Марко Незе - Спрут 3
— Наверное, ты отдала его Дино. Не так ли? Ведь он твой закадычный дружок. Ты веришь только ему, он один тебя может понять…
Жена подхватила его под руку, гладила, пытаясь успокоить. По лицу у нее струились слезы.
— Клянусь тебе, я не видела никакого письма.
Звучавшее в ее голосе отчаяние поразило Карло, и его тон сразу же изменился. Он пробормотал:
— Я не хотел тебя обидеть. А вел себя как последний идиот.
Однако, убедившись в том, что жена не брала письма, он ничуть не успокоился, напротив, беспокойство еще больше возросло.
— Наверное, его взял Алесси, — пришел он к выводу. — Пришел шпионить и нашел его здесь.
От мысли, что письмо попало в руки Алесси, у него подкосились ноги и он без сил повалился в кресло.
— Письмо у Алесси — мы погибли… — простонал банкир.
Проснулась Джулия. Она не могла понять, что привело отца в такое отчаяние.
— Я должен уехать, — решительно объявил банкир. — Единственная надежда спасти положение — немедленный отъезд. Мне нужно поехать на Сицилию и повидать отца.
— Но ты не можешь ехать, папа. Доктор сказал, что тебе необходим покой…
— Дело идет о жизни и смерти, — произнес банкир тоном, не допускающим возражений. — Поскольку я доказал, что не способен умереть, то должен попытаться спасти то, что еще можно спасти. — И повторил: — Письмо у Алесси…
К девяти утра Джулия проводила его в аэропорт. Она настойчиво, просила не оставлять ее в неведении, не заставлять волноваться.
— Ради бога, папа, хоть намекни, что такое страшное у тебя стряслось, — просила она.
Но Антинари был непреклонен.
— Когда вернусь, дорогая, когда вернусь, — обещал он, целуя дочь в щеку. — Сначала мне надо переговорить с дедушкой.
Подобно старому патриарху, Николо Антинари жил в окружении преданных ему людей в большой гостинице на море. Позади отеля величественно высилась Этна. Сын застал его в саду, где старик с кем-то яростно спорил. «Несмотря на возраст, — подумал Карло, — он выглядит куда прочнее и крепче меня».
Они крепко обнялись.
— Ну, наконец ты решил выбраться сюда из северного тумана! — проворчал старик.
— Да, приехал тебя проведать, — с горькой улыбкой отвечал сын. — Ты мне нужен, папа.
— Я так и думал, — усмехнулся старик. У него были длинные седые волосы, похожие на львиную гриву. Он взял сына под руку и с любовью сказал: — Ты и в детстве, когда что-нибудь случалось, всегда прибегал к отцу. Идем, идем, сейчас мы с тобой удобно усядемся, и ты мне все расскажешь..
Через некоторое время отец с сыном сидели друг против друга за столиком ресторана. В то время, как официант наливал в их бокалы холодное белое вино, старик сказал:
— Ну, расскажи, что у тебя не в порядке.
— Отец, банк стоит на краю пропасти. И все же мне не хочется соглашаться на сделку с Юфтером. Просто совесть не позволяет.
Старик, предвкушая удовольствие, очищал от скорлупы клешню омара.
— Ты чересчур щепетилен и неправильно подходишь к этому вопросу. Мы не продаем оружие. Мы лишь предоставляем деньги, даем другим возможность заключить сделку. А какого рода эта сделка, нам нет никакого дела. Деньги — это смазка, без которой встанет весь механизм мировой экономики. Но не более того. Деньги не несут вины.
Сын почти не притронулся к еде и только качал головой — доводы отца его ничуть не убедили.
— Это лицемерие, папа, с какой стороны к этому ни подойди. Предоставляя деньги, мы способствуем продаже колоссальных партий оружия. Вот в чем суть. А это оружие попадет в страну, которая использует его против своих соседей. Начнутся войны, будут жертвы, страдания. Я не имею никакого желания в этом участвовать, я не настолько циничен, чтобы наживаться за счет гибели людей.
— Все одни лишь слова, дорогой мой. Надо смотреть в лицо действительности. Если ты откажешься от этой операции, тебе конец, крышка твоему банку. А я ведь оставил его дела в прекрасном состоянии. Банк процветал. Ну а ты с ним что сделал? Своими угрызениями совести, своими навязчивыми идеями довел до полного упадка…
Он огорченно откинул голову.
— Деньги, дорогой мой, ревнивы, как женщина. Они хотят владеть человеком безраздельно. Ты должен любить их, отдавать всю душу. А в противном случае они тебя покинут, и ты останешься с пустыми руками.
