Хеннинг Манкелль - Ложный след
— Кто-нибудь осмотрел скотный двор Саломонсона? — спросила Анн-Бритт Хёглунд. — Может быть, бензиновые канистры оттуда.
Валландер кивнул.
— Кому-то надо туда поехать, — сказал он.
Анн-Бритт предложила свою помощь.
— Будем ждать, что найдет Мартинсон, — подытожил Валландер. — И результатов анализа от патологоанатомов из Мальмё. Завтра они сообщат ее точный возраст.
— Золотое украшение, — вспомнил Сведберг.
— Ждем до тех пор, пока не выясним, что означает эта комбинация букв, — ответил Валландер.
Вдруг он понял, что кое-что он совершенно проглядел. За мертвой девушкой стоят другие люди. Которые ее оплакивают. Для которых она навсегда останется бегущей в огне, словно оживший факел.
Огонь оставит свою отметину в их душах. Для него это воспоминание постепенно выветрится, словно ужасный сон.
Они разошлись в разные стороны. Сведберг пошел к Валландеру и взял материалы по делам об угонах. Валландер дал ему краткие пояснения. Они закончили, но Сведберг не торопился уходить. Валландер понял, что тот хочет поговорить о чем-то еще.
— Надо как-нибудь встретиться и поговорить, — сказал он неуверенно. — О том, что происходит с полицией.
— Ты имеешь в виду сокращение штатов и то, что арестантов будет сторожить частная охрана?
Сведберг неохотно кивнул.
— Что толку в новой униформе, если мы сами не в состоянии выполнять свою работу? — продолжал он.
— Я думаю, то, что мы об этом говорим, тоже вряд ли поможет, — уклончиво ответил Валландер. — У нас есть профсоюз, которому платят, чтобы он решал такие вопросы.
— Во всяком случае, надо выразить протест, — сказал Сведберг. — Надо рассказать людям на улицах о том, что происходит.
— Сомневаюсь, что это кого-то волнует, — ответил Валландер, про себя подумав о том, что Сведберг, разумеется, совершенно прав. Да и собственный жизненный опыт подсказывал ему, что их земляки всегда готовы защищать свою полицию.
Сведберг встал.
— Это все, — сказал он.
— Устроим собрание по этому поводу, — сказал Валландер. — Обещаю принять участие. Только подожди до конца лета.
— Я подумаю, — Сведберг вышел из кабинета, держа под мышкой дела об угонах.
Было без пятнадцати пять. Валландер посмотрел в окно и увидел, что собирается дождь.
Прежде чем ехать к отцу в Лёдеруп, он хотел съесть пиццу. В виде исключения он решил приехать без звонка.
По пути к выходу Валландер остановился в дверях у Мартинсона, который сидел за компьютером.
— Не засиживайся до ночи, — сказал он.
— До сих пор никаких результатов, — ответил Мартинсон.
— Увидимся завтра.
Валландер пошел к машине. Первые капли дождя упали на гладкую поверхность автомобиля.
Только он вырулил со стоянки, как увидел бегущего Мартинсона, который размахивал руками. «Появились сведения о девочке», — подумал Валландер, и у него засосало под ложечкой. Он опустил боковое стекло.
— Ты нашел ее? — спросил он.
— Нет, — ответил Мартинсон.
И тут Валландер увидел по его лицу, что случилось что-то серьезное. Он вышел из машины.
— Что произошло? — спросил он.
— Поступил звонок, — ответил Мартинсон. — На побережье по ту сторону от Сандскугена найден труп.
«Черт! — подумал Валландер. — Только не это. Только не сейчас».
— Похоже на убийство, — продолжал Мартинсон. — Звонил мужчина. Говорил необычайно отчетливо, хотя, разумеется, он в шоке.
— Надо ехать туда, — сказал Валландер. — Захвати куртку. Дождь начинается.
Мартинсон не шевельнулся.
— Кажется, звонивший узнал жертву.
По лицу сослуживца Валландер увидел, что за этим последует жуткое продолжение.
— Он сказал, что это Веттерстедт. Бывший министр юстиции.
Валландер смотрел на него не отрываясь.
— Повтори, пожалуйста.
— Он сказал, что это Густав Веттерстед. Министр юстиции. И добавил еще кое-что. Ему показалось, что с трупа сняли скальп.
Они недоуменно уставились друг на друга.
Без двух минут пять, среда, 22 июня.
