Фридрих Незнанский - Долг самурая
Рю так и сделал. Он тщательно все обдумал. Дело и впрямь было очень опасным. Поразмыслив, Рю решил, что рисковать «просто так» в данном случае не стоит и что нужно выжать из своего храброго поступка максимум пользы. Таким образом, можно убить двух зайцев сразу.
Рассудив подобным образом, Рю приободрился и отправился собирать друзей. В тот же вечер, после захода солнца он вернулся в заброшенный дом с компанией любопытных, настороженных, взволнованных и шумных подростков.
Заброшенный дом привел их в полный восторг. Проводка в доме уже не работала, поэтому передвигаться по комнатам приходилось с помощью фонарика, высвечивая узким желтым лучом отбитые углы и обшарпанные стены.
— В этом доме обязательно должны быть духи, — сообщил самый старший, а потому самый компетентный из мальчишек.
— Было бы прикольно, если бы в этом доме кого-нибудь убили — лет пятьдесят назад, — заметил самый младший.
— Да, это было бы здорово, — подтвердил кто-то.
— А может быть, и убили, — сказал Рю. — Мы ведь не знаем. Может быть, под полом лежит скелет.
Мальчишки затихли и опасливо посмотрели на дощатый пол. Всем вдруг до смерти захотелось убежать из дома или хотя бы запрыгнуть на диван или на стол, чтобы мертвый дух не схватил их за ноги. Но мебели в доме не было, и прыгать было не на что.
— Не думаю, что здесь кого-то убили, — сказал самый старший мальчик. — В газетах обязательно бы об этом написали.
— Да, точно, написали бы! — подхватили другие мальчишки с облегчением.
— Вот уж необязательно, — сказал им Рю. — В газете пишут только о раскрытых преступлениях. А если тут кого-нибудь убили потихоньку? Убили и сбросили в подпол? Вокруг больше нет домов, а значит, нет и соседей. Догадаться об убийстве было бы некому.
Доводы Рю убедили мальчишек, и они снова стали опасливо коситься на доски пола.
— Может, тут нет никакого подпола? — робко предположил самый младший.
— В самом деле, — подтвердил старший. — Не в каждом доме бывает подпол. Бывают дома без всякого подпола.
— Но этот дом не такой, — снова возразил Рю, наслаждаясь собственной компетентностью и причастностью к тайне. — Тут есть подпол! И сейчас я вам его покажу!
Рю провел компанию мальчишек к двери, ведущей в подвал.
— Вот она! — объявил он торжественным шепотом.
Мальчишки остановились и в ужасе уставились на дверь.
— А может, это просто чулан? — пугливо предположил кто-то.
— Я туда заглядывал, — сказал Рю. — Это подвал. Лестница ведет вниз. Если в этом доме есть скелет, то он может быть только в подвале.
Мальчишки снова посмотрели на освещенную фонариком дверь и передернули плечами.
— Ну, что? — весело сказал Рю таким громким голосом, что все присутствующие вздрогнули. — Кто хочет спуститься в подвал и проверить?
Мальчишки молчали, никто из них не выразил желания лезть в страшный подвал, наполненный (в этом уже никто из них не сомневался) трупами и скелетами.
— Неужели вы боитесь? — весело спросил их Рю.
Мальчишки посмотрели на него испуганно.
— А ты будто бы нет, — тихо проговорил самый младший из них.
— Я? — Рю усмехнулся. — Ни капельки.
— Врешь. Все боятся трупов и скелетов.
— А я не боюсь, — сказал Рю и даже сам удивился тому, как бодро и бесстрашно это прозвучало.
Мальчишек же бодрые слова Рю заставили поежиться. Громкий голос звучал в стенах заброшенного и страшного дома как-то слишком уж кощунственно.
— Ты правда ничего не боишься? — тихо спросил старший мальчик.
— Конечно, — самонадеянно ответил Рю. — А чего их бояться? Они ведь не живые и ничего не могут мне сделать. Разве вы боитесь дохлых кошек и крыс?
— Мертвый человек — это другое, — возразил старший мальчик.
— Почему? — поинтересовался Рю, все больше обретая уверенность.
— Ну… — Мальчик пожал плечами. — Не знаю.
— Вы просто трусишки, — сказал на это Рю. — Сможет кто-нибудь из вас спуститься в подвал?
— Спуститься? — обмирая от ужаса, прошептал самый младший.
Старшие ничего не сказали, но все их взгляды устремились на страшную белую дверь, ведущую в черную бездну подвала.
— Ну, а ты сам-то? — спросил недовольно старший мальчик. — Сам-то ты можешь туда спуститься?
Рю пожал плечами и небрежно ответил:
— Почему бы нет. Запросто спущусь. И проведу там пять минут! — добавил он, все больше входя в роль бесстрашного героя.
