Алексей Яковлев - Пернатый оберег
К торжественной дате Дуня выцыганила у матери новое платье и туфли и, явившись на выпускной бал во всеоружии, вызвала всеобщее восхищение непрекрасной половины выпускников. После бала всем классом собрались ехать в столицу, на Красную площадь, в самый-самый центр огромной страны, а потом покататься по Москве-реке на речном трамвайчике. Но все это планов громадье рухнуло в самом начале праздничного турне, едва не похоронив под своими обломками прекрасную королеву бала. На железнодорожной платформе Дуня нос к носу столкнулась с Серым, своим бывшим ухажером, который часто плечом к плечу с Додиком вел осаду Дуниного дома. Понятно, с каким чувством Дуня смотрела на блудливо и бессмысленно ухмыляющегося Серого, на его серую испитую рожу с гляделками, состоящими как будто из одних расширенных во весь глаз зрачков. Сразу видно: переширялся или пережрал наркотиков. Может, хватит передоза и, даст Бог, скоро вслед за источенным колдовской порчей Додиком тоже подохнет? Их две ненавистные рожи Дуня всякий раз мысленно представляла на мишенях во время стрелковых соревнований, и пули ложились точно в цель, в десятку, то есть прямо в лоб поганым злодеям. До некоторой степени утешительные мысли Дуни прервал гнусавый приблатненный голос Серого:
— Ты жива еще, моя старушка? — Подумать только, это героиновое чудище тоже когда-то приходило первый раз в первый класс и потом даже учило стихотворения?! — Привет тебе, привет! — продолжал гнусить Серый.
— От кого привет? — от неожиданности, ненависти, страха и растерянности Дуня не соображала, что говорит. Сто лет ей не нужны приветы от любых знакомцев Серого. В гробу она их видела в белых тапочках вместе с самим приветоприносителем.
— Известно от кого! Додик в своей колонии по тебе прямо изболелся!
Так Дуня узнала сенсационную новость — Додика все-таки замели, он попался, понятно, на чем-то ужасном, иначе бы отмазали.
— Он болен? — не смогла сдержать радостных эмоций Дуня.
— Почему болен? — удивился Серый. — Это так только говорится: «изболелся». А на самом деле Додик здоровее всех здоровых. Да и с чего бы ему болеть? Сладко спит, калорийно кушает, день проводит в зимнем саду, под сенью экзотических деревьев.
— Но у него как бы появились проблемы с речью, — цеплялась за последнюю надежду Дуня. — Он типа онемел.
— Кто, Додик онемел? — вытаращил глаза Серый. — Не может быть! Он только на днях мне звонил. Очень красноречиво рассказывал, как будет резать тебя на куски. Да я сейчас сам ему позвоню! — Серый потыкал в мобильник. — Алло! Додик! Тут одна временно пока еще живая спрашивает о твоем здоровье. Базарит, что ты, типа, онемел.
Мобильник в руках Серого аж завибрировал от Додиковых проклятий, ругани и угроз. Серый поморщился, отвел мобильник от своего уха и поднес его к уху собеседницы. Новым в словесных помоях, которыми окатил Дуню лагерный сиделец, было лишь постоянное упоминание о каком-то крокодиле.
— К-к-какой крокодил? — только и смогла пролепетать Дуня, шарахнувшись от злорадно ухмылявшегося Серого с его красноречивым мобильником.
— У них на зоне, в зимнем саду, еще и небольшой зоопарк есть, а там в бассейне живет крокодил, здоровенный! — пояснил, пряча телефон, героиновый дружок временно изолированного наркодилера. — Додикова работа — его кормить. Зарплату за это начисляют небольшую, но зато у начальства он на хорошем счету, потому как трудится, значит, стал на путь исправления, следовательно, достоин условно-досрочного освобождения. А крокодила он поминал сейчас, потому что изменил свои планы относительно тебя и твоего семейства. Раньше собирался закопать вас в землю живыми, а теперь ему этот крокодил так понравился, что он попросил отца купить эту прожорливую рептилию у лагерного начальства. Так что освободится Додик вместе с крокодилом, а кормить его станет вашим семейством: с тебя начиная, отрезать по куску. На завтрак — левую ногу, на обед — правую, обе руки на ужин, а все остальное можно в свежем виде сохранять до следующего кормления. Говорят, что крокодил избалованный, замороженного мяса не признает, привык питаться одной свежатиной.
— Но Д-д-додик ничего такого мне не говорил, последнее время даже не угрожал, а молчал и только сопел в трубку, — простучала зубами Дуня.