6
Валландер дождался, пока Мартинсон сбегает за курткой. Когда они выехали на побережье, дождь зарядил вовсю. По дороге они почти не разговаривали. Мартинсон объяснял, как проехать. Они выехали на узкую дорогу по ту сторону теннисных кортов. Валландер думал о том, что́ им предстояло увидеть. Именно этого он хотел меньше всего. Валландер понимал, что тот, кто звонил, говорил правду, так что об отпуске придется забыть. Хансон попросит его отложить отпуск на потом, и он в конце концов согласится. А он-то надеялся, что к концу июня его письменный стол освободится от толстых подшивок с делами.
Увидев впереди песчаные дюны, они остановились. Человек, дожидавшийся их приезда, услышал шум автомобиля и пошел им навстречу. Валландера удивило, что на вид мужчине можно было дать не больше тридцати. Если убитый и вправду Веттерстедт, то этому мужчине было немногим больше десяти лет, когда Веттерстедт ушел с поста министра юстиции, исчезнув из поля зрения широкой общественности. Валландер и сам был молоденьким стажером, когда это произошло. По дороге он пытался вспомнить, как выглядел Веттерстедт. Человек с коротко подстриженными волосами, в очках без оправы. У Валландера сохранилось смутное воспоминание о том, как звучал его голос. Это был громовой голос, всегда самоуверенный, не допускавший возможности собственной неправоты. Таким он остался в памяти Валландера.
Мужчина, вышедший им навстречу, представился Йораном Линдгреном. На нем были штаны до колен и легкая кофта. На первый взгляд, он выглядел очень взволнованным. Они проследовали за ним по побережью. Моросил дождь, на берегу не было ни души. Йоран Линдгрен подвел их к большой перевернутой вверх дном лодке. Сбоку виднелась широкая щель между песком и поручнями лодки.
— Он там, внутри, — произнес Йоран Линдгрен дрожащим голосом.
Валландер и Мартинсон обменялись взглядами, в которых по-прежнему светилась надежда на то, что все это просто разыгравшаяся фантазия. Затем, опустившись на колени, они заглянули под лодку. Внутрь проникал узкий луч света. Но тело можно было различить без труда.
— Надо перевернуть лодку, — сказал Мартинсон, понизив голос, словно боялся, что покойник может услышать его.
— Нет, — возразил Валландер. — Мы не будем ничего переворачивать. — Он быстро поднялся и обернулся к Йорану Линдгрену.
— У вас, наверно, есть фонарик, — сказал он. — Иначе вы не смогли бы обнаружить некоторых деталей.
Удивленно кивнув, мужчина вынул из пакета, стоявшего возле лодки, фонарик на длинной рукоятке. Валландер снова нагнулся и посветил.
— Черт возьми, — сказал Мартинсон, заглядывая в отверстие.
Лицо покойника было покрыто кровью. Но тем не менее они различили, что волосяной покров, начиная со лба и заканчивая макушкой, был содран. Йоран Линдгрен оказался прав. Под лодкой действительно лежал Веттерстедт. Они поднялись. Валландер вернул мужчине фонарик.
— Откуда вы знаете, что это Веттерстедт? — спросил он.
— Да он же живет здесь, — ответил Йоран Линдгрен, указывая на особняк, располагавшийся по правую сторону. — И потом, он ведь известный человек. Политика, которого столько раз показывали по телевизору, узнать несложно.
Валландер задумчиво кивнул.
— Вызывай полный наряд, — сказал он Мартинсону. — Иди, звони. Я подожду здесь.
Мартинсон заторопился. Дождь все усиливался.
— Во сколько вы его обнаружили? — спросил Валландер.
— Я без часов, — ответил Линдгрен. — Но с тех пор прошло не больше получаса.
— Откуда вы звонили?
— У меня с собой телефон, — Линдгрен кивнул на пакет.
Валландер внимательно рассматривал его.
— Труп лежит под перевернутой лодкой, — сказал он. — Снаружи его не видно. Вы нагнулись, чтобы увидеть его?
— Это моя лодка, — простодушно ответил Линдгрен. — Точнее говоря, моего отца. Я обычно прогуливаюсь по побережью после работы. А поскольку продолжало накрапывать, я решил спрятать под лодку мой пакет. Заметил, что внутри что-то мешает, и нагнулся. Сначала я решил, что просто доска отвалилась. А потом увидел тело…
— Это пока что не мое дело, — сказал Валландер. — Но в любом случае интересно знать, почему у вас с собой фонарик?
— У нас дача в Сандскугене, — ответил Линдгрен. — Возле Мюргонгена. Там нет света, потому что мы только начинаем прокладывать электролинию. Мы с папой электрики.
Валландер кивнул.
— Подождите здесь, — сказал он. — Надо будет повторить все эти вопросы через некоторое время. Вы ничего не трогали?
Линдгрен помотал головой.
— Его видел кто-нибудь, кроме вас?
— Нет.
— Когда последний раз вы или папа переворачивали лодку?
