Збигнев Сафьян - Грабители
— Что это значит, черт возьми?
— Вы не понимаете? Производство феноменов. Время от времени в мире происходит нечто, что вы не можете объяснить, ваш так называемый научный аппарат, логика, безошибочная дедукция оказываются бессильными. Вы нанимаете местных Эйнштейнов и Шерлоков Холмсов. Но ответа не находите. Это вас мучит, лишает покоя. Вы говорите: статистика. Случайность. Но беспокойство не покидает вас.
— Например?
— Прожекторы, которые видели машинисты.
— Откуда вы знаете о прожекторах?
— Знаю, — таинственно бросил магистр. — Или взять, к примеру, «летающие тарелки»…
— Это не у нас.
— Зато у нас есть кое-что другое. Производители феноменов делают их лучше. А если и не делают лучше, мы, прошу прощения, слишком невосприимчивы к необычному. Привычка.
— Шутите.
— Общество по Производству Феноменов действует! — Магистр поднял указательный палец. — А не хотите ли вы посмотреть на свой огород? Сколько у вас дел, еще не закрытых? И хорошо, что они есть, — добавил он. — Если бы их не было, вас уничтожила бы собственная самоуверенность.
— Приведите, пожалуйста, примеры.
— Что касается примеров, — заявил Вальдемар Репка, — то, увы… Я и так вам много сказал. Подумайте сами и найдете. А этот человек, — он ткнул пальцем в фотографию, — был именно от них.
— Откуда вы знаете?
— Он сам мне говорил. Первый раз я видел его около года тому назад. Мы встретились в поезде Щецин — Старгард. Помню, ехали в пустом купе: он и я… За окнами ночь, только снопы искр от паровоза… Вдруг поезд остановился в чистом поле и стоял неизвестно почему, пожалуй, с полчаса…
— Бывает…
— Тогда он сказал: это моя работа. Он очень плохо выглядел, на нем были одни лохмотья… Плащ с разноцветными латками, рваный красный шарф. Дырявые ботинки и шляпа с порванными полями. Он сказал, что по их указанию уже несколько месяцев ездит по стране. Ездит и присматривается: проектирует феномены. Меня это очень заинтриговало, и я обещал ему помочь… Он был у меня еще два раза… Один раз летом. Приехал в светлой одежде, побритый, чистый. Сказал, что предложил им перейти на массовое производство феноменов, но они не выразили согласия. Это изменило бы характер их деятельности. Стало быть, они хотели иметь феномены единичные…
— Какие?
— Это мое дело. Второй раз он был недавно, три-четыре месяца назад. Снова оборванный. Сестра накормила его ужином. Он говорил, что уже давно не мог ничего придумать, и поэтому они в претензии к нему… Что бы ни пришло ему в голову, все рушилось… Феномены создаются независимо от организаций…
— Бывает, — невольно улыбнулся Кортель. — А где же эта организация находится?
— Таких вопросов задавать не стоит, — ответил Репка. — А впрочем, я не знаю. Где-то в Польше. — Он встал. — Бедный человек, погиб под колесами, потому что машинист был таким равнодушным, что ему даже не захотелось остановить паровоз, когда увидел что-то необычное… Это ужасно! Видите, как это на самом деле ужасно! А вы остановили бы паровоз?
Кортель тоже встал. С него было достаточно. Во всей этой болтовне Репки только одно настораживало: откуда магистр знает о дорожных происшествиях?
Но и это вскоре выяснилось. Инспектор попрощался с Репкой, пообещав информировать его о ходе следствия. Когда он был уже за дверями, то внезапно натолкнулся на пожилую высокую женщину, несколько похожую на магистра; на широком лице ее блуждала несмелая улыбка.
— Пан был у нас?
— А вы сестра пана Репки? — ответил он вопросом на вопрос. Кортель представился и сказал о цели своего визита. Она провела его на чердак и усадила на шаткий стульчик.
— Вы знаете, с ним все хуже с каждым разом, — сказала женщина. — Целыми часами разговаривает сам с собой. Что-то выписывает из книжек, а потом эти листы рвет и сжигает. Мне очень тяжело; я думаю, что его опять придется поместить в Творки.
Кортель показал ей фотографию погибшего мужчины.
— Вы видели его когда-нибудь?
Она отрицательно покачала головой.
— А вы не угощали ужином кого-нибудь похожего на него?
— Пан инспектор, к нам уже с год как никто не приходит. Разве что один машинист-железнодорожник, которого брат знает еще со времен войны, забежит иногда, поговорят они немного, и он уйдет. Люди обходят стороной наш дом…
— Машинист, — повторил Кортель. Теперь ничего не было удивительного в том, что магистр Вальдемар Репка знал о происшествиях на участке Варшава — Щецин.
