Фридрих Незнанский - Героиновая пропасть
И Марат понял, что тема покушения исчерпана. Егор, кажется, удовлетворился принесенным в клюве объяснением и теперь снова будет брать своего главного партнера за горло. А вот и не бывать этому! Так сказал сам себе Марат и приготовился к нудной и печальной исповеди по поводу переговоров Теймура с афганским наркобароном.
Он рассказывал, упирая в основном на почти непреодолимые трудности, вызванные тем, что к транспортировке товара невольно привлечено большое количество лиц, заинтересованных в своем проценте от общего барыша. И чем выше сидит чиновник, от которого хоть что-то зависит, хоть малая капля, тем больше его аппетит. И таких десятки, потому что товар, по существу, должен миновать от четырех до пяти государственных границ, на которых сидят и ждут шакалы. И все желают кормиться. Миновать их жадные пасти практически невозможно.
— Но ведь одновременно возрастает и цена товара, — резонно заметил Каманин. — Накладные расходы. Они были всегда и в будущем никуда не денутся. Учитывай! Мне, что ли, тебя учить, Маратик? А вообще, я думаю, твой Теймур вполне мог бы ограничить этот жадный, как ты говоришь, круг лишь самыми необходимыми фигурами. Он ведь же лицо кровно заинтересованное, да? Или у меня неверная информация?
«Старый козел!» — едва не сорвалось с языка Марата.
— Мы все — лица заинтересованные, Егор Андреевич. И мне не хотелось бы в столь серьезном деле принижать чью-то роль.
— А ты и не принижай! У нас с тобой, ежели не забыл, договор твердый и обсуждению не подлежит. Я в твои заботы не лезу, а ты сам имеешь полное моральное право распоряжаться своей долей по собственному усмотрению. Хочешь кого-то наградить? Валяй, у тебя имеются средства. Те, которые предназначены нами на общие расходы и непредвиденные случайности. Повторяю: валяй. Я у тебя даже и отчета не требую. А все остальное — изволь! Я недавно проверил свой счет в Цюрихе и остался недоволен. Марат, ты, кажется, устал следить за условиями нашего с тобой договора? Мне это не нравится. Я не буду сейчас углубляться в детали, но ты уж, пожалуйста, сделай мне такое одолжение, исправь положение. Я там не досчитался примерно двух цифр. С шестью нулями каждая. А трудности? Ну что ж, давай пересмотрим, ты поищешь для себя более легкое дело, где не будет этих непреодолимых трудностей. Я, в свою очередь, подыщу себе других партнеров. И разойдемся, как говорится, миром… Ты подумай. Я очень советую.
Жестко сказал это Каманин. Потому что знал, что никогда эти братья-азербайджанцы, безумно жадные до халявных денег, не бросят супервыгодного бизнеса. Это гонор у них играет. Жадность глаза слепит. Себя уж, во всяком случае, Каманин жадным не мог считать, поскольку его часть от продажи наркотиков ложилась в Цюрихский банк, а сами по себе цифры на личном счете обычно не впечатляют. Деньги, чтобы оценить свои возможности, надо хоть однажды увидеть воочию. Каманин, так случилось, видел и не задрожал от жадности. И обрадовался этому обстоятельству. Значит, у него с психикой все в порядке.
А эти братишки постоянно и повседневно имеют дела конечно же с конкретными купюрами, которых всегда хочется иметь у себя больше. Ишь как заговорили в последнее время! Мы все равные, и поэтому раздел должен быть тоже аналогичным. Может, в иной ситуации Егор Андреевич и согласился бы с ними. Частично согласился бы. Но не теперь, после этого наглого вызова — взрыва.
И объяснения Марата он хоть и принял внешне, точнее, сделал такой вывод, что принял, его не оставляло убеждение, что Володя хоть и мог запутаться со своими прошлыми дружками, но не он здесь главная фигура, а машину заместителя министра взорвать — это шаг. И шаг вызывающий, вряд ли имеющий прямое отношение всего лишь к шоферу. Возможно, в чьем-то раскладе Володя и играет свою роль. Недаром же Егор Андреевич, когда увидел вчера весь этот ужас, сразу невольно подумал, что лучше бы тот и в самом деле погиб. Но это же он, Каманин, так подумал. А выходит, что кому-то и почему-то тоже пришла такая же мысль в голову? Почему?
Володя слишком многое знает. Он мог слышать разговоры в машине. Он, естественно, знает, с кем, бывало, беседовал, сидя на заднем сиденье, заместитель министра. Он даже мог бы попытаться попробовать войти в эту игру и попытаться диктовать и свои какие-то условия. Но это — из области предположений, не больше. И вот уже открывается охота на шофера… Не странно?
