Александра Маринина - Шестерки умирают первыми
Здесь всегда следовала выразительная пауза, во время которой партнерша по сцене имела возможность обозначить свои истинные побуждения и намерения. Если, например, разглядев Платонова повнимательней и немного поговорив с ним, женщина начинала раскаиваться в том, что столь неосмотрительно позволила себе завязать случайное уличное знакомство, то в этом месте у нее была прекрасная возможность отыграть назад.
– Может быть, я могла бы тебе помочь? – спросила Кира, чем и предрешила свою судьбу по крайней мере на ближайший месяц. В девяти случаях из десяти выбранные Платоновым женщины заполняли паузу именно этой репликой, и Кира не стала исключением.
6
Виталий Васильевич Сайнес выключил телевизор и с усмешкой подумал о том, что у гласности есть свои положительные стороны. Разве раньше можно было даже подумать о том, что ежедневные сводки криминальной хроники будут доводиться до широкой общественности и не нужны будут никакие специальные ухищрения, чтобы получить необходимые сведения? Внимательно следя за телевизионными новостями и радиосообщениями, можно было узнавать массу полезной информации. Вот, например, в Московской области завелся стрелок, бьющий без промаха. Очень полезный человек. В свете обострения ситуации, которое началось, когда опер из МВД Платонов принялся копаться в делах с приборами и золотом, такой стрелок будет очень даже не лишним. Сегодня же вечером Сайнес даст команду его найти. Собственно говоря, его и так уже ищет милиция, она у нас хорошо обученная и старательная, вот и пусть ищет, лучше ее люди Сайнеса эту работу все равно не сделают. Смысл задания в том, чтобы поглядывать, как менты будут его искать, а как только свет забрезжит, побежать впереди них и стрелка перехватить, увести у них из-под носа. Слава богу, остались еще люди, которые могут это сделать.
Глава 5
1
Квартира у Киры была небольшая, но удобная. Придя вместе с Платоновым из ресторана, она первым делом включила чайник, усадила Дмитрия на кухне и пошла переодеваться. Вернулась она в длинном золотистом халате до пола, полностью закрывающем красивые ноги, но зато открывающем соблазнительную грудь.
– Послушай, Кира, – осторожно начал Платонов, – у тебя еще есть возможность отказаться мне помочь. Ты не обязана это делать, и это, в конце концов, может оказаться сложным и даже опасным. Я ведь уже говорил, что тебе придется взять на работе отпуск и сидеть со мной дома. Подумай еще раз. Если ты не хочешь рисковать, я просто переночую у тебя и утром уйду, и ты никогда меня больше не увидишь, ну разве что случайно, как сегодня. Если же ты твердо решила мне помочь, то я сейчас расскажу тебе все по порядку и подробно, чтобы ты отчетливо понимала смысл каждой моей просьбы, суть каждого моего задания. Мне очень важно, чтобы ты знала все и все понимала, потому что человек, который не понимает, легко может что-нибудь напутать. Ну так как? Подумаешь?
– Не буду, – улыбнулась Кира. – Рассказывай. Я готова выслушать твою историю.
– Раскаешься, – предупредил ее Платонов. Все сработало, как в хорошо отлаженном механизме. Длинная тирада, которую он только что произнес, была сплошь составлена из крючков, на которые обычно попадались женщины. Главным из них было любопытство, ведь он говорил: не будешь помогать – уйду, ничего не рассказав, а согласишься – расскажу все без утайки. Была еще и видимость свободы маневра: мол, подумай еще раз, принимай решение. Ерунда все это, коль привела к себе, значит, решилась. Ну и, разумеется, осознание важности возложенной на нее миссии. Все понимать, чтобы, не дай бог, ничего не напутать, от этого так много зависит.
– Моя школьная учительница как-то сказала: всегда лучше жалеть о том, что сделано, чем о том, что не сделано. Рассказывай.
– Ну что ж… – Платонов вздохнул. – Тогда слушай. Восемь месяцев назад один человек по фамилии Сыпко написал в Прокуратуру России письмо о том, что на заводе, где он работает, творятся какие-то безобразия. Продукция ракетостроения, которая в связи с конверсией осталась невостребованной, вместо того чтобы быть переданной для переработки на родственные предприятия в России, почему-то оказалась проданной какому-то товариществу с ограниченной ответственностью. Этот Сыпко работает на заводе бухгалтером, ведущим группу драгоценных металлов, занимается их учетом, списанием, оприходованием. А поскольку в этих приборах драгметаллов много, то, естественно, их списанием и оформлением на них всей документации занимался тоже он. И вот ему сильно не понравилось, что приборы, которые до того всегда уходили на переработку в рамках своей же отрасли, вдруг уплыли куда-то на сторону. Пока все понятно?
