Эд Макбейн - Способ убийства
— Ты еще не член Фи Бета Каппа.
— Верно, но когда-нибудь буду. Всякий нормальный американский парень знает, что членство в Фи Бета Каппа — это ключ к вратам рая. Поэтому я смогу спорить на членство в этом клубе и даже готов выдать секрет тайного рукопожатия членов этого клуба, если мисс Амалио хоть на день старше тридцати.
— Она итальянка, — сказал Джим, витавший в невесомости. Когда Джим был пьян, его лицо расползалось. Казалось, оно отделялось от тела и висело в пространстве без всякой поддержки. Глаза вылезали из орбит. Губы двигались без напряжения мускулов, сами собой.
— Она действительно итальянка, — сказал Баки, — ее зовут Серафина.
— Откуда ты знаешь?
— Это напечатано на программе ее занятий. Серафина Амалио. Красиво.
— Но как скучно, о господи! — сказал Джим.
— У нее очень упругая грудь, — заметил Сэмми.
— Очень. Упругая, — согласился Баки.
— У испанских девочек упругие груди, — сказал Джим, возникший в поле зрения с левой стороны. — Тоже.
— За Серафину Амалио, — провозгласил Баки, поднимая стакан.
— И за испанских девочек, — добавил Джим. — Тоже.
— И за упругую грудь.
— И за стройные ножки.
— И за чистые зубы.
— За пепсодент — лучшую в мире зубную пасту!
Все выпили.
— Я знаю, где найти испанских девочек, — сказал Сэмми Хорн.
— Где?
— На другом конце города.
— На каком конце?
— На улице, которая называется Мэзон Авеню. Знаешь такую?
— Нет.
— Это на другом конце. Там можно найти испанских девочек с упругой грудью, стройными ножками и чистыми зубами. — Сэмми кивнул. — Джентльмены, время решать. Который час, Баки, старая перечница?
— Шесть двадцать пять, — ответил Баки, глядя на часы. — И три четверти минуты. Когда услышите звон, будет шесть двадцать шесть. — Он помолчал. — Бом!
— Поздновато, парни, — сказал Сэмми, — позже, чем мы думали, парни. О господи, парни, когда-нибудь нас мобилизуют. Что тогда? Мы отправимся ко всем чертям, парни, проливать собственную кровь на чужой земле.
— О господи! — Баки был полон жалости к себе.
— Ну так что?.. Будем мы ждать, пока мисс Амалио снимет свою блузку, в чем я сильно сомневаюсь? Вряд ли она это сделает, несмотря на упругость своей замечательной груди. Или мы отправимся на тот конец города к дивной улице под названием Мэзон Авеню исследовать неведомые земли, не подвергаясь опасности военных действий? Как вы думаете, парни?
Мальчики молчали, погруженные в раздумье.
— Ну, решайте, — сказал Сэмми. — Это может оказаться лучшим временем в нашей жизни.
— Ну что ж, пойдем переспим с испанскими девочками, — сказал Баки.
Стоя у доски циркуляров, поближе к выключателю, Хейз чертил бессмысленные значки в блокноте, ожидая момента для атаки. Его рука скользнула вниз, к пластиковому выключателю. Наступила темнота, внезапная темнота, заполнившая комнату.
— Что за черт?.. — начала Вирджиния, потом замолчала, и в комнате снова наступила тишина.
«Плащ», — подумал Хейз.
Быстро!
Его пальцы скользнули по грубому материалу плаща, вниз, к карману, нащупали тяжесть пистолета, он сунул руку в разрез, чтобы схватить револьвер…
И вдруг с невообразимой, ослепительной яркостью зажегся свет.
Глава 12
Хейз чувствовал себя, как ребенок, которого застали в тот момент, когда он запустил руку в коробку с печеньем.
Он не сразу сообразил, что вызвало столь ослепительную иллюминацию, но потом понял, что кто-то зажег свет и что его рука находится в кармане плаща Вирджинии, не доставая нескольких дюймов до пистолета. Удивительно, время словно перестало существовать с тех пор, как стало светло. Он знал, что время течет с небывалой скоростью, и понимал — от того, что он сделает за несколько ближайших секунд, будет зависеть жизнь или смерть всех, кто находится в этой комнате, и все же не мог преодолеть ощущения, что время остановилось.
Прошло, казалось, целых три года, прежде чем он принял решение быстро повернуться к Вирджинии с оружием в руке.
Он сжал пальцы вокруг рукоятки пистолета в темных недрах кармана, и это заняло еще двенадцать лет. Хейз почти выхватил пистолет, когда увидел Артура Брауна, который быстро шел по коридору, удивленно подняв брови. Примерно через сто лет он решил крикнуть:
— Уходи, Артур! Беги!
