Френсис Дорнбридж - Ключ от Венеции
Загадочно улыбнувшись, Рут накинула на плечи белый пляжный халат, едва достигавший бедер и создававший ещё более волнующее зрелище.
— Итак, если у вас нет других вопросов… — нетерпеливо начал Филипп.
— Не совсем, — дружелюбно перебил его Гайд. — Только один вопрос, если позволите, мисс Сандерс. Когда мистер Квейл приезжал сюда, вы присутствовали?
— Да, инспектор.
— Вы случайно не запомнили, как он был одет?
— Кажется, помню… — она нахмурила брови и задумалась. — На нем было легкое пальто с бархатным воротником… темно-синий костюм… гвоздичка в петлице… а в руках маленькая собачка, по-моему, он называл её Сквирли.
— Понятно. Благодарю вас.
Видя, что инспектор удовлетворен ответом, Филипп торопливо и подчеркнуто громко захлопнул дверь в студию. Подойдя к окну в нише Гайд бросил восхищенно окинул взглядом открывавшийся вид.
— Вам очень повезло, мистер Хольт. Немало людей мечтали бы иметь такой роскошный вид из окна.
— Эта утешительная мысль приходит мне в голову каждый раз, когда в конце квартала я вношу арендную плату.
— Могу представить, что этот вид достался вам не даром. — Гайд отвернулся от окна, достал трубку и кисет. — Надеюсь, вы немного отошли после вчерашнего напряженного дня?
— Насколько это возможно для человека, который получил подтверждение того, что его брат был убит, а потом его самого чуть не арестовали по подозрению в убийстве.
Гайд кивнул и начал набивать трубку.
— Полагаю, я обязан вас поблагодарить, — продолжал Филипп. — Если бы вы, уверен, что инспектор Ланг наверняка упрятал бы меня в тюрьму за убийство Томаса Квейла.
— Инспектор Ланг — осел, — решительно заявил Гайд, чиркнув спичкой.
Замечание оказалось таким неожиданным, столь не свойственным обычной деликатной манере инспектора, что Филипп расхохотался.
— Это мое личное мнение, — поспешно добавил Гайд, — и, я надеюсь, оно останется между нами.
— Конечно, — пообещал Филипп.
Гайд попыхивал трубкой, стараясь её раскурить, а Филипп встал и зашагал по комнате.
— Инспектор, я зашел в тупик! Что мне теперь делать? Я думал, ключ мог бы буквально открыть передо мной дверь к тайне, но миссис Кэртис была так напугана случаем с автомобилем, что не могла говорить, а её брат только-только разговорился и… и его убрали. Я полон решимости выяснить все до конца об убийстве Рекса, но никак не могу понять, что же делать дальше.
— Может быть, заняться капралом Энди Вильсоном?
Покосившись на инспектора, Филипп убедился, что тот говорил совершенно серьезно.
— Что ж, согласен, видимо, это логичный ход. Он наверняка что-то знает. Но я удивлен, что вы сами им не занялись.
— Занялся. И до того, как в него стреляли, и после.
— Но он не желает говорить?
— Во всяком случае со мной. Один вид инспектора полиции закрывает его рот на замок. Но не исключаю, что вам он может кое-что рассказать. Он интересовался, не собираетесь ли вы как-нибудь навестить его, и я взял на себя смелость обещать, что это произойдет сегодня вечером.
— Правильно. Я так и сделаю. Рад слышать, что он достаточно хорошо себя чувствует, чтобы принимать посетителей.
— Да, один, между прочим, у него вчера уже побывал: Лютер Харрис, владелец музыкального магазина.
Что-то в тоне инспектора заставило Филиппа взглянуть на него повнимательнее.
— В этом, конечно, нет ничего странного?
Гайд воздержался от комментариев.
— Они были очень близкими друзьями, все трое, — продолжал Филипп, — Рекс, Энди и Лютер. Когда Рекс и Энди бывали в отпуске, то частенько заходили в магазин Лютера.
— Да, «Модный уголок». Я помню: вы рассказывали. А к вам Лютер Харрис не заезжал, мистер Хольт?
— Нет. Но он прислал очень теплое письмо с соболезнованиями по случаю смерти Рекса.
— Понимаю. Ну, надеюсь, вы поставите меня в известность, как прошла встреча с капралом Вильсоном?
— Да, конечно.
Филипп решил, что визит инспектора подошел к концу. Однако тот не спеша перешел к стулу, на котором оставил свой портфель, и стал рыться в его содержимом.
— Хотел бы обсудить с вами ещё два вопроса, сэр, после чего не стану вас больше задерживать. — Он вынул несколько отпечатков загадочной фотографии Шона Рейнольдса. — Кажется, мы наконец-то начинаем продвигаться к разгадке этой головоломки. Но я хочу, чтобы вы ещё раз взглянули на фотографии.
— Хорошо, инспектор, посмотрю, — нахмурился Филипп.
— Вы не знаете этих людей?
— Нет.
— И не имеете представления, кто это может быть?
— Ни малейшего.
— Вы абсолютно уверены в этом?
— Я сто раз повторял, что понятия не имею, в чем тут дело.
Гайд мгновенье колебался, но затем, видимо, удовлетворился ответом. Убирая фотографии в портфель, он продолжал говорить, только тон его стал холоднее.
— Мой второй вопрос, мистер Хольт, касается вашего утверждения, что вы не знали, чем ваш брат занимался в Мейденхеде.
— Совершенно верно.
— Но у вас должно было быть простое объяснение этому. Ваш брат поехал туда встретиться с вашим другом.
— Моим другом?
— Да. Доктором Линдерхофом.
Филипп казался искренне изумленным.
— Кто это вам сказал, что доктор Линдерхоф — мой друг? Если не считать вызова к следователю, я видел этого человека всего раз в жизни.
— И когда же?
— Э-э… позавчера.
— Где?
— Ну, откровенно говоря, он сам пришел сюда, в студию.
— Не считаете ли вы, мистер Хольт, что вам следовало рассказать мне об этом? — холодно спросил Гайд.
Оказаться в роли оправдывающегося было неприятно, но Филипп постарался сдержать раздражение и спокойно изложить инспектору суть визита Линдерхофа. Гайд внимательно выслушал рассказ о ссоре между миссис Кэртис и Рексом Хольтом в «Королевском соколе», которую Линдерхоф слышал из ванной.
— Почему же Линдерхоф скрыл это разговор от меня? — раздраженно воскликнул он.
— Потому что дома ему грозят неприятности, — объяснил Филипп. — Через несколько дней он должен предстать перед своего рода медицинским трибуналом, и ему ни в коем случае нельзя было очутиться на виду у прессы. Он и в Англию-то приехал ради уединения и спокойствия. Для него последним делом было оказаться замешанным в убийстве на Британских островах.
— Тем не менее… — начал Гайд, замолчал и тяжело вздохнул. — Если бы только люди были немного честнее и откровеннее со мной…
— Тогда вы лишились бы работы, инспектор.
Гайд печально улыбнулся.
— Не думайте, что я был бы очень огорчен этим, сэр. А сейчас мне пора идти. Пожалуйста, не провожайте меня, я найду выход.
* * *В тот же вечер, закончив рабочий день в студии, Филипп отправился в госпиталь графства Мидлсекс, где Энди Вильсон поправлялся после ранения. Как старший брат и, можно сказать, ангел-хранитель Рекса, Филипп никогда не был в восторге от его друзей, а Энди Вильсона и вовсе недолюбливал, считая, что Энди дурно влияет на слабовольного Рекса, однако ничего не мог с этим поделать.
Встречу двух мужчин в длинной, невзрачной многоместной палате радушной не назовешь. После обмена банальными фразами о здоровье больного разговор застопорился, прерывался неловкими паузами. Филипп пытался выудить что-нибудь из Энди, хоть какую-то полезную информацию, но тот каждый раз упирался, как упрямый мул, и менял тему разговора.
— Послушай, Энди, — взорвался в отчаянии Филипп, — ты же сам хотел, чтобы я приехал навестить тебя! У тебя что-то на уме — слепому видно! Расскажи, ради всех святых! Если ты зачем-то стащил в моей студии томик стихов, и понятия не имеешь, кто стрелял в тебя, то что же тебе в таком случае известно?
На лбу Энди, под редкой прядью светлых волос выступили капельки пота. Стараясь не встречаться взглядом с Филиппом, он выдавил из себя:
— Я просто хотел тебя предупредить, вот и все.
— Предупредить меня? О чем же?
— Ты слишком далеко заходишь, приятель. Посмотри, что случилось с Рексом. Это не было самоубийством… Его убили.
— Это твоя догадка или точная информация?
— Это не догадка.
— И ты знаешь, кто это сделал?
— Нет. А если бы и знал, то не сказал бы.
— Почему?
— Просто не смог бы — вот почему.
— Не понимаю, — возмущенно буркнул Филипп, — почему ты счел нужным предупредить меня.
— Послушай, приятель, ты что, хочешь, чтоб с тобою вышло так же, как с Рексом и со мной? А так и случится, если не перестанешь высовываться.
— А что ты предлагаешь? — В тоне Филиппа звучал ледяной холод. — Чтобы я спокойно отправился домой и забыл про все это дело? Чтобы я отказался от попытки выяснить, кто убил моего родного брата?
— Именно это и нужно сделать, приятель. Если, конечно, тебе жить не надоело.