Во всяком случае, абстрагируясь от нечетких сведений, думать можно о чем угодно, даже о том, что тебе в настоящий момент более всего удобно. Но истина — не здесь. А в том, что ни в коем случае нельзя позволять «братишкам», будь они все прокляты, сесть себе на шею. Пусть они даже и не мечтают об этом! И удержать их реально только в жесткой узде. Дашь слабину — и понесет. Вразнос.
Вот этой тактики Каманин и решил придерживаться в дальнейшем, пока исключительные обстоятельства не потребуют от него внесения кардинальных изменений. На что он достаточно, с его точки зрения, тактично и указал сейчас.
А впрочем, если смотреть правде в глаза, куда эти шакалы — вот уж истинную правду нечаянно изрек Марат! — денутся от него?!
И, расставаясь, они снова приняли по малой рюмочке, и сколько ни наблюдал Егор за глазами Марата, так и не увидел в них покорности. Ну что делается? Совсем отбились от рук!..
Марат же из сегодняшнего посещения понял одно, но самое важное для себя: Егор Андреевич не раскрылся. Он принял объяснения, поверил им, но оставил исключительно за собой право диктовать условия всего дальнейшего. Он, как старая советская дипломатическая стена, — неколебим. Он — «господин нет». Так ведь иногда называли великого советского дипломата Громыко. Правда, тот действовал в иных интересах и по совсем иному поводу был непреклонен.
Тоже своего рода крепость, которую никакими убеждениями и даже лестью не пробьешь.
Ну что ж, значит, сам Аллах указывает путь! Ехать за собственную крепостную стену и оттуда, не боясь уже ничего, открывать военные действия. Без пощады. Из-за собственной крепостной стены — пусть это и ограда младшего брата — перспектива смотрится как-то надежнее.
Глава шестая ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ…
Итоги допроса Владимира Рожкова поставили перед Александром Борисовичем Турецким гораздо больше новых вопросов, нежели что-то прояснили. И еще он понял, что, по всей вероятности, придется ему снова крепко окунаться, как когда-то, в позорное прошлое собственной державы, ибо, скорее всего, корни сегодняшних преступлений, в которых участвуют бывшие «афганцы», вроде Сипы и Рога, находятся все в тех же восьмидесятых годах. Необъявленная война и впервые проявившийся в нашей жизни «афганский синдром», предшественник «чеченского»… Переломанные судьбы… героизм, обернувшийся мировым осуждением… Тотальный обман, воровство, цинизм высшего руководства… Господи, неужто история нас так ничему и не научит? Собственная история!.
Но это все так, одни эмоции. А нужна конкретная фактура. Кто чем занимался? Почему именно сегодня объявлена охота на крупного государственного чиновника? Кому он перешел дорожку? И самый неприятный вопрос: кто заказчик? Вечная юридическая формула: кому выгодно?..
Интуиция, конечно, кое-что подсказывала, но это был не тот случай, когда требовалось ей безоговорочно верить. К тому же у Александра Борисовича почему-то никак не исчезало ощущение того, что акция — назовем ее так: устрашения — с автомобилем Каманина совсем не является даже этапом, не говоря уже о завершении, истории данного вопроса. И следовательно, надо быть готовым к еще более неприятному продолжению. Чего, а точнее, кого будет оно касаться, остается только догадываться.
Но кому нужен заместитель министра иностранных дел, курирующий Юго-Восточную Азию? Можно поставить вопрос и точнее: кому он мешает? И если мешает, то в чем? Международная политика?
Нет, убийства, конечно, совершаются и по политическим мотивам. Но мотивы должны быть очень серьезны и никаким иным путем не решаемы. Относится это к Каманину? На это может ответить разве что его министр.
А если это все пустое? Тогда суть проблемы может заключаться в том, что никакого отношения она к мировой политике не имеет, но в чем заметно личное участие конкретного «товарища»? Опять-таки, в чем?
Надо просить Костю Меркулова, чтобы тот с высоты своего прокурорского кресла организовал встречу с министром. Вопрос к нему, разумеется, прозвучит не самым умным образом: в чем можно подозревать вашего зама? В каких темных делах? Но и другого выхода пока нет.
Это если идти сверху. А снизу?
А вот снизу мы пойдем другим путем. Сакраментальная фраза. Но смысл ее будет заключаться в поиске заинтересованных лиц. Это, прежде всего Сипа, то есть бывший капитан Сиповатый. Это все тот же Владимир Рожков, на которого подействовала-таки едва не кончившаяся трагедией для него угроза.