Но было уже поздно, потому что Артур открыл дверцу барьера и вошел в дежурную комнату. Доставать пистолет тоже было поздно — время вступило в свои права, оно словно вытекло в канализационную трубу. Был только угрожающе холодный голос Вирджинии Додж, который прорезал тишину, установившуюся в комнате.
— Не доставай пушку, рыжий! Я целюсь прямо в бутыль!
Хейз замер. Внезапно он подумал: «А что там, в бутыли? Действительно нитроглицерин?»
Потом эта мысль исчезла так же внезапно, как и появилась. Он не мог рисковать. Разжав пальцы, Хейз повернулся к Вирджинии.
Артур Браун стоял у самой дверцы, раскрыв рот.
— Что?..
— Заткнись! — прервала его Вирджиния. — Входи сюда!
— Что?..
Лицо Брауна выражало безграничное удивление. Просидев весь день в кладовой магазина готового платья, он вернулся в участок и поднялся по металлической лестнице, ведущей на второй этаж, что делал уже тысячу раз с тех пор, как стал работать в 87-м участке. Увидев, что в коридоре нет света, он бессознательно потянулся к выключателю у лестницы и включил свет. Первое, что он увидел, был Коттон Хейз, засунувший руку в карман женского плаща, висевшего на крючке. А потом… женщину с револьвером.
— Ну-ка, подойди сюда, рыжий! — приказала Вирджиния.
Хейз молча подошел к ней.
— Ты очень умный, верно, сволочь?
— Я…
Рука, державшая револьвер, быстро поднялась и с неожиданной силой нанесла удар. Хейз уголком глаза уловил блеск стального дула, почувствовал резкую боль, когда металл врезался ему в щеку, и прикрыл лицо руками, ожидая нового удара. Но его не было. Он отнял руки от щеки и посмотрел на пальцы. Они были в крови.
— Больше никаких фокусов, рыжий, понятно? — ледяным тоном сказала Вирджиния.
— Понятно.
— А теперь убирайся. Туда, на ту сторону. А ты, — повернулась она к Брауну, — входи. Быстро!
Браун прошел дальше. Он уже понял ситуацию и больше не удивлялся.
Вирджиния, держа в левой руке бутыль с нитроглицерином, а в правой — револьвер, направилась к вешалке. Она шла быстро, спотыкаясь, плечи нервно дергались, движения бедер и ног были резкими и лишенными всякой женственности, словно кто-то толкал ее сзади. Глядя, как Вирджиния пересекает комнату, Хейз все больше убеждался в том, что жидкость в ее левой руке вовсе не нитроглицерин, как она утверждала. Правда, нитроглицерин — капризная штука. Иногда он взрывается. Другой раз…
Он размышлял: «Нитро? Или вода?»
Вирджиния быстро достала пистолет Бернса из кармана своего плаща, вернулась к столу, поставила на него бутыль, открыла ящик стола и бросила пистолет в ящик.
— Так, а теперь ты, — обратилась она к Брауну, — давай сюда пушку.
Браун не пошевелился.
— В этой бутылке на столе нитроглицерин, — спокойно сказала Вирджиния. — Давай сюда револьвер.
Браун посмотрел на Бернса.
— Отдай, Арти, — посоветовал Бернс. — Здесь она командует.
— Во что она играет? — поинтересовался Браун.
— Во что я играю, это не твое дело, — резко сказала Вирджиния. — Закрой рот и давай свою пушку.
— Да, суровая дама. — Браун подошел к столу, внимательно глядя на Вирджинию. Он не отрывал от нее глаз, когда на ощупь отстегивал кобуру, пытаясь понять, какие чувства она к нему испытывает. Браун обычно умел распознавать ненависть за тысячу шагов и мгновенно ощущал, в каком случае цвет его кожи определит характер отношений между ним и тем человеком, на которого смотрит и с которым говорит. Артур Браун был негром. Он был также очень нетерпеливым человеком. Ему пришлось довольно рано убедиться в том, что случайное совпадение цвета его кожи с фамилией Браун-Коричневый лишь увеличивает его бремя, «бремя черного человека». Он всегда с нетерпением ожидал неизбежной оговорки, неосторожного выражения, и сейчас его нетерпение достигло предела. Но на лице Вирджинии Додж нельзя было прочесть никаких чувств. Она положила револьвер Брауна в ящик стола.
— Ну, а теперь пройди туда, на ту сторону комнаты.
— Можно сначала доложить лейтенанту? — спросил Браун.
— Лейтенант, — позвала Вирджиния, — идите сюда!
Бернс подошел к столу.
— Он хочет что-то доложить. Докладывайте здесь, мистер, чтобы я могла вас слышать.
— Ну, как там? — спросил Бернс.
— Полный ноль. Из этого ничего не выйдет, Пит.
— Почему не выйдет?
— Я вышел оттуда, потом заглянул в лавку купить пачку сигарет.
— Ну?
— Мы поговорили с хозяином. В их районе было много краж. Больше всего в магазинах готового платья.
