Андрей Кивинов - Полное блюдце секретов
– Это Леночкина комната. Смотрите, это она вместе с Сережей. Совсем маленькая.
Женщина подошла к детскому письменному столу и взяла в руки фотографию в рамке.
– Хорошенькая девочка.
– Да, ничего.
Людмила Ивановна обвела взглядом комнату и, тяжело вздохнув, вернулась в гостиную.
Паша украдкой взглянул на часы. Женщина заметила его движение.
– Да, да, я иду, извините. У Галочки должен быть мой фотоаппарат, она брала у меня, когда в отпуск ездила. Еще набор посуды… Она отмечала сорокалетие Сережи, было много народа.
– Вы знаете, где лежат вещи?
– Фотоаппарат, наверное, здесь. – Людмила Ивановна открыла бар и достала «мыльницу» «Кодак». – Если вы сомневаетесь, я могу принести паспорт на него.
– Верю, верю. – Паша еще раз взглянул на часы.
– Сервиз тут, в шкафу.
– Пожалуйста.
Людмила Ивановна извлекла из платяного шкафа картонную коробку и стала засовывать ее в полиэтиленовый пакет.
– Я помогу, – перехватил коробку Гончаров. Засовывая сервиз в пакет, он ненароком коснулся руки Людмилы Ивановны. Она заметно дрожала.
– Что с вами?
– Извините, нервы… Галочка…
Женщина заплакала.
Паша понял, что уйдут они из квартиры нескоро, и мысленно поблагодарил Семеныча.
– Идем, идем, извините…
Подруга прошла в прихожую, где наделю туфли. Затем, вытерев слезы, она взяла пакет и произнесла:
– Спасибо. Извините еще раз. Я готова.
Паша согласно кивнул и вышел из квартиры. Пытаясь справиться с незнакомым замком, никак не желающим закрываться, Паша украдкой бросил взгляд на ожидавшую женщину. Людмила Ивановна сильно побледнела и кусала свои пухлые пунцовые губы.
***– Представляешь, Костик, какая у них была любовь? Первое, что увидели археологи, открыв саркофаг, был засохший букетик незабудок. Среди золота, украшений, несметного богатства. Она положила цветы последней, и даже через столько лет они не рассыпались в прах и не истлели.
Казанова, выбросив окурок сигареты в Неву, согласно кивнул:
– Любовь – не картошка.
Как это ни парадоксально звучало, Костик, оказывается, очень давно не гулял с девушкой. «Гулял» – это от слова «прогуливаться». Обычно он не тратил драгоценное время на принятые условности типа ухаживаний, вечерних вздохов под луной и прочих кино-книжных глупостей. Он прямо и открыто говорил очередной своей знакомой, чего он от нее хочет. И, как правило, отказа не получал. Действовали какие-то тайные чары, заложенные в него Матерью Природой. Вроде гипноза.
Поэтому, гуляя сейчас с Ирочкой, он чувствовал себя несколько скованно.
– У нас тут тоже одна история была. С саркофагом. Забавный случай.Костик взял Ирочку под руку. – Получил один лейтенант очередное звание и решил по этому поводу вмазать со своими собратьями-ментами. Обычай такой звездочки обмывать. Святое дело. Обмывали втроем, и очень сильно. Так сильно наотмечались, что новоиспеченный старлей самостоятельно двигаться уже не мог. Но у нас есть еще одно правило – сам погибай… ну, дальше ты знаешь.
Взяли двое еще державшихся на ногах третьего и потащили домой, благо жил он рядом с отделом. Все бы хорошо, но во дворе бедняги оказался не закрытым люк. Куда старший лейтенант в темноте и угодил. Эти стоят мамочки, кореш сквозь землю провалился. Потом дошло. Стали звать: «Шура, Шура…». А Шура башкой стукнулся и в нокаут ушел.
Ребята, к их чести, бедолагу в люке не оставили. Кое-как достали. Повезло, что люк с лесенкой был. Притащили старлея домой, открыли двери, положили на диван. В квартире никого, жена где-то задерживается. Шура, извиняюсь за столь неблагозвучную подробность, начал блевать. Все еще не приходя в сознание. Ребята и тут не оставили друга в беде, дотащили до туалета, положили его буйну голову на унитаз и ушли иа квартиры, хлопнув дверью.
Шура же, проблевавшись вволю, пришел в сознание. Последние его связные воспоминания относились к тому моменту, как он провалился в люк. И что же он видит, очнувшись в туалете? Он ничего не видит, потому что друзья, экономя электроэнергию, выключили свет. Зато слышит журчание воды в трубах. И шестым чувством понимает, что он еще в люке. Караул! Надо выбираться. Он взбирается на унитаз и пытается дотянуться до свободы. АН Фиг. Потолок.
Шура, естественно, думает, что какие-то уроды задвинули крышку. Все, саркофаг.
Обмыли звездочки. Замуровали живьем в люке.
