Никита Филатов - Снова майор Виноградов
— Предусмотрительно! — Виноградов представил себе человека, изображенного на фотографии. Судя по всему, парень сумел позаботиться о своем будущем и ушел, не оставив следов.
Михаил Анатольевич наморщил лоб:
— Старик никогда бы не стал хранить у себя ничего серьезного. Знаете, это только в плохих детективах любой придурок может запросто украсть у мафии или военных какую-нибудь «супердискету» либо пачку документов неимоверной секретности, от которой зависит будущее планеты.
Адвокат подождал, не последует ли продолжения. Потом не выдержал:
— Мне кажется… Спорим, что вы до сих пор ловите этого парня?
— Ловим, — признал собеседник. — Уже больше года.
— Ого! — Не верить Михаилу Анатольевичу было нельзя.
А поверить — чертовски сложно. Потому что Виноградов один из немногих представлял себе колоссальные возможности созданной Генералом структуры.
— А может, его уже кто-то… того? Ликвидировал? Сами же говорите, что многие бы хотели.
— Нет. Парень жив! — Михаил Анатольевич ткнул пальцем в одну из фотоиллюстраций к статье Олега:
— Узнаете, наверное…
Адвокат развернул к себе газетную полосу и кивнул:
— Да, рисуночек знакомый.
— По нашим данным, это теперь нечто вроде автографа господина Тайсона. Знак качества… Догадываетесь почему?
— Догадываюсь! — Глядя на изображение пресловутого уха, Виноградов в очередной раз убедился: иногда вовсе не надо быть психоаналитиком, чтобы разгадывать тайный смысл и мотивы чужих поступков.
У кого что болит, тот о том и… рисует. Не в рифму, зато правда!
Однако лежащий на поверхности ответ сразу же породил у Владимира Александровича нескончаемую череду новых вопросов:
— Простите, но…
— Нам тоже многое неясно, — утешил собеседник.
— На месте парня я унес бы ноги куда подальше — и не высовывался! Зачем ему это все надо?
— Да уж! — согласился Михаил Анатольевич. — Убийства, погромы, взрывы… Но знаете, такая работа ведь всегда хорошо оплачивается. Верно?
С точки зрения Виноградова, человек по прозвищу Тайсон вряд ли ценил деньги дороже собственной шкуры.
Впрочем, адвокат мог и ошибаться. Поэтому уточнил:
— Кем оплачивается? Вы уже выяснили, на кого реально этот парень работает?
Собеседник повертел в пальцах сигарету, — Владимир Александрович даже не заметил, когда он успел ее прикурить.
— Если бы мы знали заказчика, эта одноухая сволочь уже давно отправилась бы вслед за Генералом.
— Не сомневаюсь.
— Полагаю, вам ясно, что его нужно уничтожить как можно быстрее?
— Разумеется, — не стал спорить Виноградов. Вообще-то, прежде чем всадить пулю в бешеного волка-одиночку, его надо сначала по меньшей мере выследить.
Что-то в тоне адвоката Михаилу Анатольевичу не понравилось:
— Послушайте… Дело даже не в том, что парень убил Генерала.
— Простите? — не понял Владимир Александрович.
— Не только в этом, — уточнил собеседник, подавшись вперед на сиденье, — Не только… Сейчас куда важнее, что он до сих пор продолжает убивать!
По лицу Виноградова было видно — адвокат не совсем понимает, каким образом кровавая «чистка» среди российской преступной элиты может повредить интересам организации, которую возглавляет Михаил Анатольевич.
Поэтому разъяснения не заставили себя ждать:
— Вы же сами сказали, что Холодовский и те, кого он представляет, очень обеспокоены?
— Еще мягко сказано.
— Вот! Они пока не знают, кто и зачем открыл эту охоту. Но ищут. Ищут везде, практически вслепую…
— А значит, ненароком могут сунуть нос туда, куда не надо? — продолжил мысль собеседника Виноградов.
Задумался:
— То есть вы полагаете, что перепуганные ребята, так сказать, представители организованной преступности, способны сдуру выйти на нас?
— Могут. От случайностей никто не застрахован… Да чего уж тут! Судя по газетной статье и вашему разговору с этим самым Аркадием Юрьевичем, они уже и так подобрались намного ближе, чем можно допустить.
Владимир Александрович неожиданно почувствовал, что у него затекла спина: сидеть, развернувшись назад в пассажирском кресле, было все же не очень удобно.
— А нельзя встретиться с кем-нибудь из авторитетов? Объяснить ситуацию! В принципе я сам, наверное, мог бы через Холодовского…
— Увы, это уже ничего не даст, — развел руками Михаил Анатольевич.
