Николай Леонов - Личное дело сыщика
– А я тебя где-то уже видел, – Гуров продолжал валять ваньку.
– Это ты не меня видел, а мое второе "я". Иногда пою. Вот эту знаешь:
Эй, булатный клинок, разруби мою грудь,
Я не буду обиду терпеть,
Лучше сталь я приму и из мира уйду,
Унижение хуже, чем смерть.
Его голос заполнил салон. Гурову казалось, что его погрузили в какую-то вполне осязаемую среду. На мгновение он почувствовал вокруг себя настолько плотное пространство, что его, казалось, можно было черпать и пить, как воду.
Полковник вынужден был признать, что Маревскому не зря платят деньги за выступления.
– Слышал, как же, – Гуров действительно знал эту песню.
– Я известный человек, брат, и не надо бояться. Меня не тронут. У меня связи.
«Интересно, какие», – пронеслось в голове сыщика.
– Это ты здорово придумал – продавать браткам антидепрессант прямо на выходе от ментов. Достают, падлы, ни за что ни про что. Козлы. Не боишься, что повяжут?
– У себя под носом смотреть не будут.
– Может, оно и так. Ну, так ты будешь со мной работать или нет?
Полковнику очень не хотелось залезать в дерьмо по уши, но Петров был на свободе. Гуров не мог допустить, чтобы его опознали. Опрос работников студии звукозаписи помог установить, что Маревский изредка виделся с Петровым. Не исключено, что, оказавшись в бегах, Антон Олегович обратится за помощью к звезде эстрады, и тогда только чудо поможет им разойтись в этом мире, при условии, конечно, что сыщик примет предложение работать на Маревского. Лев Иванович не боялся встречи с преступником, но, когда сидишь в шкуре торговца наркотиками, формируется иной, отличный от сыскного менталитет. Психологическое напряжение и постоянно ожидаемое разоблачение могут сыграть против тебя. К тому же никто к тебе не придет и не скажет, что вот, мол, с этого момента господин Маревский знает, что ты не торговец наркотой, а мент. Могут ведь и поиграть, а потом просто пристрелят.
– Нет, мне это не подойдет. Извини, брат.
– Ну смотри, я тебе сделал неплохое предложение, ты его не принял.
Джип остановился.
Выйдя из машины, Гуров снова сплюнул сквозь зубы и побрел, картинно засунув руки в карманы джинсов.
Маревский торгует наркотой, паразит! Это новость. И насколько крепки нервы! Взбесился после беседы с Крячко? Да ничего подобного! Сразу заговорил о деле.
В общем и целом следовало признать, что спектакль удался. На столь продвинутый результат Гуров поначалу и не рассчитывал. Лев Иванович надеялся убедиться, что Маревский наркот, а тут получилось, что его чуть ли не в дилеры вербовать начали. Значит, тот кокаинчик на полу его номера вещь закономерная.
Стройный ход мыслей Гурова нарушил скрип тормозов «Волги».
– А я следом за вами, потихоньку, – сообщил Анатолий Иванович, ухмыляясь в усы.
– Вот это сервис, – похвалил Гуров, усаживаясь поудобнее. – Мы этого черта не достанем?
– Можно попробовать. Шестицилиндровый «Ниссан» цвета «валюта», любимого цвета русского народа, приметная тачка. Авось недалеко успел оторваться.
– Поехали, поехали, – поторопил Гуров.
Сколько ни крутился водитель, но напасть на след певца не смог. Бросив через десять минут это бесполезное занятие, Анатолий Иванович притормозил и вопросительно посмотрел на Гурова.
– Ну, упустили, бывает, – спокойно констатировал полковник. – Мне бы переодеться. Хочется в свою шкуру: ботинки, рубашка, галстук. Не могу я в этих тряпках.
Поехали домой. Полковник не был бы так спокоен, если бы у него не было шансов выйти на Витю, но в том-то и дело, что у него способ был и звали его «Надя».
Заверещал сотовый, и вот она начинает чисто по-женски осторожно расспрашивать: ну как у него дела, много ли работы и когда он планирует развязаться со всеми своими обязанностями.
– Надя, я уже почти освободился. – Гуров посмотрел под ноги, на свои кроссовки, а затем, устав слушать женскую канитель, спросил: – Сегодня в половине четвертого мы можем встретиться и пойти действительно в хороший ресторан, а не в кабак, как в прошлый раз. Согласна?
– Я боюсь ресторанов и вообще всяких дорогих заведений, – смущенно засмеялась она, – я чувствую себя там неуютно.
– Тогда отдых на природе: шашлык, водка и задушевный разговор.
Надя с радостью согласилась. Полковник подумал о том, что в этом случае ему незачем переодеваться, назвал водителю новые координаты. Они поехали на рынок за розами, шампурами и бараниной. Деньги чужого дяди полковник жалеть не намерен.
