Синдром самозванца (СИ) - Че Виктор

Я прикрепил к страницам приговора, где описывались преступления, стикеры разных цветов, чтобы потом быстро по тексту находить, что к какому преступлению относится. В блокнот выписал Ф.И.О. жертв, рядом мотив и ключевые доказательства. Посмотрел на полученную таблицу. Конечно, все стройно и в ряд: мотив везде одинаковый, способ убийства тоже, разнятся место и время, что не удивительно для такой работы, авиация все же. Эта таблица показывала дело глазами судьи, тут наверняка все подогнано, иначе быть не может — как тогда судья приговор-то вынесет? Осталось проверить, так ли все на самом деле было или нет.

Но если все так, то профайлеру тут делать нечего. С установленными и доказанными мотивами, что на языке юристов называется «субъективной стороной преступления», Павел Отлучный — идеальный кандидат.

— Надо пообедать, — решил я. — Закажу, пожалуй, плов. И салат греческий. А ты?

Диана, что-то читающая в томе № 8 уголовного дела, подняла голову и посмотрела на меня так, как будто я сморозил страшную глупость.

— У нас дело разваливается… Как ты вообще будешь есть?

— Как обычно. Ртом.

А сегодня постель чистая, следов лепестка нет. Интересно, ты смог вообще заметить его? Я заглядываю под кровать. Сухих крошек нет, лепестка тоже нет. Иду с фонариком в кухню, внимательно изучаю мусорное ведро с органическими отходами. Здесь только кожурка от банана. Лепестка нет.

Есть еще урна в уборной.

В ней и нашелся лепесток, скрученный в тонкую трубочку.

Тебе нужно было долго пропитывать его влагой своих пальцев, чтобы он не рассыпался, а свернулся в трубочку. Значит, ты долго держал его, рассматривал, пытался сообразить, что же это такое и откуда оно взялось.

Я улыбаюсь. Возвращаюсь в спальню и кладу под подушку еще один.

14 июня 2018 года.

Болтанка началась примерно во время передачи от диспетчера круга к диспетчеру подхода, то есть когда самолет поднялся выше 2100 метров, зона взлета осталась позади, судно уверенно шло к высоте следования.

Трясло неслабо, Миша в какой-то момент даже пожалел, что не развернулся на входе, когда узнал, что трое пассажиров не явились на регистрацию. Подумаешь, потерял бы три тысячи рублей. Не зря некоторые пилоты садятся в самолет последними и спрашивают у персонала, сколько человек не пришли и по какой причине. Статистика вещь упорная, девяносто процентов авиакатастроф происходили тогда, когда на борту не досчитывались двоих-троих людей, которые по веским причинам не смогли вылететь. Если их отвел Бог, то и тебе следует отвестись, гласят поверья.

С другой стороны, сколько рейсов с таким недобором успешно приземлились в пункте назначения? Тысячи. Сотни тысяч! Успокоиться оказалось непросто, Миша стал прокручивать в голове нормативку, которую вот-вот предстоит сдавать на экзамене: «Диспетчер диспетчерского пункта круга управляет воздушным движением в переходном воздушном слое, оценивает воздушную обстановку, обеспечивает соблюдение установленных интервалов эшелонирования между воздушными судами. Осуществляет контроль воздушного движения с помощью индикатора подсистемы планирования, прослушивания соответствующих каналов радиосвязи». Когда он только поступил в МГТУ ГА и впервые прочел это, то понял примерно ничего, увидел какой-то набор повторяющихся слов, смысл и значение которых усвоить невозможно. Но сейчас каждое слово переливалось глубоким смыслом, и он помнил цитату из квалификационного справочника должностей наизусть не потому, что у него фотографическая память, а потому, что в самом деле понимал, что все это значит и почему оно предельно важно. Все это: и управление самолетом в переходном воздушном слое, и соблюдение интервалов эшелонирования, и контроль воздушного движения именно с помощью каналов радиосвязи. Если диспетчер руления на земле может осуществить визуальный контроль взлетно-посадочной полосы, то диспетчер подхода или контроля глазами ничего не видит, так как управляет самолетом в воздухе по приборам и рации, можно сказать, вслепую. Он должен «увидеть» самолет в пространстве, сориентироваться, где находятся другие суда, и развести их так, чтобы они не столкнулись и при этом не попали в засветку (грозовое облако) или в воронью стаю.

