Николай Леонов - Смерть в прямом эфире
— Сделаем. Ты не забудь, Льву Ивановичу передай привет от опера, с которым он под Новый год Косого Витьку брал.
* * *Гуров сказал категорически — без его разрешения в тир, где тренировался Авилов, ни ногой. Однако Станислав прекрасно понимал, что Авилова придется брать, а показания тренера из тира необходимы. Распоряжение Левы понятно, перестраховывается, но Крячко не первый день замужем, уж посмотреть на человека и не засветиться как-нибудь сумеет.
Сегодня, когда все разъехались, Станислав оставил на телефоне Нестеренко, заявил, мол, больше терпеть не могу, необходимо к зубному врачу. Даже самые мужественные люди считают визит к зубному врачу ну если не подвигом, то поступком серьезным.
Накануне Станислав узнал, что один из отделов МУРа стреляет в четырнадцать часов. Он договорился со старым приятелем, ныне начальником отдела. Пожаловался, сказал, что от непрерывного составления отчетов, справок, докладных и прочей макулатуры у него задница заскорузла, напомнил подполковнику, что был его начальником, и уговорил взять на стрельбы.
— Станислав, чего ты меня, как девчонку, уламываешь? — возмутился приятель. — Приезжай.
— Да у меня чего-то тачка барахлит, я к часу к тебе подъеду, вместе со всеми автобусом, как в старые добрые времена.
— Ты пистолет не забудь взять, а то эти штучки, дескать, забыл, дай из твоего стрельну, уже лет двадцать как не проходят, — заявил подполковник. — Хочешь стрелять — изволь чистить.
— Никакого уважения к старшим, — вздохнул Станислав. — У меня и пистолета-то нет, только шариковая ручка, — хохотнул и положил трубку.
Станислав надел форму: он не знал, какой порядок сейчас, но в его время на стрельбах требовали быть в форме.
Потом они долго тряслись автобусом, приятель удивлялся, отчего полковник отказался ехать на "Волге", и из солидарности полез тоже в автобус.
Тир был знакомый, а вот тренер, хоть и в возрасте — за полтинник, новый. Молодые ребята смотрели на Крячко и с уважением, и с сожалением: конечно, полковник, но возраст, по девочкам не побегаешь. Уступили ему право стрелять среди первых, но Крячко захромал, сказал — мол, камешек в ботинок попал, сел на скамейку, разулся и начал наблюдать за тренером.
Демидов Сергей Семенович, майор милиции в запасе. Такие данные у Крячко имелись. Но что он за человек, Сергей Демидов? Мент-отставник или агент ФСБ? Хотите держать агента в нашем тире? Держите. Мне наплевать. Он вам все наши нехитрые анекдоты перескажет. Но если он обучал Авилова, знаком с Золотаревым, то это маленькая, а цепочка. От Золотарева может идти путь наверх. Через какого-нибудь замзавотделом вплоть до вице-премьера.
— Господин полковник, вам на огневой рубеж, — услышал Станислав и очнулся.
Он не любил оставаться в долгу, взял лежавший на стойке пистолет, ответил:
— Я, коллега, стоя на огневом рубеже, давно в памятник превратился.
— Извиняйте, а у вас личного оружия нет? — спросил Демидов.
— Все у меня есть, но больше прочего у меня лени. Его же потом чистить требуется, а я терпеть не могу работать. У меня аллергия ко всякому труду.
— Случается, — Демидов смотрел не в упор, но внимательно. — А как же до полковника дослужились?
— Как и все, по блату. Свекор — сосед моего плетня, — Станислав дослал патрон в патронник, спросил: — Пятая ростовая?
— Верно.
— Слишком далеко поставил. Нарочно, наверное. — Станислав выпустил пули одна за одной без перерыва, тихо сказал: — Полковник... — он произнес фамилию невнятно, — стрельбы закончил. Ну что, командир, пойдем покурим?
— Не балуюсь, — сухо ответил Демидов, а Станислав подумал — точно гэбэшник. Не станет простой отставник так разговаривать с полковником.
— Господин полковник, пошли к мишеням, — сказал Демидов. — Вижу, вы когда-то неплохо стреляли.
— Я когда-то молодым был, самолюбивым, так с годами прошло, — ответил Станислав и обратился к своему приятелю, начальнику отдела, идущему рядом: — Часто стреляете?
— Начальство пенделя даст, еду, — ответил тот неохотно. — Считай, полдня профукали, а работать за меня Мыська будет?
Они подошли к мишеням, результаты были средненькие, и у Станислава не лучше и не хуже других. Он стрелял очень хорошо, сейчас дурака валял, злился на себя, что не может никак в разговоре зацепить инструктора. Демидов записывал в блокнот результаты, спросил:
— Господин полковник, как ваша фамилия?