— Но раньше часто удавалось договориться, — напомнил Виноградов. В недалеком прошлом ему не раз приходилось выступать посредником в деликатных переговорах сторон, готовых вцепиться друг дружке в глотки из-за денег или сфер влияния.
Иногда это происходило в шикарных дворцах и правительственных резиденциях: коктейли, фраки, шампанское, струнный оркестр в углу… А иногда называлось «стрелкой» или «теркой» — со всеми сопутствующими реквизитами и запахом грязного пустыря за городом.
— Владимир Александрович, дорогой! Никто ведь не сомневается в ваших дипломатических способностях. То, что покойный Генерал рассказывал о вашем опыте миротворца, — впечатляет. Но… Мир изменился.
— Не понял, — покачал головой Виноградов.
— Вы помните Витю Баркова?
— Помню. — Владимир Александрович представил себе курносую физиономию и умные глаза офицера одного из специальных подразделений РУОПа. Догадался:
— Тоже наш?
— Да, был. Месяц назад он поехал со всеми полномочиями к бандитам — разобраться, объяснить… Вечером Баркова видели в компании этого самого твоего Аркаши, а через трое суток нашли тело. Точнее, то, что осталось: без глаз, ногтей, зубов и всего прочего. Понятно?
— Я об этом не слышал…
— А никто ничего и не знает! Труп не опознан, а Витя по документам еще в отпуске, его пока не хватились.
Откуда-то из груди Владимира Александровича поднялся и перекатился по коже холодный озноб.
— С-суки! Ублюдки.
— Тот, кто все это затеял, добился своего. Они теперь слишком напуганы, чтобы поверить… И мы не имеем больше права рисковать.
— Да, жаль Витьку.
— Дело даже не в нем. И не в вас! — Михаил Анатольевич в очередной раз постучал ноготком по злополучной статье:
— Барков знал немного. И слава Богу — это все, что они из него вытянули. Про нас, про Генерала…
Владимир Александрович не испытывал иллюзий насчет умения бандитов развязывать любые языки — у каждого свой болевой порог, и, судя по всему, с офицером перед смертью не церемонились.
— Ясно, почему мы теперь уже никого к ним не пошлем? — Собеседник удостоверился, что его поняли, и подвел итог:
— Непозволительная роскошь.
— Да, больше никак нельзя рисковать, — согласился Виноградов. — Сволочи! Может, действительно… Может, перебить их всех к чертовой матери? Устроить ребятам кровавую баню по полной программе, чтобы…
— Мир изменился, — напомнил Михаил Анатольевич.
— Что вы имеете в виду?
— Генерал мертв. Многое утрачено…
Владимир Александрович даже не хотел верить своим ушам:
— Мы что, уже не способны потягаться со всей этой блатной шушерой?
— Потягаться? Почему же, вполне! — Михаил Анатольевич повертел в руках пачку «Мальборо», помедлил и вытянул из нее последнюю сигарету.
Прикурил.
— Потягаться… Это значит: кто кого? Нет, голубчик! Покойный шеф когда-то учил меня: если хоть чуть-чуть сомневаешься в собственных силах — любой ценой уклонись от драки. Действовать надо только наверняка, слишком многое стоит на карте.
— А вы сомневаетесь в победе, — констатировал Виноградов.
— Не только я. Сейчас она обойдется слишком дорого — все уже просчитано аналитиками.
— Что же делать? — Было ясно, что адвокат имеет в виду отнюдь не вечную проблему российской интеллигенции, а собственные, сугубо практические задачи.
Ведь Михаил Анатольевич вызвал его на конспиративную встречу вовсе не для того, чтобы поплакаться в жилетку и спросить совета.
И точно — на колени Виноградову легла темно-синяя пластиковая папка.
— Держите! Во-первых, здесь материалы по Тайсону. Приметы, несколько фотографий, кое-какие эпизоды биографии… Надо сделать так, чтобы они быстро и надежно попали в распоряжение вашего приятеля-журналиста.
— Зачем?
— Мы не знаем, кто заказчик всех этих кровавых безобразий. Они тоже… Попробуем «засветить» хотя бы исполнителя.
— Зачем? — повторил вопрос Виноградов.
— Люди господина Холодовского сразу же возьмут след. И вполне может получиться так, что они поймают парня раньше, чем мы.
— Вероятно, — пожал плечами Владимир Александрович. Страшной участи одноухого убийцы он при таком раскладе не завидовал, жалости к нему тоже не было — речь сразу же пошла о другом:
