Ольга Лаврова - Побег
Майя Петровна понимала мужа. Он ее — нет. Хотел за строптивость наказать одиночеством. При избытке жизненных сил, которыми был наделен, и помыслить не мог, что протекшие полгода Майя наконец-то отдыхала по ночам…
* * *Между тем в дежурке кипели страсти. Опять спорили, каждый по-своему трактовал линию поведения Багрова с момента, когда шофер высадил его на шоссе. Оттуда лежали три дороги: асфальтом, лесом и полем. Полем — дальняя — слабо утоптанной тропинкой до деревни и птицефермы, оттуда тракторной колеей к Еловску.
— На кой шут ему крюка давать? Дом уж рядом, a он в сторону двинет?
— Возле дома-то особая осторожность и нужна! Какой зверь к логову прямиком ходит? Непременно петлю заложит, со следа сбивает.
Кратчайший путь был лесом, тут удалось бы скостить километра четыре, если б не снег.
— Да много ль его нынче, снегу?
— В низинах и по колена. Не лось же он, по сугробами переть!
— Багров-то? Да ногастей любого лося. Еще как пропрет! А где и лыжня накатанная выручит. Лесом, лесом!
Асфальтовый вариант большинство отвергало — велик риск нарваться на знакомого. И один Томин, только что с комфортом проехавший по всему багровскому маршруту от колонии и наглядно проследивший всю бесконечную протяженность его, трудность и рискованность (за доставку военного донесения Героя могли дать), уверенно сказал, дождавшись паузы:
— Ни лесом, ни полем. Где ему с лосем равняться, небось на последнем дыхании. Пошел он асфальтом. К опасности привык, да еще метель полдня слепила. Занавесила его.
Дежурка поразмыслила и приняла мнение Томина. О дороге спорили потому, что отсюда вычислялось примерно время, когда Багров добрался до окрестностей Еловска. Получалось, часам к двум.
— Но засветло же он в город не сунулся? — нетерпеливо обратился Томин к Гусеву.
— Нет, товарищ майор. Думаю, отсиделся в каком-никаком сарае часов до шести-семи. Потом двинул в разведку.
— Отлично! Он уже двинул, а мы гадаем — лесом или полем! Одиннадцать минут назад получена телефонограмма. Что сделано?
Дежурка озадаченно притихла. Что сделаешь за одиннадцать минут? Почему-то всем рисовалось, что Багров сперва «устроится на постой», дабы отдохнуть от дальних странствий, и уж потом приступит к своим нехорошим делам. На постое его и надеялись захватить.
Томин тоже держался подобного взгляда до телефонограммы. Она опрокинула их прежние расчеты. Значит, и нынешние Багров мог опрокинуть.
Две точки притяжения существовали для него в городе: Загорский и жена. От этих конечных точек и надо толкаться, чтобы не плестись у него в хвосте, но, по возможности, опередить.
— Да ведь облаву готовим, товарищ майор… А что вы предложите?
— Срочно засаду у дома Багрова, засаду у школы и кого-то отправить в Новинск. Пусть удержит директора, пока Багров на свободе.
Гусев не страдал ложным самолюбием:
— Спасибо, товарищ майор. Действительно раскачиваться некогда. Разрешите привлечь штаб дружины?
Людей для путной облавы явно не хватало.
— Ну, что делать. Только с умом!
Школу как наиболее верный объект Томин взял на себя; в подмогу — участкового Ивана Егоровича.
Они обогнули здание по широкой дуге, подыскивая мало-мальски удобное укрытие. Над служебной дверью горела лампочка в проволочной плетенке и призрачно светилось одно окно.
— Пелагея телевизор смотрит, — вполголоса сказал участковый и пояснил, что та работает в школе уборщицей и ведет холостяцкое хозяйство Загорского, а он за то уступил ей комнату в своей квартире.
Еще по пути сюда Иван Егорыч сетовал, что школа дескать, на юру и спрятаться возле нее негде. Так оно и было. Придется ожидать Багрова внутри, что по многим соображениям гораздо хуже. Став поодаль, они совещались, как поступить, когда внимание Томина привлекла цепочка следов, ведшая напрямик через спортплощадку.
— Иван Егорыч, постойте на шухере, я поинтересуюсь. Отсюда вам обзор хороший, если что — подайте сигнал. Какой-нибудь безобидный.
— Мяукаю я с детства совершенно натурально, на два голоса, — серьезно сообщил участковый. — Чистая кошачья драка.
Однако мяукать не понадобилось, никто вблизи не появился, и Томин внимательно и с неприятным предчувствием рассмотрел то, что сумел, на снегу.
Без Кибрит некому было вычислить рост, вес, комплекцию и прочее. Томин лишь констатировал, что кто-то недавно приходил, потоптался, сплюнул кровью и ушел обратно. Нога очень крупная, шаг широкий.