— Ты прав. Банк при тебе процветал. Но благодаря чему? — ответил сын, внезапно воодушевляясь. — Сейчас отвечу: ты постоянно использовал свой банк для «отмывания» грязных денег, поступающих от продажи наркотиков. Кроме того, вечно участвовал в сделках, которые ведут к расширению торговли оружием. Я хочу работать по-другому, хочу, чтобы руки у меня оставались чистыми…
— Не сможешь… — В глазах старика блеснул какой-то дьявольский огонек. — Если вокруг тебя люди с грязными руками, то ничего не попишешь, тебе тоже придется немножко испачкать. Если не хочешь выпасть из игры и пойти ко дну. Или храни руки в чистоте, но тогда уж никуда не суйся. Понятно?
— Да, ты все прекрасно объяснил. И все же я не могу поверить, что нельзя найти пристойного выхода, какого-нибудь другого способа спасти банк. — Вид у Карло был подавленный. Он снял очки и принялся с силой тереть переносицу. — За этим я и приехал к тебе.
Старик подумал, что теперь поздно пытаться хоть немножко открыть глаза сыну, далеко зашедшему в своих сомнениях и колебаниях. Он поглядел на него со снисходительной улыбкой и проговорил, словно поучая ребенка:
— Я же не могу творить чудеса. Если ты не хочешь принять предложения Юфтера, то остается лишь один выход: все продать. Стервятники уже налетели и кружат над тобой. Они только и ждут, когда ты упадешь, чтобы на тебя наброситься.
Сын устремил невидящий взгляд в даль морского простора. Он начал страдать от жары. Вдобавок испытывал чувство досады от беседы с отцом, в котором еще не угасли врожденные сила и цепкая хватка, человеком, практичным до жестокости. Перед этим стариком он еще сильнее ощущал собственную неполноценность.
— Знаешь, о чем я мечтаю? Отделаться от всего — и дело с концом, — нарушил молчание сын.
Старик сделал раздраженный жест. В кого только уродился этот бесхарактерный слюнтяй!
— Послушай, что я тебе предложу. Сейчас нужно немножко отдохнуть. Ты устал с дороги, волнуешься за судьбу байка. Я тем временем поищу подходящее решение, и мы с тобой его обсудим.
Назавтра решение было готово. Оно занимало всего пару страниц машинописного текста, которое старик представил сыну на подпись. Это была доверенность — документ, в котором Карло поручал отцу заняться делами банка и всем принадлежащим банку имуществом.
— Ты подпишешь эту бумагу, — невозмутимо объяснил отец, — а я постараюсь все уладить. Вновь лично займусь банком и сделаю все так, как ты хочешь: продам недвижимость, приведу в порядок счета — постараюсь ликвидировать дело с возможно меньшими потерями…
В первую минуту сына охватило чувство недоверия. Он бросил на старика растерянный взгляд.
— Не предавай меня, отец. Неужели и ты будешь с ними заодно?
— Зачем мне это нужно? — Старик весело и, как показалось сыну, искренне расхохотался. — Ты сейчас слишком взволнован, чтобы вести деловые переговоры. Тут нужно хладнокровие. Предоставь все мне.
Сын кивнул и поставил под доверенностью свою подпись.
— Ну вот, — проговорил с удовлетворением отец, — теперь я все улажу. А ты должен хорошенько отдохнуть. Тебе надо немножко расслабиться, считай, что ты в отпуске. Поезжай на Семио. Ты совсем не бываешь на нашем чудесном островке. Раз ты здесь, воспользуйся случаем.
Остров
Чудом избежав смерти после нападения на виллу Берта, Каттани прямиком направился на Центральный вокзал и вскочил в первый отправляющийся поезд. Он решил вновь укрыться в монастыре.
Аббат никогда не видел его в таком ужасном душевном состоянии. Коррадо был растерян, зол на весь мир, но больше на самого себя.
— Какой же я был непроходимый идиот! — твердил он, растравляя себе душу, — это я привел убийц к ним в дом!
Несмотря на старания аббата утешить его, эта мысль не покидала Каттани. Потеря еще одного друга ввергла комиссара в горе и тоску, лишила всякой энергии. Длинная чреда трупов, усеявших его жизненный путь, — слишком дорогая цена за упорство, с которым он боролся против преступности. Да, цена непомерно высока, ибо результатов никаких. Противник менял лицо, обновлял свои ряды и казался по-прежнему непобедимым.
Что он мог сделать в одиночку? Был излишне самонадеян, вот в чем его грех, теперь за это расплачивался жестокими муками совести.
Несколько дней Каттани провел в размышлениях о прошлом, спрашивая себя, есть ли у него будущее. В его раздумья часто вторгались мысли о Джулии. Он даже не успел с ней попрощаться, сообщить о своем отъезде. Кто знает, как она это восприняла, и что сейчас о нем думает. Он вспоминал ее сияющее личико, когда закрывал глаза, даже ощущал аромат гладивших его по лицу рук.
