Фридрих Незнанский - Жестокая схватка
4. «Русьбанк» — управляющий Смирнов Аркадий Рудольфович.
Нервничает. Проверить.
5. Борис Павлов, руководитель ЧОП «Кремень». Проверить.
6. Оранжевый грузовик. Водитель неизвестен. Проверить.
7. 1 000 000 $ — найти!!!
На подоконнике щелкнул чайник. На этот раз Степищев даже не заметил, как он закипел.
Глава третья
Возле небольшого уютного ресторанчика в Тушине остановился черный «ауди». Петр Бойков вылез из машины и направился внутрь. Его появление вызвало оживление. Молодой бармен с серьгой в ухе внезапно начал протирать развешанные над барной стойкой стаканы, официантки принялись поправлять прически.
К Бойкову тут же подбежал администратор.
— Добрый день, Петр Алексеевич, — заискивающе улыбнулся он. — А мы вас не ждали. Хотите пообедать?
— Да, принесите что-нибудь. И бутылку коньяка.
— Как всегда в кабинете или сядете в зале?
— В кабинете.
Отстранив администратора, Бойков прошел в глубь ресторана, где помещался кабинет для самых важных персон.
Он сел на стул, на соседний бросил барсетку, на стол перед собой положил мобильный телефон. Достал пачку сигарет, закурил.
Через минуту в кабинет зашла миловидная официантка с подносом, на котором стояла открытая бутылка дорогого французского коньяка, тарелка с красной рыбой и блюдце с порезанным лимоном. Она выставила все это перед Бойковым и сделала попытку налить ему коньяка.
— Не надо, я сам, — поморщился Бойков.
Официантка поставила бутылку на стол.
— Что-нибудь еще, Петр Алексеевич? — спросила она.
Бойков поднял голову и осмотрел девушку.
Симпатичная, лет восемнадцать, не больше. Короткая форменная юбка, белая блузка, стройные ноги. На груди прикреплен бейджик — Кристина. В глазах читается недвусмысленное предложение.
— Нет, Кристина, — устало улыбнулся Бойков. — Больше ничего не нужно. И передай, пожалуйста, повару, чтобы он не слишком торопился. Сегодня я собираюсь сидеть долго.
— Хорошо, Петр Алексеевич. — В ее голосе чувствовалось явное сожаление. — Я передам. Приятного вам аппетита.
Кристина вышла, аккуратно прикрыв за собою дверь, и он снова остался один. Он и бутылка дорогого коньяка. И еще сигарета, которую почти докурил.
Бойков налил себе пятьдесят граммов, сделал маленький глоток. Именно так должны пить коньяк респектабельные, богатые люди. А он, Петр Алексеевич Бойков, теперь был и респектабельным, и богатым.
Он сделал еще один маленький глоток. Хороший коньяк… Залпом допив остаток, Бойков тут же снова наполнил рюмку и проглотил. Потом без передышки еще одну и еще. Только после этого он откинулся на спинку стула и закурил новую сигарету.
Петя Бойков так и не смог привыкнуть к тому, что коньяк надо пить маленькими глотками. Как не смог привыкнуть к очень многому. Да практически ко всему, что сейчас составляло его жизнь.
Кроме Тамары. И конечно же Дашки.
Не смог привыкнуть ни к шикарной четырехкомнатной квартире в Москве, ни к коттеджу с бассейном во дворе в пятидесяти километрах от Кольцевой, ни к машине. Он не смог привыкнуть к тому, что обедает в закрытых кабинетах ресторанов, что сам, в конце концов, является владельцем ресторана. К тому, что молодые красивые официантки из кожи вон лезут, чтобы он обратил на них внимание, и называют его Петром Алексеевичем.
Но самое главное — он так и не смог привыкнуть к тому, чем сам занимался последние несколько лет своей жизни.
…«Петр Алексеевич… — скептически подумал он. — Вот так-то учителя средней школы деревни Тучково! Могло ли прийти вам в голову, что хулигана Петю Бойкова станут величать Петром Алексеевичем? Прямо как царя-батюшку. Могли вы представить, что у него будет собственный ресторан?»
Он снова налил рюмку и выпил залпом.
«Не могли!»
Бойков посмотрел на висящую на стене картину, выполненную в стиле передвижников.
Классический русский пейзаж с полем, дорогой, чернеющим вдалеке лесом. Пара ворон или каких-то других птиц кружила на самом горизонте. Солнца не было, отчего вся картина выглядела унылой, как и вся российская действительность.
Судя по времени года, это была ранняя осень. Таких пейзажей полно в России. Последняя воинская часть, в которой служил Бойков, была окружена именно таким пейзажем.