На рынке плотными рядами стояли кавказцы, предлагая потрясающие по красоте букеты. Но полковник шел мимо. Ему не на свадьбу и не на юбилей, ему нужно что-то поскромнее и тем не менее не лишенное вкуса – он идет на свидание.
Наконец он нашел букетик из трех роз на высоких ножках. Темно-красные, пахучие, с широкими лапками зелени.
Гуров, впрочем, как и все мужчины, не был уверен в том, что разобрался в женской природе. Понять женщину невозможно, это то же самое, что попытаться разобраться в хаосе – дело безнадежное. Хотя с хаосом, может быть, физики и разберутся, а вот с женщинами вряд ли.
Она ждала его, как они и договаривались, около станции метро «Смоленская». Вся такая спортивно-джинсовая, одета почти так же, как и он. Только вместо рубашки – обтягивающая белая футболка.
Чмокнув Надю в щечку, Гуров вручил цветы, чмокнул еще раз, усадил ее с собой на заднее сиденье и приобнял.
Женщины любят, когда их рассматривают, надевают на себя всякого рода побрякушки: как пластмассовые, так и золотые.
Драгоценностей Надя надела немного. На каждой руке по три кольца, серьги, цепочка – кулончик прячется где-то в лощине, образованной двумя мягкими горками, браслетик на одной руке, часики на другой.
Она посмотрела на него сияющими от ожидания праздника глазами.
– Я как сорока, правда?
– Ничего, очень даже ничего, – произнес Гуров. – Тебя отпустил этот бородатый?
– Я ему не нужна ни сегодня, ни завтра.
– Вот и отлично.
Они уехали за город, в лес. Гуров отпустил водителя в надежде на то, что в поисках подходящей полянки они не заберутся глубоко в чащу. В случае чего он сможет получить информацию по сотовому и через десять-пятнадцать минут быть на трассе, а через час в городе.
Взяв сумку с провизией в одну руку, а локоток Надежды в другую, Гуров и его дама направились в лес, который начинался сразу же за обочиной дороги.
* * *Шашлык, мастерски приготовленный Гуровым, был съеден, водка выпита. Надя все время что-то говорила: то о погоде, то о тряпках, потом переключилась на своих родственников в деревне, затем рассказывала о бывшем муже и о том, как она отдыхала на юге в прошлом году, и о прочих дамских глупостях.
Гуров несколько раз попытался было перевести разговор на Маревского. Но это оказалось непростым делом – Надя упорно избегала разговора о работе.
Тогда сыщик решил не торопить события. Когда ловят щуку, не бросают в заводь камни.
Полковник «слушал» Надю, кивая ей, наслаждался дурманящим воздухом и думал о своем.
Они сидели на траве, смотрели в голубое небо и курили. Жизнь была хороша. Из блаженного состояния Гурова выдернули сигналы сотового.
– Лев Иванович, вы были правы, – сообщили полковнику из прекрасного далека. В том, что он был прав, он – Гуров – никогда не сомневался, но вот в чем он прав, предстояло еще разобраться.
– С кем я говорю? – вежливо поинтересовался сыщик, рассматривая черного жука, ползущего по своим делам.
– Это Вербицкий.
– А, узнал, добрый вечер. Не могли бы вы уточнить, в чем именно я был прав.
– Из дома пропали кое-какие вещи. Точнее, драгоценности. Вчера жена закатила скандал.
– Понятно, – Гуров не забывал, что для Нади он работник службы безопасности концертного зала «Россия». С учетом этого приходилось отделываться общими фразами. – Можно поподробнее?
– Во-первых, недостает браслета за шестьсот баксов. Он шириной, наверное, в сантиметр, не очень толстый, но сделан прекрасно. Там и камешки были, правда, полудрагоценные, но все же.
– Какие?
– Янтарь и что-то еще, кажется, малахит. Из малахита сделана ящерка, а глаза у нее янтарные, все это на золотом фоне.
– Понятно. Что еще?
– Лена не могла найти сережки. Баксов за сто пятьдесят. Ничего особенного, безделушка, но мне уж очень понравились гроздья винограда и листочки, сделанные из золота.
Гурову показалось, что Вербицкий переживает не меньше, чем его жена.
– Ну, не расстраивайтесь.
– Вы узнали что-нибудь о дочери?
– Именно сейчас я работаю в данном направлении, – сухо ответил Гуров, мечтая поскорее избавиться от замминистра. – Вы правильно сделали, что позвонили. Если произойдут изменения, я вам позвоню.
«Может, не надо с ним так резко?» Гуров смотрел на телефон в некотором раздумье. Впрочем, должен же кто-то заниматься воспитанием нерадивых родителей.
– Кто это, Лева?
Он повернулся к своей новой подруге и онемел. Крохотные гроздья винограда красовались на мочках Надиных аккуратных ушек.