— Это ему его отец, ДДТ, запретил тебе угрожать, — пояснил Серый. — А сопеть не запрещал, вот он и сопел. Вообще-то Додик сначала возмущался, даже пытался отцу возражать. Но кореша ему быстро разъяснили, что ДДТ — в законе, зря гнать пургу не станет. Потому как конкретный пацан сначала должен дело сделать, а потом уже базарить…
— И к-к-когда Д-д-додик условно-досрочно освобождается? — опять продребезжала зубами Дуня.
— На днях или раньше, — порадовал ее Серый. — Так что ты последние свои денечки доживаешь!
Уж какая тут поездка на Красную площадь и катание на речном трамвайчике! Дуня на подкашивающихся ногах добралась до дома, рухнула на диван и прерывающимся голосом сообщила родителям страшную новость. Колдунья-заочница вуду опять напортачила! Заговоры и наговоры, нацеленные на Додика, угодили в его отца господина Табунова и подвигли его на благое, но опять-таки половинчатое дело. ДДТ запретил сыну только угрожать Дуне, а от смертоубийственных планов и не думал его отговаривать. После такой информации даже пролетавший по дому Федотовых тихий ангел и тот остолбенел от ужаса! Гробовое молчание сменилось воплями отчаяния. Один Федотов и две Артюнянц метались по комнате и предлагали самые различные, но одинаково неосуществимые планы спасения:
— Заберем только самые ценные вещи и сядем на чемоданы перед посольством Эмиратов. Будем там сидеть, пока шейхи нас к себе не впустят!
— Украду у физрука винтовку и застрелю Додика вместе с его крокодилом во время их торжественной встречи на железнодорожном вокзале!
— Все бросаем и пешком идем в Сингапур!
— Отрежу голову петуху и вместе с Титикакой опять начну шаманить вокруг костра, окропляя петушиной кровью ритуальную куклу Додика!
— Достану взрывчатку и взорву Додика вместе с гостями на праздничном банкете в честь его освобождения!
— Этого еще только нам не хватало! — первой опомнилась мать семейства. — Что бы вы без меня делали? Все ваши предложения — сущий бред! — О собственном проекте пешего хождения за три моря в Сингапур Ирина Степановна забыла. — Сидением на чемоданах у эмиратского посольства ничего не высидишь! С петухом возиться сейчас уже некогда! Додик может вернуться завтра-послезавтра, а с петушиной головой придется хороводить вокруг костра трое суток! Да и колдовской вуду-заговор может опять попасть не по нужному адресу. Допустим, заочно-недоделанная волшебница заставит начальника колонии согласиться не на продажу крокодила Додику, а на обмен рептилии на бегемота, чтобы не ущемлять познавательного интереса своих подопечных. Но нам-то от этого будет не легче! О своих экстремистских намерениях вообще забудьте! У меня не хватит сил и здоровья двадцать лет возить вам на зону передачи!
— Вообще-то могут дать и пожизненный срок, — вынужден был согласиться с мудрой женой господин Федотов. — За самочинную расправу с мошенниками, жуликами, убийцами и маньяками суды карают особенно жестоко! Ведь такого рода народная инициатива ставит под вопрос необходимость содержания огромной армии чиновников юстиции, полиции и администрации. Законодательная, исполнительная и даже болтательная ветви власти вообще окажутся не нужны! Миллионы людей останутся без работы!
— Нам о миллионах безработных думать некогда! — прервала разглагольствования мужа Ирина Степановна. — Самим бы ноги унести подобру-поздорову. Сделаем так. Сегодня уже поздно, а завтра с утра мы с Дуней едем к Артюнянцу. Попросим заступничества у могущественного родственника. Сейчас папа начинает собирать вещи — берем только самое ценное. Если Артюнянц не поможет, отправляемся в Шереметьево и там ожидаем рейса в Сингапур. А я еще раз попытаюсь обратиться в полицию, теперь через нашего общего полицейского друга. Попрошу его замолвить за нас словечко. Ведь не отказал же он нам в помощи при оформлении новых паспортов. Хотя, честно говоря, на полицию надежды мало…
Несмотря на поздний час, любезный друг в рандеву не отказал. Встретились возле бронзовой Каштанки. Кавалерственный приятель со всем вниманием, сочувствием и вежливостью выслушал несчастную женщину, несмотря на то что Ирина Степановна не сдержала эмоций и в сердцах упрекнула рыцарственного полицейского, а точнее, в его лице представляемое им ведомство, в бездействии и потакании бандитам, как бы те себя ни называли — предпринимателями, бизнесменами или просто состоятельными владельцами рептилий.
— Если Додик — сын авторитетного бизнесмена Табунова, так, выходит, ему все можно? Даже кормить своего крокодила законопослушными гражданами?! Я от всех этих переживаний выгляжу ужасно, так похудела, что буквально превратилась в щепку!
