Елена Руденко - Печальный Демон
Несчастный отец, несмотря на свой высокий статус, был готов опустится на колени перед Семерхетом.
– Достаточно одного моего слова, чтобы ты вернулся в храм Анпу, – продолжал он, – не ведаю, оклеветали ли тебя завистники, или ты сам увлёкся тайнами Хаоса, но я готов помочь тебе…
Взгляд Семерхета упал на камень церемониального жезла, тускло сияющим в свете луны. Реликвия жреца Маат может стать ключом ко всем его запретным мечтаниям.
– Я отправлюсь с тобою, почтенный жрец истины, – произнёс лекарь, – и, дабы не терять времени, поведаю тебе о своих пожеланиях по пути…
Спустя мгновения колесница неслась сквозь ночную пустыню ко дворцу визира, который сам правил своей повозкой. Колесницы стражников следовали рядом, окружив колесницу жреца.
Моя душа парила над ними.
– Одолжи мне свой жезл на одну ночь! – кратко произнес Семерхет.
Жрец сохранил невозмутимость.
– Ты заставляешь меня нарушать законы храма, – произнес он сурово.
– Нет, я не посмею вынуждать тебя, – продолжал Семерхет, – мой долг спасти умирающего ребёнка, но ты сам произнес клятву, что выполнишь любую мою просьбу… Если ты солгал, моя помощь окажется бесполезной, несчастное дитя, исцелившись от укуса скорпиона, на следующий же день упадёт с крыльца или захлебнётся в пруду, ибо плата за мои труды останется невыполненной… Твои слова обещания прозвучали, и нарушив их, ты подвергнешь опасности сына, увы, таков закон равновесия, который ты, жрец, хранишь…
Слова лекаря звучали спокойно и бесстрастно, он не угрожал, а говорил правду.
– Скипетр на одну ночь, – повторил Семерхет, – я верну тебе его в целости и сохранности на рассвете. Меня обвиняют во многом, но никто еще не заподозрил в вероломстве и лживости…
– Да будет так, – согласился жрец, – ты получишь скипетр на одну ночь, когда пожелаешь… Ты не лжец, и твоя честность стала примером многим…
– Благодарю, мудрейший визир, – произнес Семерхет, склонив голову.
Они въехали в широкий двор обители визира. Лекарь послушно следовал за взволнованным жрецом.
– Ваш сын ещё жив, – успокоил его Семерхет, – у него еще час жизни… именно столько времени мне понадобится…
Они успели вовремя. Моя душа испытала ликование.
* * *Внезапно картина переменилась, я увидела коленопреклоненного Семерхета с жреческим жезлом в руке. Он пристально всматривался в мерцающий камень. Лицо лекаря уже было мертвенно бледным, весьма не характерно для людей его местности. Он уже стал тем, кем пожелал, и, заполучив жезл, намеревался осуществить задуманное.
Погрузившись в ритуал, он не слышал, как в комнату бесшумно скользнула тень, тонкое лезвие брошенного кинжала свернуло в лунном свете – серебро, редкий металл для земли Та-Кем, поразил лекаря.
Но кто подослал убийцу? Нет, не жрец Маат, он бы не осмелился рисковать любимым наследником даже ради законов миропорядка. Удар нанесла одна из хранительниц равновесия… Совершив задуманное, девушка опустилась на колени и долго вглядывалась в черты спокойного застывшего лица. Наконец я смогла разглядеть убийцу, уловив поразительное сходство с Виолой Холодевой, хотя черты ещё нежные и юные, не получившие заострённость. Невероятно! Сомнений нет, это именно она, даже не потомок… именно Холодева… Выходит, их знакомство с Чезаре длится несколько тысячелетий! Значит, она раньше служила миропорядку, но со временем её пристрастия изменились.
Девушка осторожно забрала жезл из омертвевших пальцев врага.
Потом принялась перебирать множество свитков, однако это занятие вскоре наскучило красавице и она, сморщив носик, поспешно удалилась, не позабыв вынуть кинжал из раны.
Рука Семерхета дёрнулась, преодолевая боль, он поднялся на колени.
Несносная девчонка. Думал он. Это благодаря её стараниям я лишился места жреца Анпу в храме и получил опалу. Она была уверена, что меня ценят как лекаря выше лишь потому, что я мужчина. Попробовала бы она отдавать всё время древним свиткам Имхотепа, а не вертеться перед зеркалом…
Увы, мои правила не позволяют мстить женщине, от чего она злится ещё сильнее. А мне повезло, что глупышку обманул торговец, кинжал, отнюдь, не из серебра… А что до жезла, как и обещано, он вернётся к визиру на рассвете… Девчонка поспешит похвастать своей отвагой…
– Приветствую, мой друг, – прозвучал знакомый голос Анпу, – твой ритуал удался. Готов ли ты отправится в опасный путь? Учти, я приложу все старания, чтобы бы ты не вернулся… Когда-то ты был лучшим последователем моих наук, но теперь твой разум охвачен не слишком добрыми стремлениями…
Проводник мира мёртвых предстал в египетском обличии человека с головой чёрной собаки. В одеждах, который наш высший свет счел бы весьма нескромными даже для маскарада. Даже когда голова животного сменилась на ставшее уже мне знакомым лицо, моё замешательство не исчезло.
