Николай Леонов - Трудно украсть бога
После часа методичного записывания я решил сделать себе перерыв и вышел покурить во двор. Тут, у входа, дежурили двое филеров, а мне захотелось уединения. Потому я отошел в сторону, к тому самому дереву, на котором любила сиживать Женя, дочь задержанной Прасковьи Кучеровой.
Я недолго был там в одиночестве. Не успел я докурить сигарету, как почувствовал, что кто-то дергает меня за край пиджака.
Это была Женя. И как ей удалось подобраться совершенно незаметно? Я не сумел удержаться и вздрогнул от неожиданности.
– Ты чего?
– Хотела спросить, чего вы там нашли? – спросила она, сверкая глазами. Девочка явно была возбуждена, но старалась скрыть это.
– Все нашли, – сухо ответил я. – По крайней мере, все, что в вашем доме было спрятано.
– Значит, что хотели, вы нашли! А маму мою почему не вернули? Обещали же!
– Она в городе. Ее задержали в полиции потому, что она помогала вору, – постарался я объясниться с девчонкой. Слышать в ее голосе обиду и разочарование было чертовски неприятно.
– Ничего она ему не помогала! – Женя даже ногой топнула для убедительности. – Ему совсем другие люди помогали! Я их видела и могу все рассказать!
– Чего же ты раньше молчала? – возмутился я.
– Потому что от вас один вред! – буркнула девчонка и решительно направилась к завалинке дома. – Не хочу с вами разговаривать.
– Так ты мне ничего не расскажешь? – Я направился вслед за ней. – Только что же обещала!
– Только если вернешь маму домой.
– Если ты мне докажешь, что она не помогала Чайкину, то охотно верну, – уклончиво ответил я и уселся на завалинку рядом с Женей. – Кого ты еще видела вместе с Чайкиным в последнее время?
– Ночью, перед тем как икону украли, к нам пришел какой-то дядька. Не знаю его по имени, но как увижу – сразу скажу, он или не он. Они вечером вместе из дома ушли. Я подглядывала из кухни – мне было интересно, что это за дядька такой.
– Ну, и какой этот дядька был? Большой или маленький, лысый или с бородой?
– Обыкновенный был, – пожала плечами Женя. – Средний, с бородой. Нос у него длинный и вот такой.
Тут девчонка неожиданно ухватилась за кончик собственного носа и слегка приподняла его вверх.
– И что, домой они после этой ночи не вернулись?
– Почему? Вернулись, когда было уже темно. Я проснулась, когда шуметь стали. Мама велела лежать смирно, но я все равно подглядывала. Из-за занавески, той, что в спальне.
– Ну и? – Мне не терпелось узнать подробности.
– Шумел Чайкин со своим другом. Они на кухне иконы рубили.
– Чего делали? – ужаснулся я. До этого момента мне и в голову не приходило, что иконы могли быть уничтожены. Я не сомневался, что их попытаются продать. Честно говоря, очень верилось в пущенный газетчиками слух, что иконы были за баснословные деньги проданы старообрядцам, для которых они не менее священны. И тут я не поверил своим ушам.
– Дядька незнакомый топором рубил икону Казанской Божией Матери, а Чайкин ножом кромсал Спасителя. Им пришлось долго возиться. А когда они их изрубили, то сунули в печку и сожгли.
Я в ужасе поднял глаза на обыкновенный меблированный дом, на завалинке которого мы сидели. Из труб на его крыше сейчас не вился дымок. Вокруг было тихо и мирно. Неужели именно здесь закончила свой путь длиной в полтысячелетия чудотворная икона?
– Так взяли и подожгли их, как дрова? – все еще недоверчиво переспросил я.
– Бабушка подожгла, – пожала плечами Женя. – Она даже плакала, но все равно поджигала.
– Та-а-ак. – Я на некоторое время даже забыл, что еще собирался спросить у девчонки. Все слова вылетели у меня из головы. Вот и все! Главная причина этого расследования теперь лежит кучкой золы в недрах обыкновенной печи голландского типа, в доме на окраине Казани. Теперь можно не спешить и не гонять людей по окрестностям почем зря. Того, что сгорело, уже не вернуть…
Но зачем? Этот вопрос, конечно, бессмысленно задавать десятилетней девочке. Она не знает на него ответа. В конце концов, не она же сжигала святыню. Ведь они могли ее продать. Или хотя бы попытаться это сделать. Зачем же сразу сожгли, в ту же ночь? Нужно спросить у этого Чайкина и его сообщника… И еще кое-что…
– Скажи, Женя, может быть, Чайкин со своим другом говорили о чем-нибудь? О чем-то, что имеет отношение к ограблению? Ты не слышала?