Судя по всему, именно в засветку они и попали. За иллюминатором сверкало, борт трясло, кто-то начал громко молиться и вскрикивать.

Миша вынул из кармана четки и стал их перебирать. Его это успокаивало. А еще то, что командир воздушного судна на этом рейсе — Павел Отлучный, хороший парень, профессионал своего дела. Миша знал его лично, потому что Павел преподавал в их университете. Переживать не о чем.

— Мы разобьемся? — спросила женщина у окна.

Миша повернулся к ней и спокойно ответил:

— Нет, не разобьемся. Это турбулентность, скоро пройдет. Не переживайте.

Она явно боялась больше, чем он. Глаза по пять рублей, пересохшие губы, руки дрожат. Мужик справа, в кресле у прохода, уже уснул. Ему, видимо, плевать на болтанки, на панику и в принципе на все. Если человек способен уснуть на взлете и продолжать спать при тряске, то у этого человека не все нормально с нервами. Они у него есть вообще?

— Вы носите с собой помаду? — спросил Миша.

Женщина кивнула.

— Достаньте, смажьте губы.

Она неуверенно полезла в сумочку, словно задаваясь вопросом, зачем напомаживаться, когда самолет вот-вот рухнет наземь. Самолет в очередной раз сильно тряхнуло, кто-то вскрикнул, женщина бросила сумку на колени, схватилась за кресло впереди и заорала. Мужик не шелохнулся.

— Спокойно, спокойно, — сказал Миша и взял женщину за руку. — Все хорошо, все будет нормально…

Она плакала — глаза превратились в щелки, сухие губы болезненно натянулись, начала сочиться кровь.

— Вам нужно смазать губы. Может быть, есть жирный крем какой-то?

Она не хотела отпускать кресло и его руку, но Миша все же уговорами заставил ее отвлечься и поковыряться в сумке. Она показала синенький тюбик с логотипом фирмы Nivea, Миша забраковал помаду как недостаточно жирную и потребовал найти какой-нибудь крем. В сумке женщины отыскалась крохотная дорожная упаковочка дорогого крема. Миша его одобрил и велел густо намазать губы, ладони и пазухи носа. Воздух в салоне сухой, кожа моментально теряет влагу, становится грубой, и могут образовываться микротрещины. Это не способствует успокоению. А толстый слой крема делает кожу мягкой и приятно пахнущей. С какой кожей человек успокоится скорее — с треснувшей от сухости или мягкой и приятно пахнущей? Очевидно же.

Когда они закончили с процедурами, самолет вышел на высоту следования. В салоне включили свет, командир судна сказал, что все в порядке, далее по пути турбулентностей не ожидается, но лучше оставаться в креслах пристегнутыми. После него старший бортпроводник объявила, что сейчас будут предложены безалкогольные напитки.

— Стараюсь спать в самолетах, — уже спокойно заговорила женщина. — Но после набора высоты, конечно. Меня ни одно снотворное не возьмет, если будет трясти. Это ужас просто. Я страх как боюсь летать. Меня зовут Наталья, кстати.

— Я Михаил, — ответил Миша. — Я уже понял, что боитесь.

— Спасибо, что успокоили. Не представляю, как бы летела дальше, если бы показала себя по полной.

— А бывало что-то забавное? — спросил Миша с улыбкой.

Женщина улыбнулась в ответ.

— Как-то я летела очень далеко и долго, по-моему, в Доминикану. В отпуск. Тогда получилось что-то совсем из ряда вон, потому что авиакомпания иностранная, говорили на английском. Я ничего не понимала, страшно было до ужаса. Трясло примерно так же, только еще и свет погас вообще, даже дежурный. И кто-то постоянно что-то над головой говорит, а я ни слова не понимаю: может, там говорили, как спасаться, понимаете? Я — ни бум-бум. Панику я не подавила, вырвалась из кресла и побежала к выходу. На ходу меня пытались остановить, а я была в юбке. Какая-то заботливая дама схватила меня за юбку и пыталась удержать, чтобы усадить в кресло, но Остапа понесло. Нам уже плевать было на тряску, каждый занимался своим: она требовала, чтобы я села, — наверное, потому, что язык-то я не понимала, а я была оскорблена до глубины души, что меня кто-то держит, и всячески вырывалась. В итоге я дошла до двери в трусах и футболке, но все же дошла! Там меня встретила стюардесса, усадила в салоне бизнес-класса, накрыла пледом и велела успокоиться, потому что все уже позади.