Оксана Обухова - Пока телефон не зазвонил
Вопросы местного землепользования сегодня волновали Гущина меньше всего.
— О мелиорации потом, Яков Валентинович. Ответьте. Сюда, к устью, можно подъехать на машине?
— Нет.
— Рыбаков здесь много бывает?
Историк пренебрежительно отмахнулся:
— Да какая тут рыбалка. За щукой нужно в верховья ехать, в низовьях можно неплохих лещей поймать… Местные здесь не рыбачат, только раков ловят, этих-то здесь — пропасть.
— А чужие, приезжие рыбаки?
Общественник повел плечом:
— Бывают. Но редко. С удобством ведь здесь не остановиться, подъезда нет, и машину у палатки негде приткнуть. А на лодках, — продолжил догадливый Кнышев, — шныряют часто. После Заборья большая турбаза стоит…
— Я знаю. — С прибрежной обстановкой Гущин ознакомился еще три года назад, когда расследовал убийство первой «русалки». — Еще вопрос. Местные часто берегом ходят?
Яков Валентинович улыбнулся.
— На прошлой неделе я б ответил вам утвердительно, Станислав Петрович. Но в последние дни… в связи с трагедией… мамочки детей не отпускают от себя. А взрослые заняты. Страда, знаете ли. Август самая горячая пора для огородников. Мы с вами, Станислав Петрович, уже полчаса здесь бродим, а никого еще так и не встретили.
— Не встретили, — задумчиво согласился Гущин. Поднял к глазам телефон, набрал номер Мартынова, но тот оказался занят.
«Потом», — сказал себе майор. У него появилась идея попросить капитана провести осмотр вероятного места происшествия — по-тихой. Если учитывать все прежние выкладки и нынешние ответы Кнышева, убийца мог оказаться местным. Своим. Из тех, кто знает о пересыхающем в летнюю пору ручье, укромной раките и сигаретных «подвигах» Ларисы.
Спугнуть Водяного, показав, что круг сужается, никак нельзя! По Игнатово и Заборью, конечно, уже ходили ребята из следственной группы и опрашивали население, но это объяснимо: девушка жила в Заборье, пропала по дороге из Игнатово.
Но сыщик знал, что по статистике хотя бы одна жертва маньяка бывает с ним знакома. И если в случае с Водяным это Лариса… то напугать его никак нельзя! Нельзя показывать преступнику, что следствие подобралось вплотную к его логову.
В том, что его размышления верны, Гущин почти не сомневался. Последние пятнадцать минут он ощущал давно не испытываемый зуд под ребрами. Как будто становясь материальной интуиция скреблась когтями о ребра. Это состояние навевало Стасу смешное сравнение с подрагивающим в охотничьем азарте хвостом Зои Маргаритовны: словно бы какая-то струна внутри майора напрягалась и вибрировала, вызывая нервный зуд в подвздошье.
Незабываемое состояние! И этот нервный зуд никогда не подводил майора. Подвздошье начинало волноваться, когда Гущин нащупывал единственно верную нить в расследовании.
— Яков Валентинович, — обратился Стас к учителю, — вы не могли бы дать совет: как следственной группе незаметно подъехать к этому месту? Минуя Заборье это сделать можно?
Кнышев помотал головой:
— Нет, я вам уже говорил. На машине здесь не поехать.
«Черт! — мысленно выругался сыщик. — Неужели тачки придется оставлять у дороги на виду двух деревень?!»
А не хотелось бы. Если на дороге останется машина с надписью «Криминалистическая лаборатория» на борту и другой своеобразный транспорт, о «по-тихой» лучше сразу позабыть. Слухи по деревням разносятся мгновенно.
— Но сюда можно подняться на лодке, — вклинился в размышления следователя голос краеведа. — На турбазе есть лодки и даже катамараны.
— Да? — с сомнением пробормотал майор, представивший, как эксперты «всем колхозом» (вместе с оборудованием), шуруют веслами. Тем более, что Водяной мог оказаться и постоянным посетителем турбазы. Убийца мог узнать о нраве местного ручья, бывая здесь на летнем отдыхе.
— Так! — внезапно осенило сыщика. — У Львовых же лодочный сарай! Яков Валентинович, у Львовых есть лодка?
— У них есть и лодка, и катер, — солидно оповестил краевед.
— Катер вместительный?
— Большой, с навесом.
— Отлично.
Осталось только договориться с Евгенией Сергеевной. Мартынов, узнав, что группе проще подъехать к берегу на лодке, чем тащить чемоданы с оборудованием по жаре через луг, согласится на речную прогулку с удовольствием.