Но это было уже очень давно. И тогда тоже стояла осень…
В том, девяносто третьем, году жизнь была совсем другой. Весь год страну лихорадило, никто не знал, что будет дальше. Противостояние президента и оппозиции, знаменитости минувшей эпохи, ушедшие в небытие, — Руслан Хазбулатов, Александр Руцкой, Альберт Макашов… Знали ли они сами тогда, во что ввязывались?
Армию лихорадило точно так же. Офицерский состав разделился на две части. Одни поддерживали президента, другие, в том числе и капитан Петр Бойков, открыто высказывали свои симпатии оппозиции.
В то время молодая Россия и ее граждане еще только начинали привыкать к тому, что политика — это грязное дело. К тому, что в ее основе лежат деньги и борьба за власть.
Тогда еще даже слово «нефть» не приобрело в народном сознании того значения, которое это слово имело сейчас, в наши дни.
«А ведь из всех теперь один только Чубайс остался, — подумал Бойков. — Чубайс да еще Жириновский. Остальные либо исчезли, либо их совсем не видно».
А потом грянул октябрь… Колонна бронетехники на мосту, горящий Белый дом, прямая трансляция по телевизору. Штурм Останкино, военные грузовики, генерал Макашов в каске, бронежилете и с автоматом наперевес. Куча трупов, кровь, всеобщая истерика…
Цепочка руководителей оппозиции, выходящая под охраной из Белого дома. У всех серые лица, дрожащие губы.
Но все они остались живы, погибли только обычные люди. Те, кого впоследствии стали называть «защитниками Белого дома». А кроме них еще те, кто попали под пули случайно.
Бойков снова выпил рюмку и зажевал лимоном вместе с коркой. Подцепил на вилку кусок рыбы и тоже отправил в рот.
Капитан Петр Бойков не был среди защитников Белого дома. И в рядах танкистов, расстреливавших здание парламента, его тоже не было. В это время он находился далеко от места событий. Однако октябрьские события оказали самое непосредственное влияние и на его жизнь.
Его уволили из армии.
Уволили без всяких видимых причин, просто предложили написать заявление «по собственному желанию».
И он написал.
После всего, что произошло в Москве, Бойков и сам бы уволился, но когда тебя увольняют, это всегда неприятно. Особенно если у тебя нет ни единой мысли о том, чем ты собираешься заняться. А если учесть, что, кроме военной службы, ты никогда ничего не умел и окружающий мир, за то время, пока ты служил в погранвойсках, кардинально поменялся, то ситуация получается, мягко сказать, вовсе не завидная. И Петр Бойков оказался именно в такой ситуации.
— Петр Алексеевич, ваш салат.
Оторвавшись от своих мыслей, Бойков посмотрел на вошедшую Кристину. Кокетливо улыбнувшись, она поставила перед ним большую тарелку с итальянским салатом. Он заметил, что девушка расстегнула на блузке еще одну пуговицу.
«Господи, девочка, — подумал Бойков. — Зачем тебе это надо? Рано или поздно ты попадешься на глаза какому-нибудь отмороженному бандиту, который пригласит тебя прокатиться на его новой машине. Но вот только возможности выбирать у тебя уже не будет».
— Спасибо, Кристина, — поблагодарил он. — Тебе нравится здесь работать?
— Конечно, Петр Алексеевич.
— Что собираешься делать в будущем?
— Продвигаться по карьерной лестнице.
«Восемнадцать лет. Они все в этом возрасте собираются продвигаться по карьерной лестнице. В этом возрасте они все еще думают, что такая лестница существует».
— Ты где-нибудь учишься?
— Пока нет, но на будущий год я собираюсь поступать в институт. Уже начала готовиться.
«Они все собираются поступать в институт на будущий год. Каждая из них. Всегда. И некоторые из них даже поступают. Но, как правило, оказывается, что совмещать работу официантки и учебу в институте невозможно. Здесь хорошая зарплата и чаевые, там кретины-преподаватели и нужно раз в полгода сдавать сессию».
— Какой институт?
— Театральный.
— Хочешь стать актрисой?
— Да.
«Тяжелый случай. Можно сказать, хронический».
— Желаю тебе удачно сдать экзамены.
Он взял вилку и начал ковырять салат, показывая тем самым, что разговор по душам окончен.
Постояв еще несколько секунд, Кристина бесшумно выскользнула в общий зал.
На столе завибрировал мобильник, и кабинет наполнился звуками популярной мелодии. Бойков посмотрел на экран и улыбнулся.
— Да. Привет, Томочка. Как у тебя дела?
— Нормально, — услышал он голос жены. — Ты сейчас не занят?