Начинает старший лейтенант орать и вопить, стоя на унитазе и постукивая ручонками по потолку.
В этот момент зажигается свет, и в туалет заходит жена бедняги. И знаешь, что спросил Шура, увидев супругу?
– Что?
– «Мариша, а ты что, тоже в люк провалилась?»
Ирочка рассмеялась.
– Если честно, скорее всего, эта история не имела места в жизни, просто вспомнилась, когда ты заговорила про саркофаг.
Они свернули с набережной, решив пройти к станции метро дворами. Время приближалось к полуночи, и хотелось успеть до закрытия подземки.
– Красивый двор, – подметила Ирина.
– Да, ничего.
– Сейчас таких не строят.
– Не до того, людям жить негде.
На скамейке, под роскошным деревом, заседала небольшая компания неблагородного происхождения и воспитания. Мат был слышен во всех соседских дворах.
– Пошли быстрее, – шепнула Ирина.
Костик не возражал. Слишком часто по утрам, рассматривая сводки, он узнавал о жутких и диких происшествиях, случавшихся на улицах города. »…Группой подростков избит гражданин такой-то; с открытой черепно-мозговой травмой он доставлен в больницу, где, не приходя в сознание, скончался…» »…Без видимых причин избит группой неизвестных гр. такой-то. Диагноз – разрыв печени, перелом трех ребер, ушиб головного мозга. Состояние крайней тяжести…»
«Бакланы». Обкурившиеся своей дури или перепившие керосина. Казанова ненавидел «бакланов».
Их все же заметили. Один отделился от компании и догнал.
– Мужик, штучку не одолжишь? Пивка бы.
Товарищу было лет восемнадцать, но его еще не повзрослевшее лицо с козлиной бородкой не сочеталось с крепко сбитой, накачанной в зале фигурой. Жилетка, надетая на голое тело, подчеркивала достоинства комплекции. Это Казанцев выглядел по сравнению с ним подростком.
– Не одолжу. Пиво вредно для печени.
– Я не просек, мужик! Ты что, залу…ся?
Дальше понесся малоприятный «базар».
– Товарищ, мы тебя трогали? – как можно спокойнее ответил Костик, наблюдая, как еще четверо отделились от скамейки и дружно направились в их сторону.
Он взял Ирину под руку и пошел к выходу со двора.
– Э, погоди-ка, мужик, давай побазарим. Успеешь еще своей телке сунуть.
Костик повернулся.
– Чего пялишься, убогий? «Очко» заиграло? Сейчас зафиксируем.
– Валера, клиент что-то не понимает?
– Клиент жадный.
– Зато девочка у него ничего.
Ирина прижалась к Казанцеву.
Всем было до двадцатника, и все были пьяны. Но главное, они были в стае.
– Ну что, куколка, может, посидишь лучше с нами?
– Смотри, как прилипла.
Ирина прошептала:
– Ребята, ну, пожалуйста… Что вам надо?
В отличие от древнеегипетского, язык современности не отличался изысканностью выражений.
– Отвалите, мужики, – не двигаясь с места, произнес Казанцев.
– Сначала ты дашь нам закурить, – Валерик пустил струю дыма в лицо опера и небрежно похлопал своей здоровенной рукой по его щеке.
– Хорошо, держи… – Костик достал пачку «Космоса».
Парень презрительно усмехнулся. Хилятик.
Однако то, что произошло в следующую секунду, заставило его немного протрезветь.
«Хилятик» резко сунул правую руку куда-то за спину, и через мгновение в лоб Валерику был нацелен черный ствол со вставленной в дуло сигаретой.
– Ну, держи, держи…
Тем не менее, винно-водочные пары еще заглушали всякий страх, и отступать от задуманного плана очень не хотелось. Что за на фиг?
– Он у тебя пистонами заряжен или спичками?
Парень протянул руку к пистолету, но тут же отдернул, потому что из дула вырвался столб пламени, и грохот выстрела заставил присесть. Где-то за спиной послышался звон разбитого стекла.
– Второй влетит в башку. – Костик опустил пистолет до уровня лба собеседника.
– А это тебе за «девочку». – Удар в пах согнул Валерика в поясе.
Кто-то из парней попытался приблизиться, однако Казанова резко развернул руку.
– Стоять, «бакланы»! Не дай Бог… А теперь быстро по норам, крысы, и если еще раз я увижу вас в этом дворе, перещелкаю по очереди.
Ирина неожиданно закричала. Казанцев вздрогнул и повернулся к ней, что в подобной ситуации было весьма неблагоразумным поступком.
Один из парней, согнувшись, прыгнул на опера. Ввиду большой разницы в весе Костя не смог удержаться на ногах и покатился на газон, не выронив при этом пистолет. Тут же он получил сильный удар туфлей в правую половину живота. На мгновение он поднял глаза и увидел надвигающуюся на него огромную тень.
