Роберт Крейс - Ангел разрушения
— Ты видел, с какой стороны он подошел к телефону?
— Я не заметил.
— А куда ушел? Ты видел, в какую сторону он ушел, когда позвонил?
— Понимаете, я не очень обращал на него внимание. Он был просто прохожим.
— Он вылез или сел в машину?
Лестер снова пожал плечами.
Старки убрала блокнот.
— Хорошо, Лестер, у меня вот какая проблема. У нас есть основания считать, что человек, сделавший звонок, был латиноамериканцем. Ты уверен, что он был белым?
— Ну, уверен. У него были светлые волосы, понимаете? Не седые, а светлые.
Старки и Марзик снова переглянулись, но обе не испытывали того энтузиазма, который охватил их вчера. «Ну, уверен» это не слишком-то обнадеживало.
— Светло-каштановые?
— Угу. Светло-каштановые. Такого песочного цвета.
Марзик нахмурилась.
— Ты видел волосы? А как же бейсболка?
Лестер прикоснулся к своим ушам.
— Вот здесь они торчали, понимаете?
Звучало вполне разумно. Старки вновь открыла блокнот и записала услышанное. Одновременно ей в голову пришла идея.
— Ладно. И еще один вопрос. Ты не обратил внимания на какую-нибудь характерную черту? Шрам, например? Или татуировку на руке?
— У него были длинные рукава.
— Он был в рубашке с длинными рукавами?
— Угу. Поэтому я не видел его рук. Я помню, что рубашка была старая и засаленная, как будто он чинил перед этим машину или что-нибудь вроде.
Старки посмотрела на Марзик и обнаружила, что та с нее глаз не сводит. Марзик явно переживала, что Лестер не уверен в своих показаниях. Когда она вновь повернулась к Лестеру, оказалось, что тот, в свою очередь, не отрываясь смотрит на Марзик.
— И последнее. Сколько примерно времени ты здесь был? Пятнадцать минут?
— Вы все повторяете «и еще один, последний вопрос». Мой старик надерет мне задницу. Мне пора развозить заказы.
— Это очень важно, Лестер. Всего один вопрос. Кто-нибудь еще звонил с того телефона, пока ты тут сидел?
Старки знала, что никто больше не звонил. Просто ей хотелось узнать, соврет ли он, чтобы произвести впечатление на Марзик или чтобы придать себе веса.
— Я больше никого не видел. Нет, не видел.
Старки убрала блокнот.
— Хорошо, Лестер. Спасибо тебе. Я хочу, чтобы ты поехал с детективом Марзик и поработал с нашим художником, может быть, нам удастся составить портрет того человека. Согласен?
— По-моему, это круто. Моему старику не понравится, он закатит страшный скандал.
— Ты займись своими делами, а мы договоримся с твоим отцом. Может, если он согласится, ты чуть позже приедешь к нам, а детектив Марзик накормит тебя ланчем.
Лестер принялся энергично кивать.
— Конечно. Я согласен.
Лестер скрылся в магазине, а Марзик и Старки остались на улице.
— Господи, зачем ты ему это сказала? Я не хочу нянчиться с ним весь день.
— Кто-то же должен побыть с ним. Тем более ты его нашла.
— Все равно ничего не получится. Ты слышала, он сказал: «Ну, уверен»? Тот тип был в бейсболке, очках да еще в рубашке с длинными рукавами, это при такой-то страшной жаре. Если он наш клиент, значит, отлично замаскировался. Если нет — значит, это какой-то сумасшедший болван.
— Почему ты все время всем недовольна? — Старки почувствовала, что ей необходимо принять очередную таблетку.
— Ничего подобного. Просто я указываю тебе на очевидные вещи.
— Ладно, а как насчет таких очевидных вещей: если это тот, кто нам нужен, если он был в такой же одежде в момент взрыва, если он в таком же точно виде записан на видеопленку, то проклятая бейсболка, очки и рубашка с длинными рукавами разве не облегчат нам поиски?
— Ладно, как скажешь. Пойду поговорю с папашей. Он еще тот ублюдок.
Марзик, не говоря больше ни слова, медленно направилась к магазину. Старки вытряхнула из пачки сигарету, прикурила и зашагала к своей машине. Она была в такой ярости, что ее трясло. Сначала Пелл, теперь еще это. Она старалась не обращать внимания на подобные глупости — в конце концов, это была работа и она не собиралась ее бросать. Старки знала, что гнев ей только мешает. Она попыталась вспомнить те упражнения, которым ее научила Дана, чтобы как-нибудь успокоиться, но у нее ничего не вышло.
В тот момент, когда на пороге возникла Марзик, Старки наблюдала за посетителями прачечной, ведя подсчет, сколько из них проходит мимо телефона-автомата. Сделав глубокий вдох, она заставила себя успокоиться.
