Николай Леонов - Трудно украсть бога
– Это почему?
– Их промочили насквозь и теперь листы слиплись. Их невозможно разделить, они начинают рассыпаться.
– Это дело поправимое, – неожиданно улыбнулась Маргарита и поправила очки. – Есть специальная техника на этот случай – помогает не только разделить страницы, но и не потерять при этом написанное на них. Если вы позволите мне этим заняться…
– Маргарита, вы мой лучик света в этом темном царстве, – оживился Гуров. – Спасибо за такую неожиданную помощь. Надеюсь, там будет что-то, что поможет мне, а то на настоящий момент я в тупике.
– Рано радуетесь, – усмехнулась реставраторша. – Еще непонятно, сколько времени это может занять. Зависит от бумаги и использованных чернил. Бывает, что их химическое соединение очень неустойчивое. Тогда придется провозиться несколько недель.
– Буду надеяться на лучшее, – вздохнул Гуров, открывая дверь квартиры Макара Ивановича, которую уже начинал считать домом на время этого отпуска.
Глава 6
Чудо
XVI век, Стамбул (Константинополь)
Джура покинул место своего обитания ночью, когда на улицах Стамбула было совсем темно и тихо. Он мог пройти и по подземным тоннелям, но в той стороне, куда ему было нужно, они были опасны. Многие годы за ними никто не ухаживал и не следил. Местами они отсырели и осыпались. Потому-то этими темными ходами Джура и другие не слишком благочестивые жители Стамбула пользовались только в крайних случаях.
А сейчас цыган-полукровка хотел просто сбыть с рук ненужную ему вещь – икону, оставленную монахом Игнатием. О том, чтобы выполнить обещание и доставить ее в какой-то захолустный монастырь, Джура даже не задумывался. Его вполне устраивала та привольная жизнь, которую он здесь вел.
У стамбульских скупщиков краденого были свои места, где они предпочитали вести дела. Джура хорошо их знал, но сейчас решил не усложнять себе жизнь и обратиться к определенному дельцу, с которым давно уже имел дело. Этот уважаемый господин жил в собственном доме на окраине и звался Бахир ибн Ашраф.
Он хорошо вел свои дела днем, продавая завезенную с севера шерсть, и еще лучше ночью – перепродавая всяческую ворованную утварь и одежду.
Дома в этой части города были низкие и смыкались почти вплотную своими плоскими крышами. Между многими из них были перекинуты доски или даже лестницы, так что, забравшись на крышу одного дома, можно было, перебираясь между ними, уйти довольно далеко, не ступая на землю. Этим способом воспользовался и Джура.
Возле дома Бахира он спустился на землю и постучал условным стуком в закрытые ставни. Открыли ему не скоро – в таких домах не слишком доверяют непрошеным ночным гостям. Но Джура не злился, главное, чтобы дело удалось утрясти сегодня же.
Слуга провел ночного гостя по темным комнатам и впустил в спальню Бахира, где тот предпочитал совершать сделки. Вот и сейчас хозяин дома был не один. Его свиту составляли двое крепких наемников и молодая женщина в коилеке – длинном свободном платье, расшитом драгоценностями с потрясающим искусством. Ее лицо было открыто, и Джура не мог его не узнать. Вот черт!
Она тоже его узнала, и глаза ее нехорошо сверкнули. Она вскочила на ноги и поспешила скрыться в тени, но было уже поздно. Джура не мог не узнать ее точеные черты и жгучие глаза. Последний раз, когда он ее видел, она носила имя Зайна.
– Что там у тебя? Зачем не предупредил? – Бахир то ли действительно не заметил, то ли решил не замечать переглядок своей наложницы и вора.
– Неожиданно попала в руки одна вещица, – пожал плечами Джура, извлекая из сумки икону. – Много не прошу, а то оставлять у себя не хочется…
Бахир щелкнул пальцами, и предупредительная Зайна поспешила подать ему принесенную вором икону. Скупщик принялся ее изучать.
Зайна стиснула между пальцев свою парчовую накидку. Как он не побоялся прийти сюда? Или же просто не знал, что она теперь дорогая и любимая игрушка Бахира ибн Ашрафа? Как это ни обидно, но, скорее всего, не знал, потому что совершенно не интересовался ее судьбой после того случая…
Это злило ее еще больше, чем обман. Она как была, так и осталась всего лишь инструментом для Джуры и, как ни хотела, не могла задеть его душу хоть сколько-нибудь чувствительно. Но ничего! Теперь у нее в руках человек, который сможет отомстить за нее!
Зайна наклонилась к своему повелителю, погруженному в изучение принесенного товара, и шепнула ему пару слов. Этого будет достаточно для начала, а там она что-нибудь придумает… Выстроит из истории, произошедшей с ней пару лет назад, совсем другой сюжет.