В связи с чем, Гущина больше волновал момент: а на ходу ли катер Львовых? У причала возле дома его не было, а нужно еще и о топливе побеспокоиться. Следственную группу, не исключено, придется довозить до устья в два захода.
Но день сегодня складывался удачно. Стас позвонил Львовой, и та даже не поинтересовалась, зачем сыщику понадобился речной транспорт. Сообщила, что катер находится у знакомого рыбака в соседней деревне, стоящей выше по течению. Посудина на ходу, и приятель всегда возвращает ее заправленной под завязку.
А Кнышев порадовал майора, похваставшись, что у него имеются права на управление моторными лодками и беспокоиться о доставке группы ни к чему.
— Я доеду на своей машине до Якшино, — упоминая деревню в верховьях, радостно обещал вовлеченный в следствие общественник. — Пусть Евгения Сергеевна позвонит и предупредит, что катер заберет сосед.
— А посудина не очень наворченная? Вы с ней справитесь?
— Конечно. Я как-то уже этот катер одалживал… Я оставлю машину в Якшино и по реке спущусь за вашими к мосту за Заборьем.
— Договорились, — согласился Стас.
Он уже понял, что сегодня звезды ему чрезвычайно благоволят. Любой вопрос решался моментально, помощники находились сами собой. Отзвонившийся Мартынов сообщил, что поймал наиболее уважаемого Гущиным криминалиста буквально у выхода из кабинета начальника с подписанным рапортом на отпуск и тот не отказался поработать — дело Водяного интересовало даже отпускников.
И кроме прочего, Игорь дал добро на то, чтобы с Дарьей Селезневой побеседовал майор. Без протокола взял показания на диктофон. Гущину даже не пришлось говорить капитану, что в деревне незачем светиться лишним людям: если экспертиза подтвердит догадку, то любые лишние телодвижения могут спугнуть убийцу. Заставят его либо лечь на дно, либо вообще исчезнуть.
Гущин, ковыляя из последних сил, вместе с Яковом Валентиновичем вернулся в Игнатово, где историк побежал к себе за машиной. Сам пошел к свидетельнице Селезневой.
* * *Даша утирала красный нос платочком и, хлопая влажными ресницами, смотрела не на следователя, а на маму.
Мама Анастасия Семеновна (округлая и крепенькая, словно белый гриб) стояла опираясь задом о комод и, скрестив перед могучей грудью загорелые руки, сурово глядела на дочь. В большой квадратной комнате витал дух подозрительности и репрессий, Дарья чувствовала себя виноватой — явно. Но каяться в присутствии родительницы не собиралась так же безусловно. Пугливо ерзая глазами мимо следователя, свидетельница-врушка стояла на своем. Рассказ составляла из продуманных, мысленно заученных коротких фраз: «Лара пришла в половине восьмого. Мы попили чаю, поболтали. В начале десятого я проводила ее до калитки и она ушла».
На этом — все. Если не считать нюанса: Стас подозревал девушку в том, что та старается вызвать у себя обморочное состояние и снова в него юркнуть. Спрятаться от въедливого гостя в забытьи под прикрытием кусочка ваты, смоченного нашатырным спиртом.
«Лукавишь, детка, — разглядывая изворотливую белобрысую особу, думал сыщик. — На этот раз — не выйдет».
— Анастасия Семеновна, — воспитанно обратился сыщик к маменьке, — я хотел бы поговорить с Дашей приватно. Вы не могли бы нас оставить? Мне придется, не исключено, касаться интимных подробностей жизни Лары, и Даша будет откровеннее со мной наедине. Вы понимаете, да?
Анастасия Семеновна молча расплела замок из мускулистых рук. Отлепила от комода зад и поступью надзирательницы богоугодных заведений промаршировала к выходу из гостиной.
Двери в главной комнате дома Селезневых не было. Выполняя просьбу сыщика женщина прошла до входной двери, сняла с крючка широкополую панамку и вышла на улицу. Все так же молча и не оборачиваясь.
«Суровая мадам», — подумал Стас и уже с некоторым сочувствием поглядел на ее обмякшую дочь. Едва за маменькой закрылась дверь Дарья перестала пучить очи, опустила их долу и принялась крутить в руках измусоленный платочек.
— Даш, — доверительно заговорил майор, — я уже знаю, что в тот вечер Лариса пошла берегом.
Девушка бросила на Гущина испуганный взгляд и замерла. Как и ее мать, Дарья была молчуньей, и это стало неожиданностью для майора, после разговора с Кнышевым представившего Дарью говорливой изворотливой девицей. Но та, оказывается, предпочитала обороняться, уходя в молчание. Что, впрочем, действовало даже лучше, поскольку исключалась вероятность запутаться во лжи.