– Я выбрал попутчика! – усмехнулся Семерхет, указывая на меня, – её душа прибыла…
Значит, он меня видит… Это не сон, мой дух где-то затерялся во времени среди чужих земель.
Что это значит? Семерхет знает меня? Откуда, мы ведь встретимся спустя тысячелетия.
– Кристалл жреца и умения стоящего-на-пороге открыл для моей души пути петли времени, – произнес лекарь, – я будто бы одновременно существую и осознаю себя в нескольких эпохах…
Петли времени. Помню, Константин читал заметку во французском журнале о явлениях, когда человек на некоторое время оказывается в другой эпохе, кторые получили название «петли времени».
– Неужто до бесконечности! – воскликнула я.
– Увы, только в те мгновения, которые проходят по петле времени… именно мгновения… И, прошу заметить, по времени путешествует не моё тело, а душа…
В голосе его прозвучала нескрываемая досада.
– Пусть мне открыты лишь жалкие секунды, при благоразумных действиях можно немалого достигнуть, но горе неосторожному глупцу, который при неверном шаге может уничтожить себя…
– Вы изменяете свою прошлое при помощи будущего? – не понимала я.
– Нет-нет, – лекарь холодно улыбнулся, – как я уже говорил, не стоит шутить с петлёй времени… Я лишь передаю и получаю знания сквозь века, которые позволяют мне действовать верно… Именно поступки, которые я совершаю при помощи полученных знаний, благотворно влияют на моё будущее…
Я перевела взор на бесстрастное лицо Анпу.
Проводник мира мёртвых молча протянул мне руку, предлагая продолжить путь…
– Тогда в века будущего я спасу вас, Чезаре? – спросила я прямо.
– Да, сестра, – произнёс он, – и вовсе не своею кровью, как вам казалось… Право, какая глупость! Увы, вы совсем не знаете себя, – лекарь вопросительно взглянул на невозмутимого Анпу.
– Сестра? – переспросила я.
– Таков закон, если человек сам пожелает спасти жизнь одному из нас, то в награду за благородство он получает статус брата или сестры, – пояснил Семерхет.
Анпу молчал, я не могла даже предполагать, как он воспринял мои действия. Он предоставил меня самой себе… но почему многое скрывает?
– Я, право, восхищаюсь вами, Аликс, – произнес лекарь, – тогда вы поспешили предупредить меня об интригах Дарьи… Разумеется, я знаю наперёд о каждом шаге этой очаровательной особы, но ваша честность подкупила меня… Весьма похвально… Обычно люди полагают, что лишь «добрый герой» достоин благородной помощи, и вполне имеет право проявить вероломство к «герою злому»… Как избирательно!
Признаюсь, никак не ожидала от гостя темноты столь уважительного отношения ко мне. Иногда его манеры я расценивала как снисходительное презрение.
Под суровым взором пришлось сдержать наивный вопрос о его чувствах к мадам Драгомировой.
– А Виола Холодева? – спросила я.
– Тщеславная взбалмошная девчонка, – усмехнулся Семерхет. – Недолго ей служить равновесию. Хотя, она весьма миловидна, но прескверный характер затмевает всё… и зависть ко всем, кто лучше неё… Она переметнётся во мрак из зависти к моим успешным исканиям…
Постепенно очертания комнаты начали бледнеть, и мы снова вернулись во мрачный лес.
Из журнала Константина ВербинаПодступившая головная боль мешала собраться с мыслями. Невольно начал злиться на собственное бессилие. Обычно меня посещает множество идей, из которых нужно лишь выбрать наиболее верную…
– Что значит сей предмет? – наконец, спросил я, указав взором на камень жреца, мерцавший на ладони князя, – Ваше огненное чутьё вам что-то подсказывает?
Долгоруков задумался. Видно, ему самому было неловко, что он не может мне помочь.
– Реликвия верховного жреца… равновесие, миропорядок, – рассуждал он.
– Равновесие – жизнь и смерть, – попытался я собраться с мыслями, – камень послужил пропуском в иной мир… пропуск души…
Мысли путались, окружающая нас местность, отнимала последние силы.