— Бет, ты поговорила с теми, кто работает в прачечной?
— Я же тебе сказала, что говорила, — не глядя на нее, ответила Марзик. Обиделась.
— А ты не спрашивала их про конкретное время и не описывала того мужчину, о котором нам рассказал Лестер? Я думаю, что кто-нибудь из клиентов мог его видеть.
Марзик достала из сумки блокнот, открыла на списке имен и протянула Старки с сердитым равнодушием на лице.
— Я попросила дать мне имена всех посетителей, которых они смогли вспомнить и которые побывали в прачечной между полуднем и двумя часами дня. Я не дура, Кэрол.
Старки смотрела на нее несколько мгновений, потом выбросила сигарету и затоптала ее.
— Хорошо. Я не хотела это с тобой обсуждать, но мне кажется, нам нужно кое-что прояснить.
— Ты о чем? Ты меня отмордовала за мой «Амвэй», потому что паренек оказался не слишком хорошим свидетелем и я в нем ошиблась?
— Ты сказала Келсо, что тебе кажется, будто я пью на работе.
Марзик стала пунцовой, подтвердив подозрение Старки.
— Ничего такого я не говорила. Это Келсо тебе сказал?
— Бет, это не простой разговор. Если ты собираешься мне врать, сделай одолжение, ничего не говори, а просто выслушай меня.
— Я не люблю, когда меня несправедливо обвиняют.
— Если ты не хочешь со мной работать, давай пойдем к Келсо и скажем ему, что мы не можем работать вместе. Я подтвержу, что это взаимно, и таким образом ни одна из нас не потеряет ни одного балла.
Марзик скрестила на груди руки, затем опустила их и посмотрела Старки в лицо.
— Если хочешь напрямую, давай напрямую. Все в отделе знают, что у тебя проблемы с алкоголем. Господи Иисусе, от тебя пахнет за милю. Если не джином, то средствами, чтобы отбить запах.
Старки почувствовала, что краснеет, и с трудом сдержалась, чтобы не отступить на шаг.
— Думаешь, тебя не жалеют из-за того, что с тобой случилось? Да поэтому тебя и устроили в отдел по борьбе с террористами-взрывниками, все старались помочь тебе вернуться к работе. Но знаешь что: мне лично на это дерьмо плевать. Никто меня никуда не устраивал, никто обо мне не заботится, а мне нужно поставить на ноги двоих детей.
— Никто за мной не присматривает и обо мне не заботится. — Старки вдруг почувствовала, что должна защищаться.
— Поцелуй меня в задницу! Всем известно, что Дик Лейтон воспользовался своим влиянием, чтобы заставить Келсо взять тебя в отдел, и он продолжает тебя опекать. Мне нужно поднять двоих детей, и мне нужна моя работа. А она не в том, чтобы нянчиться с тобой, и уж можешь не сомневаться, я не собираюсь рушить свою карьеру, прикрывая твои дурные привычки.
— Я не прошу тебя прикрывать меня.
— Господи, да как раз потому, что я не стану этого делать. И я тем более не собираюсь просить, чтобы меня сняли с расследования, потому что такие дела всегда ведут к продвижению по службе. Если вправду окажется, что тот тип был белым, я хочу, чтобы все знали, что это я нашла свидетеля. Я слишком долго остаюсь вторым детективом. И намерена получить повышение. Мне нужны деньги. И если ты не можешь справиться с расследованием, тогда сама и проси, чтобы тебя отозвали, а мне нужны деньги.
Старки снова почувствовала, как завибрировал пейджер, и снова увидела, что это Хукер. Она подошла к машине, чтобы взять мобильный телефон, радуясь возможности прекратить разговор и ругая себя за то, что упомянула проблему со спиртным. Она знала, что Марзик станет отрицать свой донос Келсо, и до тех пор, пока она его отрицает, ничего хорошего не будет. А теперь она ее еще и разозлила.
— Хук, это я.
— Вам с Марзик удалось что-нибудь узнать у мальчишки из цветочного магазина?
— Марзик привезет его, чтобы они поработали с художником. Ты можешь это устроить?
— Сейчас сделаю. Слушай, мы получили видеозаписи, которые ты просила. По крайней мере с трех камер. Мне найти комнату, где мы могли бы их просмотреть?
— Это пленки, снятые с вертолетов, которые летали над парковкой?
— Да. Их тут целая куча. Так мне искать комнату?
Старки представила себе, что ей предстоит увидеть. Взрыв бомбы. И то, как умер Чарли Риджио.
— Да, найди, Хорхе. Я хочу, чтобы наш паренек их тоже просмотрел, но только после того, как он закончит с художником, ладно? Он не должен сначала увидеть пленки, а потом давать описание того типа.
