Ю Несбё - Немезида
— Благодарю. Еще на что-нибудь обратили внимание, Йенсен?
— А что вы там еще говорили?
— Звуки.
— А да, звуки! Нет, звуков, пожалуй, не было. Наоборот, тихо, как в могиле. Ну то есть… кхе, кхе… я же тогда не знал, что…
— Ладно, Йенсен, все в порядке. А раньше вы покойную встречали?
— Никогда, до того самого дня, как она появилась у меня в мастерской. Такая веселая, энергичная дамочка.
— И что ей надо было?
— Починить термостат нагревателя в ванной.
— Будьте добры, гляньте, он и вправду не работает? Если там вообще есть нагреватель, конечно.
— То есть как это? А-а, понимаю, она специально все подстроила, чтобы ее так нашли, да?
— Что-то в этом роде.
— Да, но термостат-то действительно был того…
— Того?
— Сломан.
— Откуда вы знаете.
Пауза.
— Вам ведь сказано было, Йенсен, ничего здесь не трогать.
— Ну да, но пока вы приехали, прошло столько времени, а я так нервничал, что мне просто нужно было как-то отвлечься.
— Стало быть, теперь термостат у покойной в полном порядке?
— Ну да, типа того… кхе, кхе…
Харри хотелось отойти от кровати, но ноги отказывались повиноваться. Врач прикрыл глаза Анны, и теперь казалось, что она просто спит. Том Волер отпустил электрика, напоследок взяв с него обещание быть в ближайшие дни в пределах досягаемости. Отпустил он и дежурную бригаду из Управления, прибывшую сюда по сигналу о происшествии. Прежде Харри ни за что не поверил бы, что такое возможно, однако сейчас он даже радовался присутствию Тома Волера. Что ни говори, а опыт у Волера был. Харри чувствовал, что сам, без него, не сумел бы сейчас задать ни одного внятного вопроса и уж подавно не в состоянии был предпринять что-то разумное.
Волер попросил врача сделать предварительные выводы.
— Пуля, по-видимому, прошла насквозь через всю черепную коробку, повредив мозг и нарушив тем самым все жизненно важные функции. Если предположить, что температура в комнате не менялась, то, судя по температуре тела, она мертва уже минимум шестнадцать часов. На теле отсутствуют какие-либо иные следы насилия. Нет никаких отметин от инъекций либо иных признаков медикаментозного вмешательства. Однако… — Тут врач сделал театральную паузу: —…состояние вен на запястьях указывает на то, что это не первая ее попытка суицида. Чисто из области предположений, но навскидку я бы квалифицировал ее состояние как маниакальную депрессию или просто депрессию с суицидальным синдромом. Готов поспорить, мы сможем найти ее медицинскую карту у какого-нибудь психиатра.
Харри попытался что-то сказать, но и язык, подобно ногам, не желал его слушаться.
— Точнее смогу сказать, когда взгляну на нее поближе.
— Спасибо, доктор. А ты что поведаешь, Вебер?
— Оружие самое обычное — «бepeттa-M92F». Отпечатки на рукояти принадлежат одному человеку — скорее всего, ей самой. Пуля, застрявшая в деревянной части кровати, подходит к данному типу оружия, так что баллистическая экспертиза наверняка подтвердит, что она выпущена именно из этого пистолета. Полный отчет будет готов завтра.
— Отлично, Вебер. Да, еще кое-что. Когда электрик пришел, дверь была заперта. Я обратил внимание, что там — ригельный замок, а не защелка. Следовательно, исключено, что кто-то посторонний побывал здесь и вышел, закрыв дверь. Разумеется, если он не прихватил с собой ключи покойной. Иными словами, если найдем ее ключи, то внесем ясность в этот вопрос.
Вебер кивнул и выставил на всеобщее обозрение желтый карандаш с висящей на нем связкой ключей.
— Лежали на комоде в коридоре. Это универсальный ключ — подходит и к подъезду, и ко всем общим помещениям в доме. Дверь в квартиру им тоже можно открыть — я проверял.
— Замечательно. По существу, нам не хватает только собственноручно написанного прощального послания. У кого-нибудь есть возражения против того, чтобы считать этот случай вполне очевидным?
Волер по очереди обвел глазами Вебера, врача и Харри.
— О'кей, тогда нам осталось лишь сообщить печальное известие близким родственникам и провести официальное опознание.
Он вышел в коридор; Харри по-прежнему продолжал стоять у кровати. Чуть погодя Волер снова заглянул в спальню.
