая пропускала пассажиров на посадку, когда он сунул ей под нос свое удостоверение. С тех пор как большая часть авиакомпаний перешла в частные руки, к льготным пассажирам относились как к людям второго сорта. Гуров знал это и поэтому относился к ним так же – как белый к неграм.
– Для нас забронировано два места в экономклассе, – немного грубовато сказал Гуров, показывая удостоверение.
– Сейчас посмотрю.
– Вы думаете, что мы можем вас обмануть? – скептически спросил Гуров, заглядывая в список пассажиров.
– Мы обязаны проверять – это наша работа, – искося глянув на него, ответила девушка в синей форме.
Уже в самолете Крячко спросил у Гурова:
– А что ты прицепился к этой девушке там, у турникета?
– Да нечего мне рожи корчить. Вообще страх потеряли! А ты что, в защитники решил податься? – спросил Гуров, усаживаясь на свое место.
– Да нет. Я так…
– Думай лучше о предстоящем деле, – серьезно сказал Лев Иванович.
– Приедем на место – тогда и подумаем, – отмахнулся Стас.
– Ну, тогда отдохни. Сдается мне, что оно будет непростым, – задумчиво сказал Лев и, откинувшись на спинку кресла, прикрыл глаза.
* * *Когда объявили о посадке, Гуров открыл глаза. Со стороны могло показаться, что он проспал весь полет, но это было далеко не так. Лев думал о предстоящем деле и пытался представить хотя бы приблизительный ход своих действий в Санкт-Петербурге. Конечно, по большей части всегда приходилось отступать от первоначального плана, так как возникали непредвиденные ситуации, но Лев все равно придерживался этого правила, считая, что если не знать последовательности своих действий, то можно запутаться еще в начале любого расследования. Предполагаемые мотивы убийства Вероники выстраивались в очень длинный ряд, но из всех можно было выделить несколько основных. Первый, конечно же, из-за ревности. Какой-нибудь пылкий ухажер не смог справиться со своими чувствами и в порыве ревности убил свою суженую. Подобные шекспировские пьесы разгораются на каждом шагу. И во многих случаях именно так все и происходит: он убивает свою любимую, а потом, придя в себя, начинает кусать локти. Второй: убийство с целью ограбления. Домушник залезает в квартиру к Веронике и начинает складывать добро в сумку. Тут появляется хозяйка, и домушник решает оглушить ее и скрыться, но, не рассчитав удар, убивает дочку генерала. Нельзя также отметать и такую возможность, что этим убийством кто-то хотел надавить на генерала Пахомова, работающего в министерстве. Сейчас все чаще стали всплывать подробности дел, которые творятся в подобных ведомствах. Если это именно так, тогда искать убийцу просто бесполезно, ведь в политических играх все делается на высшем уровне, в том числе и заказные убийства. «В любом случае нужно будет проверить все версии», – решил Гуров, выходя из самолета.
Санкт-Петербург встретил их своей отвратительной погодой. Холодный ветер и моросящий дождь наводили на мысль, что по каким-то причинам их самолет приземлился не в Северной столице, а в Лондоне. Еще с трапа Гуров заметил черную «Волгу», стоящую прямо на посадочной полосе.
– Как думаешь, Лев, эта машина нас ждет? – спросил Крячко, протирая одной рукой заспанные глаза.
– И думать нечего. Дочь генерала – это тебе не хухры-мухры! – заключил Гуров.
Направляясь в сторону машины, они увидели, как из нее вышел подтянутый офицер и, раскрыв зонт, двинулся им на– встречу.
– Капитан Родионов! – представился мужчина с зонтом.
– Полковник Гуров, а это полковник Крячко – мой заместитель.
Гуров видел, как после его слов вытянулось лицо Стаса.
Только они положили сумки в багажник и уселись в «Волгу», как капитан спросил:
– В отдел, товарищ полковник?
– Нет, на место преступления, – скомандовал Лев Иванович.
– Хорошо. Тогда я распоряжусь, чтобы эксперт выезжал на место, – сказал Родионов, доставая телефон.
– Что показал первоначальный осмотр места преступления? – спросил Гуров, когда капитан отдал распоряжения эксперту.
– Да если честно – ничего. Никаких следов или улик, за что можно было бы зацепиться.
– А вообще, какие есть предположения? – решив послушать мнение капитана, спросил Лев.
– На первый взгляд похоже на ограбление, но вполне возможно, что это была лишь инсценировка.
Гуров вопросительно посмотрел на капитана.
– Дело в том, что в доме осталось много дорогих вещей, которые должны были бы заинтересовать грабителя – если, конечно, это был грабитель, – пояснил Родионов.
– Свидетелей опрашивали? – включился в разговор Крячко.
– Да, но не со всеми успели переговорить. Генерал дал указания приостановить расследование до вашего приезда.
– Что вы можете рассказать о самой убитой? – спросил Лев, отвернувшись почему-то к окну.
– Что именно вас интересует? – уточнил капитан.
– Все, – повернувшись к нему лицом, сказал Гуров.
– Вероника Пахомова, восемьдесят второго года рождения. Работала в администрации уполномоченным при мэре. Замужем не была, детей тоже нет. При всем своем положении затворницей не была. Любила посещать шумные места. – Капитан посмотрел на Гурова, как бы ожидая реакции, но тот никак не отреагировал на его слова. – Будучи красивой женщиной, имела несколько поклонников.
– Их личности установлены? – спросил Крячко.
– Да. Но все они – люди ее круга, так что, думаю, надо работать в другом направлении, – осторожно высказался капитан.
Свернув во двор, они оказались перед новенькой десятиэтажкой из бетона и стекла.
– Приехали. Это здесь, – сообщил Родионов, показывая на дом. – Вероника жила на четвертом этаже.
Следом за ними во двор въехала бежевая «семерка».
– А вот и наш эксперт, – сказал Родионов.
Из машины вышел пожилой мужчина с чемоданчиком в руке и направился к «Волге».
– Знакомьтесь – Сергей Иванович, наш эксперт. А это наши коллеги из Москвы. – Родионов показал рукой на стоявших рядом полковников.
– Гуров.
– Крячко.
– Очень приятно! – Эксперт по очереди пожал руки им обоим.
– Не будем терять времени, – поторопил Гуров, посмотрев на часы.
Выезд на место преступления для него – всегда испытание. Испытание на профессиональную зрелость? Сказать так, пожалуй, было бы слишком громко, да и не искренне. За годы службы в уголовном розыске Лев давно убедил и себя и других, что экзамен свой он сдал. Нет, выезд на место преступления, где час ли назад, сутки, а бывает, и месяц тому назад было совершенно преступление, волнует Гурова как проверка собственной удачи. Сдюжит или нет?..
Когда они оказались в комнате, где лежала убитая, первое, что бросилось ему в глаза, – это бардак, который не оставлял сомнений в том, что кто-то уж очень постарался, чтоб его устроить. Повсюду валялись вещи, под ногами хрустели осколки посуды. Единственное, что сохранилось, – это открытая бутылка вина и два фужера, которые стояли на маленьком журнальном столике. Вина оставалось на полбутылки, и, соответственно, можно было сделать вывод, что хозяйка успела выпить с кем-то по бокалу. Но вот с кем, пока оставалось загадкой.
Тело Вероники оставалось лежать в том же положении, в каком ее нашла домработница. Картина, конечно, была не из приятных, но Гуров за много лет своей службы научился абстрагироваться от подобных чувств и сосредоточиваться на деле. Поэтому, повернувшись к Родионову, он спросил:
