Весь Дэвид Болдаччи в одном томе (СИ) - Балдачи Дейвид

Декер отхлебнул пива, перебирая в уме условия, по которым закон делит умышленное лишение жизни на различные категории. Хуже всего, конечно же, последняя из них.

Убийство первой степени — это почти всегда осознанное намерение и «заранее обдуманное злое предумышление», как это формулирует Уголовный кодекс. Ради собственной выгоды вы желаете кому-то смерти и делаете все, чтобы это желание осуществилось.

Тех, кто способен на столь гнусное деяние, ждут со стороны закона самые суровые последствия.

Вот за такими-то преступниками Декер и гонялся чуть ли не всю свою сознательную жизнь.

Он глотнул еще пива.

«Ловлю убийц. И это все, что я на самом деле умею».

Уставился на ночное небо над Северо-Западной Пенсильванией, возле границы с Огайо, над местечком под названием Бэронвилл. Он слышал, что некогда это был процветающий фабричный и шахтерский городок, обязанный своим существованием некоему семейству Бэрон, которое выкопало здесь шахты и построило фабрики. Даже название городка — и то в их честь. Однако все эти двигатели прогресса давно канули в Лету. Ни от шахт, ни от фабрик практически ничего не осталось. И все же люди как-то выкручивались — каждый на свой манер и каждый с тем или иным успехом. Впрочем, примерно то же самое можно сказать и о множестве других подобных местечек, раскиданных по всей Америке.

Алекс Джеймисон тем временем сидела в доме за бокалом белого вина со своей старшей сестрой Эмбер и болтала с племянницей Зоей — весьма смышленой особой, мало ли что еще и шести лет не стукнуло. Декер с Джеймисон приехали сюда в отпуск из Вашингтона — после напряженной работы по раскрытию преступлений в составе специальной группы ФБР. Амосу не слишком-то хотелось уходить в отпуск вместе с Алекс, но их начальник, специальный агент Богарт, был непреклонен: обоим пора отдохнуть. И когда Джеймисон предложила вместе отправиться погостить к ее сестре, Декер понял, что податься-то ему больше особо и некуда.

«Ну вот и приплыли».

Еще разок отхлебнул из бутылки, уставившись на свои ботинки четырнадцатого размера.

Когда они приехали сюда, после неизбежных представлений, обмена любезностями, объятий и распаковки дорожных сумок Джеймисон вручила сестре и племяннице подарки на новоселье — Эмбер с мужем и дочкой переехали в этот дом совсем недавно. Еще задолго до того, как был приготовлен и съеден ужин, Декер полностью исчерпал все приличествующие случаю темы для разговора и откровенно мыкался, абсолютно не представляя, что бы еще такого сказать или сделать. Тогда-то Джеймисон, которая знала его, пожалуй, получше всех остальных, потихоньку и предложила ему выйти со своим пивом — и своей неуклюжестью — во двор, чтобы сестры могли спокойно поболтать о своем, о девичьем подальше от мужских ушей.

Вообще-то в обществе Амос далеко не всегда был столь уж неловок. Шести футов и пяти дюймов ростом, весом триста фунтов с небольшим [453] — ну если честно, то не просто «с небольшим», — Декер, бывший профессиональный игрок в футбол, некогда был душой любой компании. Любил и на людей посмотреть, и себя показать, за словом в карман не лазал — честно говоря, порой даже перебарщивал в этом деле.

А потом, как это нередко случается в профессиональном футболе, — тот подлый, исподтишка, удар в голову, который навсегда переменил и всю его жизнь, и саму его сущность. После серьезной черепно-мозговой травмы он едва остался в живых. Выжил, но в мозгу что-то перемкнуло — наверное, мозгу было так проще исцелить полученные повреждения. Процесс заживления оставил в голове две серьезные отметины.

Первая — это гипертимезия, или абсолютная память. Те, кто может похвастаться подобным дарованием, обычно помнят до мелочей лишь события из собственной жизни — в остальном память их нередко подводит. Но только не Декера. Ему словно кто-то вставил в голову видеокамеру с неограниченной картой памяти. Он стал просто ходячим запоминающим устройством, не способным забыть ничего, что видел и слышал. Вскоре Амос понял, что этот обретенный талант — не только благословенный дар, но и тяжкий крест, который он теперь вынужден тащить всю свою жизнь.

