Фридрих Незнанский - Взлетная полоса
В словах креативного директора содержалась некоторая уязвляющая правота, с которой Плетнев смиряться не хотел. И он ответил – горячо, хотя и не в соответствии со строгой логикой:
– А по-моему, эти молодые супруги, вместо того чтобы на игрушечную машинку тратиться, лучше занялись бы любовью. Или сходили бы погулять на природу – в лес, в поле, в парк. Вот и было бы им бесплатное удовольствие… В конце концов, если есть любовь, разве нужен товар? Это только одинокие дамочки средних лет увлекаются шопингом, ну и еще такие, которых мужья не удовлетворяют…
Антон замолчал, сообразив, что слишком далеко зашел. А что, если Таня не замужем? Похоже, так оно и есть… И то, что ей намного больше двадцати, он с первого взгляда просек правильно… И тем не менее, как идиот, брякнул! Ничего себе сотрудничество получилось! Попрет она его сейчас из агентства, обязательно попрет…
Но Таня снова не рассердилась. Хотя у губ возникла горькая складка.
– Любовь, Антон, – это самая дорогостоящая вещь на свете. Дается бесплатно, а платить приходится всю жизнь.
Это она точно припечатала! Это было близко и понятно Плетневу. Он любил свою жену – и после ее гибели заплатил за любовь нервным срывом и мучительным пребыванием в психиатрической клинике. Он любит сына – и постоянно расплачивается беспокойством о том, жив ли Васька, здоров ли, все ли с ним в порядке… Все правильно. Как говорится, закон бытия.
А чем расплачивается Таня Ермилова? Креативный директор производила впечатление бодрой и веселой, как всегда на рабочем месте, но веки у нее припухшие, покрасневшие. Много плакала? Мало спала? В чем причина этих бессонных ночей и тайных слез? В чем причина этого горького замечания о любви, которое мог сделать только человек, не понаслышке знакомый с любовью и с ее последствиями…
– Таня, – спросил Антон, поражаясь собственному нахальству, – признавайтесь, только начистоту: кем был для вас Кирилл Легейдо?
И без удивления услышал:
– Кирилл? Он был самый лучший на свете Карлсон…
Глава третья Реклама и рекламисты
Съемка рекламного ролика для французской фирмы «До» должна была начаться с минуты на минуту, но отчего-то задерживалась. Оператор битый час возился с моушен-контролем, или, в обыденной речи, попросту моушеном – высоченной бандурой, напоминающей стартовую конструкцию для запуска ракеты, на макушке которой установлена кинокамера. Эта хитромудрая штуковина управляется с компьютера и запрограммирована на определенный цикл движения, что необходимо для особых возможностей съемки… Но вот как будто бы моушен наладили, а не снимают. Почему?
– У актрисульки острое воспаление звездности, – прошептал продюсер Шершнев на ухо арт-директору. – Говорит, у нее в туфле гвоздь вылез, ногу царапает. А какой такой гвоздь, спрашивается? С какой такой матери ее гвоздь беспокоит, когда она лицом играть должна, а не ногами? Туфель ее в кадре не планируется…
Этот Шершнев был вообще колоритной личностью. Никто не видел, чтобы он пил спиртное, но и полностью трезвым его никто не встречал. Нет, такого, чтоб на ногах не держаться, – ни-ни, а всегда, как это в народе называется, навеселе. Хотя слово «веселый» с Шершневым как-то не сопрягалось. Скорее, язвительный. Просторная пестрая рубашка с расстегнутым воротом, продырявленные джинсы, очки с круглыми дымчатыми стеклами, а в довершение облика – неизменная трехдневная небритость, которая вроде бы вышла из моды, но Шершневу безумно к лицу, вот он и не расстается с ней. Волосы до плеч, светлые, но не сказать чтобы выдающиеся по красоте. В целом похож на обрюзгшего, потолстевшего и небритого Джона Леннона, который вынырнул из омута концертов и наркотиков, чтобы завалиться на съемку рекламного ролика и втихую изводить арт-директора байками из своего немалого опыта… Имелся в виду опыт, которым располагал не Леннон, а Шершнев.
– А вот, еще до «Гаррисон Райт», довелось как-то раз снимать броненосца, – шептал Шершнев прямо в ухо, обдавая арт-директора сложным запахом алкоголя, летнего мужского пота и дорогого парфюма.
– «Броненосец “Потемкин”», что ли? – из вежливости уточнял арт-директор, как можно тактичнее отстраняясь: букет ароматов был невыносим. И так лето, жара эта чертова, тьфу, так еще приходится в свете софитов париться!
– Какого там, блин горелый, «Потемкина»! Натурального броненосца! Ну зверь такой латиноамериканский, весь в броне.
