Николай Леонов - Ментовская крыша
– Простите, я не поняла – вы говорите, у Анатолия была любовница? Но это же невозможно!..
Теперь пришел черед растеряться Крячко. Он смущенно кашлянул и задал встречный вопрос:
– Гм, простите, но почему же невозможно, Любовь Николаевна? Вы были настолько уверены в верности своего мужа?
– Но дело не в этом, – нерешительно проговорила Вишневецкая. – Дело не в том, была ли я уверена или нет. Мне неудобно об этом говорить, но… Одним словом, последние три года у нас с Анатолием Викторовичем… В общем, видимо, сказались перегрузки и стрессы на работе. Он очень переживал по этому поводу, лечился даже у опытного сексолога, но… Наверное, эта попытка с самого начала была обречена на провал. Он все носил в себе, думал, что все на свете решается волевым усилием. Но только усугублял этим свое положение и загонял проблему все глубже и глубже. Сначала я пыталась идти ему навстречу, но всему есть предел. Можете меня осуждать – мне все равно. Но, уверяю вас, Анатолий Викторович не мог иметь любовницу. Это абсурд. В это невозможно поверить. Зачем вам понадобилась эта небылица?
Крячко почесал в затылке. Вишневецкая казалась сейчас необыкновенно серьезной и исполненной достоинства. Рядом с ней Крячко невольно ощущал себя мелким воришкой, копающимся в чемодане с чужим бельем. Но отступать было поздно – сведения, которые она сообщила, имели огромное значение.
– Постойте, – сказал Крячко. – Что же выходит – Анатолий Викторович страдал импотенцией, что ли? А вы в этом уверены?
– Уверена ли я? – с изумлением переспросила Вишневецкая. – Нет, у вас точно не все в порядке с головой, господин Крячко!
– Ну, допустим… – пробормотал Крячко. – Однако же вы сами говорили – лечился… Возможно, лечение дало эффект? Если вы были, так сказать, порознь, вы могли и не знать…
– О господи! – вздохнула Вишневецкая. – Ну что вы привязались? Неужели я должна вывернуть перед вами всю душу наизнанку? Я последний раз говорю вам – Анатолий Викторович был болен. В этом плане болен… Если не верите мне – обратитесь к доктору Розенфельду. Он занимается этими проблемами, и к нему обращался мой муж. Он даст вам исчерпывающий ответ. Могу даже позвонить ему прямо сейчас и попросить, чтобы он вас принял без очереди. Только оставьте меня в покое!
– Нас, Любовь Николаевна, и так везде принимают без очереди, – сказал Крячко, не двигаясь с места. – Достаточно будет, если вы дадите мне адрес этого доктора. А я сейчас вас покину – вот только выясню последний вопрос: когда вы последний раз видели своего мужа живым?
Вишневецкая глубоко вздохнула и, опустив глаза, сказала:
– Худшего вопроса вы не могли задать, хотя вообще-то вы на это мастер… Увы, мы с Толей очень плохо расстались. С ненавистью друг к другу. Дело в том, что четвертого июля вечером мы очень сильно поругались. Не буду говорить из-за чего – к вашим поискам это не имеет никакого отношения… И вот чем все это закончилось… Пятого числа я вообще не возвращалась домой – ночевала у своего друга. А утром меня будто кольнуло. Я побежала домой и сразу поняла, что Анатолий сюда тоже не возвращался. Меня терзала тревога, я начала звонить. Позвонила на работу, но там не знали, где он. Я начала звонить по больницам и моргам…
– Извините, перебью вас, – сказал Крячко. – Довольно необычное поведение с вашей стороны. Почему вы начали с больниц?
– Я начала с МУРа, – холодно ответила Вишневецкая. – Вам кажется странным, что я искала мужа в больницах, но почему вы не удивляетесь, что в его группе никого не беспокоило отсутствие шефа?
– Я удивляюсь, – сказал Крячко. – Но вы сказали следователю, что ваше сердце чувствовало что-то. Почему?
– Потому что я всю жизнь чувствовала это, – с надрывом сказала Вишневецкая. – А в последние дни Анатолий вообще стал на себя не похож. Он словно надломился. Он стал похож на старую клячу, которая на последних жилах тащит непосильный груз. Но помочь я ему уже ничем не могла. Мы стали чужими друг другу, а это необратимо, господин Крячко.
– Понятно, – сказал Крячко, поднимаясь с кресла. – Адресочек, пожалуйста, и я уйду…
Вишневецкая наскоро набросала на листке бумаги адрес и протянула Крячко. Тот сунул записку в карман, кивнул и пошел к двери. Вишневецкая задумчиво смотрела ему вслед. Вдруг Крячко обернулся.
– Одного не пойму, – простодушно сказал он. – Вы ни разу не сказали про детей. Может быть, они видели отца пятого числа?