– Да они все время говорили о чем-нибудь! Вам-то что нужно?
– Мне нужно знать, кто им еще помогал. Может быть, кто-то из монастыря… Ворота монастыря им кто-то открыл – следов взлома нет и собака их не тронула.
Девчонка нахмурилась и долго сидела молча. Я начал подозревать, что она просто не хочет отвечать и тянет время. Но неожиданно она подскочила и выкрикнула:
– Вспомнила! Мы же в город гулять ходили, как раз за несколько дней перед этим всем. – Она неопределенно махнула руками в сторону монастыря. – Чайкин нас с мамой взял погулять, подарки покупал и сладости. Мама была довольная. Это было воскресенье и народу было везде – тьма. Там мы встретили старичка, который сторожем в монастыре работает, и Чайкин с ним за руку поздоровался, как со старым знакомым.
– Откуда ты-то этого старичка знаешь? – нахмурился я, чувствуя, что теперь деду не миновать тюрьмы из-за слов девчонки.
– Да как же? Его в газетных листках пропечатали, так же, как и Чайкина. Я насмотрелась уже на них всех. Только сейчас и подумала, что, наверное, неспроста они здоровались, а тогда и внимания не обратила.
– Значит, узнаешь его? Ну, добро. – Я хлопнул себя по коленям и поднялся. – Теперь у меня много дел появилось, Женя. Пойдем со мной, я твои показания запишу как положено. А уж потом займемся сторожем и неизвестным другом твоего Чайкина…
Глава 9
Казанские тайны
Наши дни, провинция
Здание казанского городского архива оказалось весьма и весьма мрачным сооружением. Оно чем-то напоминало смесь средневековой крепости без бойниц с советским аскетическим дворцом культуры. Архив был большой и явно серьезный.
Гуров прошел по длинному пустому холлу к проходной и продемонстрировал свое удостоверение. Его беспрекословно пропустили внутрь. Теперь предстояла самая сложная часть – общение с местными работниками.
– Что вам угодно, молодой человек? – недружелюбно поинтересовалась заведующая архивом. Судя по всему, Гуров ей действительно представлялся «молодым человеком», так как сама она выглядела как неотъемлемая часть этого архива – пыльная, седая, тусклая, но крепкая и уверенная в себе.
– Мне нужны сведения об одном человеке, который, скорее всего, бывал у вас около двух месяцев назад. Его имя Макар Иванович Круглов.
– А в чем, собственно, дело? – подозрительно сощурилась заведующая. – Что-то случилось?
– Этот человек умер, и я занят расследованием обстоятельств его смерти, – не моргнув глазом, ответил полковник. Такое объяснение показалось ему более внушительным в данных обстоятельствах и вызвало куда меньше вопросов, чем рассказ об исчезнувшей сто лет назад иконе.
– Что именно вас интересует? – Заведующая, как и ожидалось, не заинтересовалась подробностями смерти какого-то неизвестного гражданина и направилась в глубь сумрачных архивных коридоров.
Гуров последовал за ней, осматриваясь с некоторой внутренней дрожью.
– У вас тут заблудиться можно! – констатировал он, когда они свернули в очередной, совершенно идентичный предыдущему, коридор. – Меня интересует все, что вы можете сообщить. Когда приходил Круглов? Сколько раз был? Один или с кем-то? Какие сведения его интересовали? Что он просматривал?
– Все это вы легко сможете узнать. Сведения о том, что именно брал для прочтения и просмотра посетитель, всегда записываются. Сейчас, как правило, граждане интересуются своей генеалогией и запрашивают сведения о предках и родоначальниках фамилии… Ну вот мы и пришли. Мария Викторовна, помогите, пожалуйста, товарищу из органов.
На этом, пожелав Гурову успехов, заведующая скрылась за дверью. Полковник некоторое время с тоской смотрел ей вслед, сожалея, что не догадался по дороге ставить крестики на стенах или разбрасывать крошки.
Мария Викторовна, заботам которой его поручили, тут же засуетилась, стаскивая с полок папки, в которых находились формуляры за прошедшие месяцы. Круглов нашелся быстро, и уже через полчаса Гуров сидел за столом в окружении фолиантов, которые интересовали старика.
Он потратил полдня, разбираясь в них с помощью Марии Викторовны, которая с удовольствием принимала деятельное участие в «помощи родной милиции». Гуров подозревал, что это «приключение» станет главным событием в ее рабочих буднях еще на долгие месяцы.