– А что рекламировали? – проявил интерес арт-директор. В насыщенной пылью и плотной духотой атмосфере студии ему был противен даже собственный запах. Нет, ну до чего же все-таки вонючее существо – человек! Хуже броненосца, наверное… Хотя толстяк арт-директор понятия не имел, чем пахнут броненосцы. Нюхать как-то не доводилось. Наверное, к счастью.
– Рекламировали-то? Внедорожник один, неважно… Ну, короче, слушай сюда. Требовалось, чтобы броненосец бежал прямо на камеру сквозь пустыню… Они вообще-то в пустынях не водятся, но это тоже неважно, пустыню у нас подрисовывают аниматоры… В общем, вся фишка в том, чтобы заставить его бежать на камеру. А он, гаденыш волосатый, свернулся, как улитка, – и ни в какую! Тот тип, который нам его притаранил, говорит: броненосцы дрессировке не поддаются. Так оператор у нас, представь, Киплинга к этому делу присобачил. Сказка у Киплинга, «Откуда взялись броненосцы», помнишь? Смутно? Вот и я не помнил. А оператор вспомнил. В сказке чего-то было типа того, что броненосца надо бросить в воду, чтобы он развернулся. Мы, значит, послушались оператора и стали нашего бронированного друга топить! Принесли на съемочную площадку корыто алюминиевое с водой, свалили туда броненосца… Он в воде развернулся – и деру! Через бортик перевалил, оператора поцарапал…
– Ну и что в итоге вышло с броненосцем?
– А, херня. Засняли его с двух ракурсов, мокрого, а движения анимацией подрисовали. В ролике шпарит он как миленький, рассекая песок, а потом в облаке песка за ним появляется крутой внедорожник…
Бородатого толстяка мало волновали привычки и облик броненосцев. Его притягивало личико рекламной звездульки, измененное гримом в сторону большей выразительности. Жемчужно-бледная кожа, опушенные веерами ресниц глаза, маленький до безволия подбородок, крупные губы… Эти губы в течение последнего получаса ни минуты не оставались в покое: актрисочка говорила, говорила и говорила. Распоряжалась. Дерзила. Жаловалась…
– Какого хрена ты заменил Жанну этой сопливкой? – доверительно поинтересовался Шершнев.
– Я бы не заменил! Но разве ты не слышал, что Жанна…
Теперь бородач зашептал что-то на ухо Шершневу, круглые очки которого самопроизвольно полезли на лоб.
– А-а, – с уважением и некоторым благоговейным ужасом протянул Шершнев, – тогда другое дело. Как ты думаешь, это нарочно, да?
– Случайно такие вещи не происходят.
– Нет, ну я в смысле, это было направлено против «Гаррисон Райт»?
– Если даже и было направлено, то чего они добились? Одну актрису заменили другой, только и всего.
– Но ты смотри, не вышло бы шухера. Французы ведь Жанну утверждали? Смотри, клиенты таких подмен ох до чего не любят. Клиент – создание нервное и своенравное, как кисейная барышня в климаксе.
– А у нас гарантийное письмо. Мы оговариваем возможность замены.
– Ну смотри.
– А чего мне смотреть? Пусть бдят вышестоящие…
Молодая, но уже приобретающая известность как звезда сериалов актриса то ли нервничала перед съемками, то ли действительно старалась продемонстрировать собственную важность. Сначала просила стакан лимонада, уверяя, что у нее пересохло в горле и голос совсем пропал, хотя в кадре ей не придется произносить ни звука. Потом была эта история с туфлями… Теперь ее пугала нависающая над ней громада моушена.
– А эта шту-ука безопа-асна? – протянула актриса инфантильным голоском.
– Ну чтоб совсем безопасна – так не бывает. Рухнуть и приплюснуть может за милую душу, – с подчеркнутым спокойствием отозвался Шершнев. – Но вы – Марина?.. – Мариночка, не волнуйтесь, на этот случай, по технике безопасности, рядом с моушеном обязан дежурить наш человек. Вот видите, тот, который стоит возле красной кнопки? В случае опасности он подставит свое могучее плечо, и с вашей очаровательной головы даже волос не упадет.
Звездулька Марина захлопала своими выразительными ресницами, которые наверняка очень трогательно смотрелись в сериалах. Голова у нее и впрямь была очаровательная, но, по мнению арт-директора, скорее красивая, чем умная. Ему показалось, Марина вряд ли поняла, что Шершнев шутит… Но с какой стати арт-директору вмешиваться? Пусть Шершнев сам разбирается со своими шуточками. Арт-директору тоже захотелось пошутить. Поделиться, в свою очередь, случаем из жизни.