— Все же здорово, когда пасьянс сходится с первого раза. Верно, Холе?
Харри почувствовал, как мозг его отдал команду кивнуть, однако вовсе не был уверен, что голова послушается.
Глава 11
Иллюзия
Я просматриваю первую видеозапись. Если разбить ее на кадры, становится отчетливо видна вспышка выстрела. Пороховые частички, еще не превратившиеся в чистую энергию, похожи на рой астероидов, сопровождающих комету в ее странствии сквозь атмосферу и сгорающих в этой атмосфере по мере того, как сама комета беспрепятственно следует все дальше и дальше вглубь. И никто не в состоянии ей помешать, ибо путь ее предопределен миллионы лет тому назад, еще до появления человечества, до того, как возникли чувства, до рождения ненависти и милосердия. Пуля входит в голову, обрывая мысль, поворачивая вспять мечты. И в самой глубине сознания импульсом нервных окончаний, родившимся в центре боли, возникает последняя мысль — SOS, противоречивая мольба о помощи, обращенная к себе самому, — молнией пронзает мозг и тут же гаснет. Нажимаю на клавишу мыши, выбирая вторую видеозапись. Пока мой компьютер перемалывает информацию, продираясь сквозь мрак Интернета, я смотрю в окно на усыпавшие небо звезды и думаю, что каждая из них — свидетельство неотвратимости судьбы. В них нет никакого смысла, они выше потребности людей во всем находить логику и взаимосвязь. Потому-то они столь прекрасны, понимаю я.
Наконец вторая видеозапись готова. Янажимаюна «play». Play a play.[15] Все тот же спектакль бродячего театра, правда, теперь он поставлен на новом месте. Те же реплики, движения, все тот же костюм, та же сценография. Изменены лишь статисты. И заключительная сцена. Сегодня вечером играем не трагедию.
Я вполне доволен собой. Я сумел передать суть играемой мною роли — холодного профессионала, антагониста, который точно знает, чего хочет, и если надо, то убивает. Никто даже не пытается тянуть время — после Бугстадвейен они попросту не смеют. И поэтому на те две минуты — сто двадцать секунд, — которые я сам себе отпустил, я — Бог. Иллюзия срабатывает. Миллион одежек под комбинезоном, двойные стельки, цветные контактные линзы, заученные движения.
Я выключаю компьютер, и в комнате становится темно. Снаружи доносится лишь обычный городской шум. Сегодня я встречался с Принцем. Странный тип. При общении с ним возникает двойственное чувство, как при виде египетского бегунка — крохотной птички, клюющей остатки пищи, застрявшие в зубах у крокодила. Он сказал, что у него все под контролем, у Отдела грабежей и разбойных нападений по-прежнему нет никаких улик. Он получил свою долю, а я — тот еврейский пистолет, что он обещал мне достать.
Вероятно, мне бы следовало радоваться, однако ничто уже не может сделать меня прежним.
Потом я позвонил из телефона-автомата в Управление полиции, однако они не хотели ничего говорить, пока я не представился родственником. Тогда они сказали, что это было самоубийство, Анна сама в себя выстрелила. Дело прекращено. Едва успев повесить трубку, я расхохотался.
Часть II
Глава 12
Смерть по собственному желанию
— Альбер Камю называл самоубийство единственной по-настоящему серьезной философской проблемой, — сказал Эуне, настороженно поглядывая на серое небо над Бугстадвейен. — Поскольку решение, достойна ли жизнь того, чтобы ее прожить, или же нет, затрагивает основной вопрос философии. Все прочие — о трех мировых измерениях, о девяти или двенадцати категориях духа — возникли гораздо позже.
Харри неопределенно хмыкнул.
— Многие из моих коллег занимаются изучением причин, по которым люди совершают самоубийства. Знаешь, к какому выводу они пришли, что считают наиболее типичной причиной?
— Я как раз и надеялся, что ты поможешь мне найти ответ на этот вопрос. — Харри приходилось отчаянно лавировать на узком тротуаре, уворачиваясь от прохожих, чтобы держаться рядом с толстяком психологом.
— Просто они не желают жить дальше, — торжественно изрек Эуне.
— Звучит так, будто за это можно Нобелевскую премию давать. — Харри созвонился с Эуне накануне вечером и договорился зайти за ним в его кабинет на Спурвейс-гате в девять. Когда они проходили мимо злосчастного филиала банка «Нордеа», Харри обратил внимание, что на противоположной стороне улицы перед магазинчиком «Севен-элевен» стоит все тот же зеленый мусорный контейнер.