Ужас сковал уста мальчишек. Вероятно, каждый из них представил себе эти долгие, как вечность, пять минут. Пять минут, каждая из которых была наполнена безграничным ужасом и леденящей кровь опасностью встречи с настоящим мертвецом.
— Ты не сможешь просидеть там пять минут, — сказал старший мальчик. — Никто из нас не смог бы просидеть там пять минут, а ты ничем не лучше нас.
— Может, поспорим? — Рю начинал уже потихоньку дрожать всем телом от возбуждения и предчувствия подвального холода и темноты.
— На что?
— На твой новый мопед.
— На мопед? Но мне его только подарили! Я даже не успел на нем как следует покататься.
— Но ты ведь уверен, что выиграешь. А раз так — тебе нечего опасаться.
Старший мальчик колебался.
— Не бойся, — сказал ему кто-то из мальчишек. — Он ни за что не просидит там пять минут.
— Он только болтать горазд, — подтвердил другой.
— Ты ничем не рискуешь, — добавил третий. Старший мальчик улыбнулся, посмотрел на Рю и спросил:
— А что поставишь ты?
— Я? — Рю озадаченно поскреб в затылке. — Ну, а что ты хочешь?
— Твой принтер, который тебе подарил дядя, — выпалил мальчишка.
Предложение застало Рю врасплох. Он как-то не подумал о том, что придется делать ответную ставку.
Принтер появился в комнате Рю месяца два назад и с тех пор был постоянным предметом его гордости. Ни у кого из друзей Рю своего принтера не было. Все бегали к Рю с дискетами, на которых были скачанные неизвестно у кого неприличные картинки и стишки.
Дядя, пожилой, бездетный холостяк, обожающий племянника, при каждом своем посещении неизменно спрашивал:
— Ну, дружок Рю, как поживает твой принтер? Рю бежал в свою комнату и приносил дяде очередной распечатанный лист.
— Отлично, — говорил дядя, вертя в пальцах бумажный лист формата А4. — Значит, он не только красив, но еще и работает!
— Еще как работает, — подтверждал Рю. — Как часы!
— Это хорошо, — кивал дядя и улыбался такой улыбкой, что Рю понимал: подаренный принтер принес дяде едва ли не больше радости, чем самому Рю.
Потому-то Рю и колебался. Слишком ценной была ставка.
— Ну, так что? — осведомился спорщик, глядя на Рю с легким оттенком превосходства. — Боишься проспорить?
Лицо Рю вспыхнуло.
— Я? Нет, не боюсь! Мой принтер — против твоего мопеда. Договорились?
— Договорились.
Спорщики пожали друг другу руки, как это делают герои европейских и американских фильмов.
Рю усмехнулся и повернулся к двери, ведущей в подвал.
— Посветите на ручку, — сказал он.
Мальчик, сжимающий фонарь, направил желтый луч на дверную ручку. Рю взялся на ручку, досчитал мысленно до пяти, чтобы успокоиться, и рванул дверь на себя. Черный зев подвала дохнул на него холодом.
— Так и будешь стоять или спустишься? — насмешливо поинтересовался старший мальчик.
Рю, не оборачиваясь и не отвечая, шагнул вниз по ступенькам. Дверь захлопнулась у него за спиной, лестница погрузилась во мрак, и в то же мгновение на Рю накатил такой ужас, что спине стало холодно, а волосам на голове, наоборот, жарко.
Рю повернулся и рванул было обратно к двери. Он уже готов был выскочить из подвала, но, собрав всю волю в кулак и до боли закусив губу, сказал себе: «Нет! Я выйду победителем!»
Он повернулся, нащупал рукой перила и медленно, ступенька за ступенькой, двинулся вниз.
Дойдя до последней ступеньки, Рю остановился и, зажмурив глаза, принялся отсчитывать секунды. Пять минут — это триста секунд. Для верности Рю решил считать не до трехсот, а до трехсот пятидесяти. Он старался считать медленно и четко.
Время от времени из глубины подвала доносились какие-то шорохи и скрипы. Но Рю, обмирая сердцем, продолжал считать. Он загадал, что если ни разу не остановится, отсчитывая секунды, значит, с ним ничего не случится. Главное — выдержать и не прервать счет.
Секунды тянулись томительно и ужасно долго. Вокруг Рю началось настоящее буйство воображаемых (а может быть, реальных?) чудовищ. То поодаль, то совсем близко скрипели половицы, в воздухе раздавался шорох как бы невидимых во тьме крыльев, обдавая лицо Рю волной холодного воздуха.
А Рю все считал. Ужас, нарастая, достиг своей верхней точки и затем превратился в мертвенное безразличие. Рю словно бы сам стал бесчувственным компьютером — оцепенел телом и душой. И только губы шептали во тьме: двести… двести один… двести два… двести три…