Вторым последствием того удара в голову на футбольном поле стала синестезия. Какие-то «знаковые» явления вроде смерти теперь ассоциировались у него с определенным цветом. Если говорить о смерти, то она была для Декера ярко-синей, как вспышки электросварки, и от этих вспышек у него вставали волосы на затылке и противно крутило живот.

От необратимых изменений мозга необратимо изменилась и личность. Куда девался обаятельный повеса, чувствующий себя как рыба в воде в любой компании, притягивающий к себе незнакомых людей, будто магнит?

«Да, я теперь не такой».

Путь на футбольное поле после того происшествия был безвозвратно закрыт, но жизнь продолжалась — и вот он вначале обычный патрульный коп, а потом и детектив в отделе убийств в своем родном городке Берлингтоне, что в штате Огайо. Вот уже и женат на чудесной женщине по имени Кассандра — Кэсси, как он обычно ее называл, а вот у них уже и дочь-красавица Молли…

Только теперь нельзя говорить про все это в настоящем времени.

Было это все. Было.

Потому что нет у него теперь ни чудесной жены, ни красавицы дочки.

«Кто лишил вас жизни?»

«Кто вас убил?»

Ладно, Декер разобрался, кто именно отнял у него самых дорогих на свете людей. И тот, кто это сделал, заплатил дорогую цену.

Но это было ничто по сравнению с ценой, которую заплатил сам Декер. И с тем, что он платит до сих пор каждую минуту и за что будет расплачиваться до тех самых пор, пока не испустит дух.

— Тетя Алекс говорит, что ты ничего не забываешь.

Декер вздрогнул, отвлекся от тягостных воспоминаний — кого это вдруг интересуют подобные вопросы?

С другого края деревянной террасы, пристроенной к дому, на него с любопытством взирала Зоя Митчелл: два белобрысых хвостика на голове, розовая рубашечка в цветочек с длинными рукавами, под белыми шортиками — пухленькие коленки с ямочками.

— Ну да, на память вроде не жалуюсь, — отозвался Декер.

В руках Зоя держала лист бумаги. На нем — с десяток длинных чисел. Сунула ему.

— А вот это можешь запомнить? — спросила с надеждой.

Декер бросил на него взгляд и тут же отдал лист обратно.

— Значит, не можешь? — произнесла Зоя, на веснушчатой мордашке которой явственно отразилось разочарование.

— Нет, это значит, что уже запомнил.

Амос монотонно зачитал ей числа ровно в том порядке, в котором они были написаны, потому что в голове у него намертво застряла картинка: лист бумаги с цифрами.

Она несмело улыбнулась:

— Круто!

— Думаешь? — бросил Декер.

В ответ она изумленно выпучила на него свои светло-голубые глаза.

— А ты — нет?

— Не, иногда тоже думаю. Наверное, действительно круто.

Он прислонился к перилам террасы, потягивая пиво из бутылки. Зоя не сводила с него глаз.

— Тетя Алекс сказала, что ты ловишь плохих людей.

— Мы вместе ловим. У нее отличная интуиция.

Зою эта характеристика явно озадачила.

Пришлось растолковать:

— Она хорошо чувствует людей. И видит то, чего остальные не видят.

— Она моя самая любимая тетя.

— Сколько же у тебя теток?

Девочка вздохнула:

— Целая куча. Только тетя Алекс самая суперская. — Зоя расцвела. — Она приехала, потому что у меня скоро день рождения. Мне будет целых шесть лет!

— Знаю. Она мне уже сказала, что мы все вместе куда-нибудь съездим, отпразднуем это дело.

Зоя так внимательно его рассматривала, что Декер опять смутился. Отвел взгляд, сделал вид, будто озирает окрестности.

— А ты реально большой, — констатировала она.

— Не в первый раз уже такое слышу.

— Ты ведь не дашь плохим людям обидеть тетю Алекс? — спросила Зоя с весьма озабоченным видом.

Декер, который собирался еще раз приложиться к пиву, медленно опустил бутылку.