Тетку Пелагею вторично за вечер оторвали от телевизора. Прежде всего Томин задернул шторы у Загорского, включил свет и не велел гасить. Расспрашивать предоставил Ивану Егорычу, с которым та держалась свободней.
Описанный теткой Пелагеей визит настолько органично ложился на Багрова, что почти и сомнений не оставлял. Рассказывала она четко, только со временем находилась не в ладах: час ли назад, полтора ли являлся неведомый посетитель — ответить не могла.
Томин позвонил дежурному, обменялись новостями: Виктор помчался в Новинск, вторая засада на месте. Участковому определили побыть все-таки в школе для верности, Томин возвратился в милицию, нещадно грызя себя. Сколько раз жизнь щелкала его по носу за гонор, но он опять впадал в самонадеянность. Ведь предупреждал Паша: «Нельзя недооценивать Багрова» и еще что-то про энергию и напор. Послушать товарищей по работе, этих-то качеств у Томина хоть отбавляй. А вот на поверку беглый зэк — изголодавшийся, изнуренный — проявил их куда больше.
На что еще он способен? Чем занят сейчас?..
В дежурке Гусев напутствовал группы захвата:
— Итак, имеем восемь адресов. Стесняться не приходится, в каждый курятник будем нос совать. Сверяем часы. Девять сорок шесть. Операцию назначаем на десять десять. Имеете добавления, товарищ майор?
— Старайтесь потише. Восемь адресов — это наше предположение. Кто поручится, что не двенадцать?
Гусев обернулся к «захватчикам»:
— Для пресечения слухов: по каждому адресу, где пусто, оставляем своего человека. Пусть следит, чтобы не перебежали из дома в дом шепнуть.
* * *Багров как-то выпал из ситуации, переживая обманчивое впечатление, будто отныне все хорошо. Заговаривал о пустяках, по-доброму улыбался.
Майя Петровна с сожалением вернула мужа к действительности:
— Что же теперь, Миша?
— А что теперь? — все еще безмятежно отозвался он. — Спасибо, Загорского унесло. Постарался его ангел-хранитель.
— И твой тоже.
— Верно, и мой не подвел.
— Но что ты дальше?
Багров задумался, начал грустнеть.
— Поеду назад в ту же колонию. Придушу Калищенку, гада!
Прозвучало полусерьезно, и в том же тоне Майя Петровна «восхитилась»:
— Очень умно рассудил, Миша. То-то нам с Катей радости!
— Выходит, спустить ему? Пускай подличает дальше, как нравится? — скривился Багров.
— Да не о нем думай — о себе, о нас!
Багров опять помолчал и совсем потускнел.
— Конечно, придется сидеть. Эх… Только жди, Майка! Мне без тебя зарез!
— Подожду, Миша, — покорно согласилась она.
— Я знаю, прежнего нету, — с новой мукой покачал головой Багров. — Привычка тебя держит… Катька у нас, дом… А ведь было счастье, Маюшка! Куда делось?
— Все здесь, Миша, на донышке. И твое, и мое, — показала та на бутылку.
— Брошу! Веришь? Брошу! Я уже отвыкать стал. Отсижу, и уедем давай, как ты хотела. Опостылело тут теперь! Начнем по новой, а?.. Может, тогда вернется… обратно полюбишь?..
Майя Петровна ответила осторожно, выверив наперед интонацию:
— Отчего не полюбить, Миша. Мужчина ты видный, работящий.
То была ложь во спасение; ничего не стоило толкнуть на новые безрассудства буйную и переменчивую его натуру.
— Но сейчас-то ищут тебя, Миша. Объявись сам, скидка будет. Объясни, как было… люди же — поймут! Прошу тебя!
— Противно, Майка. Словно побитая собака на брюхе…
— Переломи себя, Мишенька! Пойдем. Пойдем вместе!
Вот и перегнула палку, сразу воспротивился:
— Еще не хватает, чтоб ты меня за ручку вела! На весь город потеха! Сам дорогу найду.
— Значит, пойдешь? Честно?!
Багров медленно обогнул стол, Майя Петровна встала навстречу.
— Поцелуй!
То было требование залога, обещания; или печать, скрепляющая договор.
Майя Петровна поцеловала мужа. Но губы-то лгать не умели.
— Я вещи соберу, продукты… — заторопилась она. — Принесу в милицию.
— Побудь еще, Майя…
Пока она была здесь, единственная его желанная, пусть хоть такая, только прохладно-ласковая, Майя принадлежала ему. А дальше — какие немеряные версты разделят их! Сколько они не увидятся!
Майя Петровна понимала, что муж ждет от нее еще каких-то слов, чувств. Но где их взять? Силы ее иссякали.