— Меня можно не записывать, я не из их отдела. Так, пристроился по блату, решил руку проверить.
— Как желаете. — Демидов закрыл блокнот, положил карандаш в карман.
Станислав чувствовал: инструктор заинтересовался неизвестным полковником, который по собственному желанию поехал в тир. Все знают, ездить стрелять никто не любит, только молодежь.
На обратном пути приятель несколько раз начинал разговор, Станислав отмалчивался. Наконец сказал:
— Высади меня у министерства. Будь здоров и спасибо, — и выскочил из автобуса, когда двери открылись.
Всю дорогу до кабинета Станислав ругал себя последними словами, убежденный, что Гуров подход к инструктору нашел бы обязательно.
За время его отсутствия никаких звонков не было. Нестеренко скучал, в деле наблюдался полный штиль.
Вскоре вернулся Гуров, и тут же приехал Котов. Гуров осмотрел группу, как бойцов перед атакой, и решительно сказал:
— Хватит выжидать, начинаем нападение. Валентин, ты отправляешься по месту жительства Виталия Золотарева и делаешь на него установку, с заходом в отделение милиции. Григорий, ты возвращаешься в Измайлово, торопишь нашего общего знакомого опера, добываешь адрес Дины Павловой, являешься к ней прямо домой, интересуешься, не видела ли она парня, похожего на Юрия Авилова, и где она сама находилась в момент, когда парень покупал цветы. Оцени женщину, как одета, как пахнет, пьет ли сейчас. Легенда — занимаешься квартирными кражами. Можешь намекнуть, мол, имеем показания, что мадам торговала на Тверской цветами, но источник хлипкий, мы ему не верим, а вопрос для перестраховки. Ну а ты, Станислав, коли проявил инициативу в отношении инструктора тира, развивай ее, поезжай на дом, проводи установочку, съезди на его прежнее место работы, поговори с руководством, особо не секретничай. В отношении его сотрудничества с ФСБ можешь спросить прямо. Дескать, нам ни к чему, чтобы агент контрразведки работал в нашем тире, крутился среди наших офицеров.
Станислав глянул хитро, спросил:
— Ты хочешь, чтобы мы разом засветились?
— Верно, но я не хочу, чтобы вы явно подставлялись, желательно, чтобы они были умными и проницательными.
На другой день к чиновнику по особым поручениям прямо с утра поступили нехорошие известия. Получил их по телефону Грек.
Первой объявилась Дина Павлова.
— У меня неприятности, — начала она без предисловий. — Вы помните, я третьего дня встречалась на Тверской с вашим уголовником?
— Не волнуйся, Дина, он очень приличный молодой человек, — спокойно ответил Грек. — Записка была в цветах, видеть ее никто не мог.
— Приличный. — Она была взвинчена, очень хотелось выпить, а успокоительные лекарства кончились. — Его разыскивает милиция. Меня полночи допрашивали, душу вынули.
Грек все понял, ответил:
— Дина, мы с тобой выбрались из канализации, ты сейчас элегантная, очаровательная женщина, неужели ты желаешь вернуться в эту помойку? Я сейчас не могу приехать, но пришлю молодого человека, он тебе поможет.
Только он сделал соответствующие распоряжения, как позвонил Демидов.
— Здравствуй, друг, — сказал он спокойно. — Вчера у меня на работе объявился парень из главка. Он в группе человека, которым ты интересуешься.
— А ты не ошибся?
— Я его знаю в лицо.
— Значит, как мы и рассчитывали, он вышел на след, — сказал Грек.
— Он слишком быстр, это мне не нравится.
— Твое дело — вообще сторона, мало ли кто стреляет в твоем тире. Начнут официально допрашивать, говори все как есть.
— Ты отдаешь Виталия?
— Вот его ты не знаешь. Да, с Авиловым был мужчина, но ты не обратил на него внимания.
— Поверят?
— Их дело, ты же не должен ничего доказывать. Не помню, и все.
Грек только положил трубку, как телефон вновь ожил, и звонил Виталий Золотарев.
— Здравствуй, мной интересуются, — лаконично сказал Золотарев.
— Ты сегодня третий, — ответил Грек. — Подробнее: где, как?
— Обычно, пороха не выдумали. Соседи в доме. Меня удивило, зашли в отделение, главное, не к участковому или оперу, а прямо к начальнику. Содержание разговора мне неизвестно, но полковник меня терпеть не может.
— А у него, еще маленького, наши отца взяли, и он не вернулся, — сказал Грек. — Знали, что невиноватый, но под горячую руку попал.
— Владимир, в наших кадрах не могут знать обо мне? — спросил Золотарев. Чувствовалось, что он нервничает.