Тогда Зайна решила, что Джура ее спаситель, ни больше ни меньше. Ее похитили из дома родителей, не тронули, но обращались как с дорогой вещью, которую собираются продать и хорошенько заработать. Так бы и случилось, если бы не Джура.
Похитители Зайны были что-то должны этому сыну шайтана. А он, побеседовав с девчонкой и очаровав ее разговорами о свободе, путешествиях и сокровищах, взял ее в уплату долга. Ей, по его словам, предстояло выполнить несложную работу.
Сам Джура, представившись торговцем, собирался продать Зайну одному совершенно определенному богатому господину. У этого господина имелись не только деньги и драгоценности, которыми в таком богатом городе, как Стамбул, владели многие, но и, кроме того, какая-то определенная реликвия незапамятных времен. Именно за ней-то и охотился Джура.
Чтобы попасть в дом такого изысканного человека, Зайне пришлось многому научиться, а Джуре – потратить немало времени на ее просвещение. Требовалось в основном умение петь, танцевать, а также знание определенных манер в поведении с богатым и взыскательным хозяином.
Зайна не знала, кто заказал Джуре добыть реликвию из этого дома, и даже не знала толком, что это такое. Джура описал то, что ему так нужно, – некий свиток пергамента с незнакомыми ей буквами. Зайна должна была как можно быстрее определить, где хозяин прячет этот свиток, и сообщить условленным способом об этом Джуре. А там уж он выбрал бы момент кражи свитка для заказчика, драгоценностей ради денег и самой Зайны для себя (как он утверждал) из дома богача.
Все вышло так, как он и сказал. Но ровно до того момента, когда Джура пришел забирать свою добычу. В последний момент он безжалостно бросил Зайну, теперь ставшую беглой преступницей. Хоть этот подлый шакал и оставил ей небольшую долю драгоценностей, это не могло ей помочь. Одинокой девушке в Стамбуле было не выжить, ей обязательно нужен был хозяин, хотя бы формальный. И Джура не мог этого не знать. Проклятый иноземец!
Бахир тянул время. Он чересчур придирчиво изучал доску, потом вздохнул и уперся своим тяжелым пронизывающим взглядом в Джуру:
– Пожалуй, я возьму ее. Только тебе придется подождать в соседней комнате. Я не желаю, чтобы кто-нибудь, кроме верных мне людей, знал, где я храню деньги.
– Как скажешь, Бахир, – поклонился ему довольный Джура.
Он послушно вышел из погруженной в полумрак спальни и оказался в совершенно темной соседней комнате. Молчаливый слуга поставил перед ним свечу и бокал сладкого настоявшегося салепа. В спальне Бахира за его спиной было тихо. Время шло, и Джура заподозрил неладное.
Он не мог себе толком представить, что не так, но ощутил неприятный холодок, пробежавший вдоль позвоночника. Но что может сделать Зайна? Она не хозяйка в этом доме, как она может объяснить свою неприязнь к нему так, чтобы Бахир решился что-то предпринять против него?
Несмотря на то что представить себе этого толком Джура не мог, он оставил салеп на столе, отошел в сторону от двери спальни. Дальнейшее показало только, что никогда не стоит недооценивать обиженную женщину…
Дверь спальни открылась неожиданно, и из-за нее показался Бахир ибн Ашраф со своими двумя охранниками. Он бросил на затаившегося у стены Джуру равнодушный взгляд и обратился к одному из своих людей:
– Расплатись с ним.
Могучий араб, замотанный в абу, несмотря на то что находился в доме, сделал шаг в сторону Джуры и оказался на расстоянии вытянутой руки. Что-то в выражении его грубого лица, в его хозяйских движениях заставило Джуру отскочить. И это было очень своевременно.
В этот же момент охранник Бахира выбросил вперед левую руку, на которой блеснул кастет. Одного удара им в солнечное сплетение было достаточно, чтобы любой противник лежал без сознания.
Джура не стал тратить времени на попытки выяснения, чем он провинился, а попытался сделать единственно возможное – выбраться из дома. С силой пнув стол в сторону охранника с кастетом, он отскочил к окну.
Свеча, которая единственная освещала комнату, потухла, угодив точно в разлитый по полу салеп. Это дало Джуре несколько мгновений. Однако ставни на окне оказались крепко закрыты, искать в темноте защелку было некогда.
На всякий случай пригнувшись, он отскочил в сторону, туда, где должна была находиться вторая дверь, ведущая не в спальню, а к выходу. Но не успел вор сделать и пары шагов, как на него навалилось чье-то тяжелое и твердое, как камень, тело. Второй охранник Бахира попытался повалить противника, обхватив его руками и не давая вытащить оружие. Джура изо всех сил пнул темноту наугад, и кажется, удачно. Каменные объятия распались, и он, не теряя ни мгновения, ударил кулаком на уровне лица. Рука впечаталась в физиономию противника, заехав по самому слабому месту – переносице. Нападавший взвыл, а Джура снова рванулся к смутному силуэту двери.