– Они не могли его видеть, – покачала головой Вишневецкая. – Сейчас лето, каникулы. Дети живут за городом, у бабушки. Так что можете записать в своем досье, что у Вишневецкой развязаны руки, господин сыщик!
Глава 6
Прибыв в офис фирмы «Индиго», Гуров не стал долго раздумывать и сразу направил свои стопы в кабинет Елисеева. В офисе царила необыкновенно деловая суета, в которой постороннему совершенно не было места – стрекотали клавиатуры компьютеров, пищали мобильники, какие-то люди метались по кабинетам, размахивая бумагами и разговаривая громкими уверенными голосами. Каждый второй из них имел дело именно к Елисееву, и поэтому в «предбаннике» образовалась порядочная очередь. К счастью, заместитель оказался на месте, и, хотя уже на пороге Гурова попыталась тормознуть энергичная девушка-секретарша, он без труда сумел умерить ее служебный пыл. Показав удостоверение, Гуров с непроницаемым лицом сообщил, что прибыл с прокурорской проверкой и даже имеет с собой постановление на арест.
На чей именно арест – Гуров не уточнял, но девушка и без того напугалась до полусмерти и пообещала немедленно доложить начальнику. Громкоголосые мужики с бумагами тоже притихли и на всякий случай отодвинулись от Гурова подальше. Некоторые вообще тут же вышли в коридор, изображая отчаянное желание курить. В «предбаннике» стало просторно и тихо. Но Гуров не успел насладиться покоем, потому что тут же появилась испуганная девушка и предложила ему заходить.
Гуров шагнул через порог и едва не столкнулся с озабоченным человеком в светлом костюме и черной рубашке. В кино так одеваются гангстеры, но Гуров не стал давать волю воображению, тем более что человек, опасливо покосившись на него, тут же выскочил из кабинета, и только его и видели. Вероятно, это был посетитель, которого вспугнуло сообщение о прокурорской проверке. «Интересно, успел ли он подписать свои бумаги?» – подумал Гуров.
Хозяин кабинета с кислым лицом сидел за столом у дальней стены и без восторга ждал, когда Гуров приблизится. Особого страха он не выказывал, и Гуров понял, что перед ним крепкий орешек. Елисееву было на вид лет сорок. Он держал себя в хорошей спортивной форме, со вкусом одевался, стригся, видимо, у дорогого парикмахера и отлично знал себе цену.
– Здравствуйте, вы – Елисеев Евгений Александрович? – произнес Гуров.
– Он самый, – сдержанно ответил зам и вопросительно посмотрел на Гурова. – С кем имею честь? Алла лепетала что-то об аресте, о прокуратуре, но я так понял, что это какая-то шутка? Вы на самом деле из правоохранительных органов?
– Старший оперуполномоченный полковник Гуров. Что касается ареста – девушка, наверное, что-то не так поняла. Я пришел просто побеседовать…
– Ну, это несерьезно! – уверенно заявил повеселевший Елисеев. – Нам тут беседовать некогда. Бизнес, господин полковник! Время – деньги. Насколько я понимаю, вы явились неофициально? В таком случае, извините, ничем не могу помочь – ни одной свободной минуты…
– Не гони так лошадей, уважаемый! – перебил его Гуров. – Лучше предложи сесть. Или ты думаешь, что способен вот так запросто выставить полковника МВД? Не играй с огнем, уважаемый! У меня действительно нет официального предписания, но тем не менее можешь считать мой визит исключительно официальным мероприятием. А что касается твоего бизнеса, то он меня, признаться, мало волнует. Не вижу ничего страшного в том, что ваша контора не заработает сегодня очередного миллиона. Перебьетесь, как говорится.
Елисеев сделал мрачное лицо, подумал и сказал сквозь зубы: «Садитесь!» Гуров немедленно воспользовался «любезным» предложением и, с загадочным видом сунув руку во внутренний карман пиджака, сообщил:
– Начнем с того, что я покажу тебе сейчас фотографию одного человека, а ты попробуешь узнать его, ладно?
– Посмотрим, – неопределенно сказал Елисеев, настороженно наблюдая за рукой Гурова, словно ожидая, что тот вытащит из кармана гранату или гремучую змею.
Гуров медленно положил на стол фотографию Вишневецкого. Елисеев всмотрелся в нее, нахмурился и невольно покосился на Гурова. Взгляд у него был озабоченный, как у человека, потерявшего спутника в чужом аэропорту. Увидев, что Гуров тоже на него смотрит, Елисеев немедленно отвел взгляд.
– Но это же, по-моему, ваш коллега, – хмуро сказал он, показывая на фотографию пальцем. – Опер Вишневецкий. Он занимался нашим делом.
– Вашим делом? – живо спросил Гуров. – Что за дело?