– Пока – да, – кивнула Кира. – Тебе чаю налить?
– Да, будь добра. Так вот, гражданин Сыпко пишет в прокуратуру письмо, из прокуратуры его пересылают в наше министерство, и попадает оно на проверку ко мне, поскольку работаю я в главке по борьбе с организованной преступностью. Завод, на котором работает Сыпко, находится в Уральске-18, я туда поехал, связался с работником милиции, который обслуживает завод, звали его Славой Агаевым. Хороший парень, молодой, толковый. Мы с ним друг друга поняли и начали работать вместе. Теперь я хочу, чтобы ты обратила внимание на одну деталь, это важно, Кира. Когда совершается убийство и начинается работа по раскрытию и расследованию преступления, из этого никто никакого секрета не делает. Труп – он и есть труп, факт насильственной смерти человека очевиден, и никому не приходит в голову это скрывать. Когда речь идет о злоупотреблениях и махинациях, ситуация принципиально иная. Преступления никто не видит, о нем могут догадываться, о нем могут даже знать достоверно, но, чтобы увидеть его воочию, нужно иметь массу подтверждающих это документов. И если хоть одного документа не окажется, суд не признает это преступлением. Мало ли что мне написал этот Сыпко! А ну как он врет? Или добросовестно заблуждается? Или хочет свести с кем-то счеты и оговаривает невиновного? Поэтому по такого рода преступлениям работа идет не то что месяцами – бывает, и годами. Осторожненько, маленькими шажочками, чтобы не дай бог не спугнуть преступников, а то ведь они в три секунды все документы уничтожат, и чем ты потом будешь доказывать их преступную деятельность? И вот мы с Агаевым начали потихоньку-полегоньку подкапываться под эти махинации с приборами, содержащими драгметаллы. А гражданину Сыпко неймется, знаешь, у нас таких людей называют «народные мстители». Они хорошие, порядочные люди, не желающие мириться с недостатками и закрывать глаза на явные нарушения, но они поднимают слишком много шума, в результате чего преступники успевают уничтожить следы своей деятельности раньше, чем письмо дойдет до милиции. Такой вот «народный мститель» не желает понимать, что есть законность, что есть суды и прокуроры, что каждое обвинение нужно доказать, подтвердить документально. Он не хочет знать о том, как трудно и долго добываются эти доказательства. Он написал письмо в прокуратуру и желает немедленно видеть результат. А результата чегой-то нетути.
Дмитрий картинно развел руками, потом сделал большой глоток крепкого чая с лимоном.
– И пишет гражданин Сыпко еще одно письмо с гневными требованиями призвать наконец администрацию завода к порядку. Было это месяца три спустя после первого письма. В то время у меня еще начальник был прежний, который проблемы наши хорошо понимал, поэтому письмо гражданина Сыпко прочитал и в стол сунул, даже мне о нем говорить не стал, чтобы зря не сердить. Я себе работаю, пытаюсь в Москве выяснить, что же это за товарищество такое под названием «Артэкс» и кто ему лицензию на перепродажу приборов за границу выдал. Двигаюсь аккуратно, медленно, яко тать в нощи. А Славка Агаев в Уральске копает, как происходит списание этих приборов, отправка, накладные добывает, счета и так далее. До этого места понятно?
– Угу, – промычала Кира, которая как раз в этот момент сунула в рот ложку с вареньем. – Давай дальше, очень интересно.
– Не страшно?
– Пока нет. А чего бояться-то?
– Ну гляди, – неопределенно хмыкнул Платонов. – Потом я, видно, все-таки сделал какое-то неосторожное движение, потому что фирма «Артэкс» вдруг ни с того ни с сего объявила о своей самоликвидации, о чем и поместила сообщение в газете с предложением всем, кто имеет к ней имущественные претензии, предъявить их в течение месяца со дня помещения объявления. Короче, все как у больших. И никаких документов по этой фирме раздобыть нельзя, в связи с самоликвидацией все бумаги уничтожены. Одним словом, ку-ку, малышка, свадьба отменяется в связи с отсутствием жениха и невесты. Мне, как ты понимаешь, обидно до соплей, но не смертельно. Во-первых, в моей богатой практике такое бывало много раз, а во-вторых, та же самая практика показывает, что те, кто учудил историю с «Артэксом», не остановятся и не сделаются вмиг хорошими, решив, что уже наворовали достаточно. Они просто найдут другую фирму и будут продолжать делать все то же самое. Так что шансы их выявить и доказать их вину остаются. Поэтому я долго не убивался по почившей в бозе фирме, а стал ждать, когда же она возродится. Теперь я скажу тебе еще одну важную вещь. Ты, наверное, книжки детективные читаешь, поэтому знаешь, что у каждого опера есть агентура. Знаешь?