Кортель распрощался. Осторожно, держась за перила, он сходил с лестницы. Его пребывание в Старгарде ничего не дало следствию. Может, Беганьский специально подшутил над ним? Старина, мол, не будь таким дурачком, как этот магистр!
Через два часа он уже сидел в скором поезде, следующем в Варшаву.
Когда Кортель пришел в свою холостяцкую квартиру на улице Коперника, зазвонил телефон. Он взял трубку. Звонила Бася.
— Как хорошо, что ты дома! — услышал он ее голос. — Мне надо обязательно тебя увидеть. Приходи сегодня вечером…
Кортель сказал, что придет, и положил трубку.
Он почувствовал облегчение.
VIII
В комендатуре инспектора ждал инженер Ладынь. Он нервно ходил по коридору, куря сигарету за сигаретой.
Инженер был низкого роста, одет с несколько крикливой элегантностью: светлый летний костюм, цветной галстук, цветной платочек в кармане пиджака. Лицо одутловатое. Большие серые глаза смотрели беспокойно.
— Это ужасно, — сказал он, входя в кабинет. — Не ограбление, конечно. Убийство… Эта девушка была очень хороша собой.
— Да, — сказал инспектор. — Как вы ее нашли? По объявлению? Или через знакомых?
— Как мы ее нашли? — повторил он. — Обычно, случайно…
— Ваша жена?
— Нет, нет. Один мой знакомый, Коркашевич, сказал жене…
— Это любопытно. А этот Коркашевич знал раньше Казимиру Вашко?
— Нет, не знал, пан инспектор.
— Не понимаю, ведь он же рекомендовал ее вашей жене.
— Да, он… — Инженер Ладынь говорил с трудом, обрывистыми фразами. — Потому что я его об этом просил…
— А не могли бы вы поподробнее рассказать…
— Важно ли это? Видите ли, моя жена, как бы вам это объяснить, очень ревнива и подозрительна… Нет, нет, она прекрасная женщина, я ее, конечно, люблю, но… — он улыбнулся, — я у нее под каблуком. А впрочем, кто из нас не под каблуком? Так вот, в один прекрасный день во время прогулки в Лазенках (я люблю отдыхать там) я встретил Казю, то есть Казимиру Вашко, и пригласил ее на мороженое, а потом отвез на своей машине домой.
— До этого вы ее не знали?
— Нет. Откуда?…
Кортель отлично представлял себе эту сцену: несколько потрепанный ловелас и хорошенькая девушка. Лазейки, кафе, собственная машина…
— Упаси бог, — словно угадывая мысли Кортеля, продолжал инженер, — между нами ничего не было… Я люблю иногда побеседовать с молодой девушкой. Казя говорила мне, что ищет работу, а у нас в это время не было домработницы, вот я и попросил Коркашевича… Не мог же я признаться жене, что познакомился с Казей в Лазенках…
— Это была ваша маленькая тайна?
— Да, конечно, и единственная…
Флирт с домработницей — что может быть банальнее? Ладынь с беспокойством ждал следующего вопроса, а Кортель подумал: надо еще раз допросить тетку убитой. В котором часу Казимира вышла в тот день из дому?
— Самолет на Будапешт вылетал только в одиннадцать, — спустя некоторое время сказал Кортель, обращаясь к Ладыню.
Ладынь подтвердил это.
Инспектор ожидал, что инженер сам расскажет о своем приезде из аэропорта домой, но тот молчал.
— В аэропорт вы уезжали на собственной машине?
— Да. Машину забрал потом мой коллега, инженер Рыдзевский, в свой гараж.
— Когда Рыдзевский покинул аэропорт?
— Я уже точно не помню. Пожалуй, около девяти, потому что прошло еще два часа, прежде чем мы накопец взлетели.
— А во сколько вы приезжали из аэропорта домой?
Ладынь с минуту молчал.
— У меня это вылетело из головы. Я забыл на столе портфель и вернулся за ним, будучи уверен, что вполне успею к рейсу. Было где-то около восьми.
— Казимиры Вашко не было еще на вилле?
— Нет, — сказал Ладынь, — пожалуй, нет…
— Почему «пожалуй»?
— Я не заглядывал на кухню, — тут же ответил он.
— После этого вы не уезжали из аэропорта?
— Разумеется, нет.
Кортель протянул инженеру список предметов, обнаруженных у грабителей.
— Это легко проверить, — заявил Ладынь. — Мы с женой составили нечто похожее.
Грабители не успели ничего продать или спрятать; в списке Ладыня было только два пункта, отсутствовавших у Кортеля: бронзовое пресс-папье в форме статуэтки Будды и папка с записками инженера Болеслава Бильского.
Пресс-папье лежало всегда на столе в кабинете; вероятнее всего, убийца именно им нанес смертельный удар, а потом забрал с собой или где-то спрятал. Сообщение же о каких-то записках было для Кортеля настоящей неожиданностью.
