Максим Есаулов - Недетские игры
– Так рано? Я не ждала тебя раньше одиннадцати.
Шилов поцеловал ее, обнял за плечи:
– Мне опять надо будет уйти.
– Куда?
– На работу.
– Ты ведь и так всю ночь работал!
Роман не ответил. Они постояли молча какое-то время. Потом Юля высвободилась, отступила назад:
– Тебе не кажется, что мы живем как-то странно? Ты чем-то занимаешься, ночуешь неизвестно где, куда-то уходишь… А я сама по себе.
Шилов снял куртку, освободился от наплечной кобуры с тяжелой «береттой». Аккуратно положил пистолет на полочку перед зеркалом. Вздохнул:
– Нет, не кажется.
– Для тебя работа на первом месте.
– Так я ведь все-таки мужчина.
– Если ты считаешь, что мужчина должен только заниматься работой, а все остальное…
– Юль, давай сейчас не будем об этом. У меня на самом деле очень много дел.
– И все, наверное, особенно важные. Все, кроме…
– Перестань! – Роман попытался снова ее обнять, она отошла. Спросила, стараясь чтобы голос звучал равнодушно. Но равнодушно не получилось, горечь обиды нет-нет, но проскальзывала:
– Сколько у тебя времени есть? Может быть, сделать ванну?
– Нет, спасибо. Побреюсь, душ, кофе, и все…
Через пятнадцать минут они сидели на кухне. Юля наготовила бутербродов, но Шилов к еде почти не притронулся. Пил крепкий кофе, курил, глядя то в стол, то куда-то поверх плеча Юли. Она чувствовала, что мысленно он уже опять на своей дурацкой работе.
– Ты знаешь, что у тебя больные глаза? – спросила она.
– Что? А-а-а… Только сегодня?
– Давно.
– Я просто не высыпаюсь.
– Я тоже не высыпаюсь.
– Да ладно, ты-то чего!
Юля стиснула тонкую чашку: вот ответ, вот ответ, лучше всего характеризующий их отношения. Их нынешние отношения.
Ты-то чего!
Ничего! Просто так жить надоело. Утром в половине девятого он уезжает и возвращается вечером, в лучшем случае в девять. За весь день ни разу ей не позвонит. Если она сама не наберет его номер, то он, видимо, вообще не вспомнит о ней до позднего вечера. Где она, с кем, чем занимается и какое у нее настроение – его не волнует. Он, вероятно, считает, что только на его работе может происходить что-то по-настоящему важное и только ради этого стоит жить. А все, что не относится к работе, должно быть подчинено одной цели: позволить ему отдохнуть от прошедшего трудного дня и помочь подготовиться к дню наступающему.
– Да ладно, ты-то чего! – сказал Шилов, и Юле захотелось ответить: «Я не могу одна жить, как ты этого не понимаешь? Или мы вместе, или…», но она лишь вздохнула:
– Я не могу одна спать.
– Не преувеличивай, я же иногда бываю дома.
– А где дом, Рома?
– Слава богу, не тюрьма, – сказал он так быстро, будто заранее приготовил ответ и только и ждал момента, чтобы его использовать.
– У тебя есть связи, у тебя есть имя в мире бильярда. Ты бы мог открыть клуб и зарабатывать хорошие деньги.
– А на эти деньги, – подхватил он, – организовать частное детективное агентство и заниматься тем же самым.
– Ты так свято уверен в том, что преумножаешь количество справедливости на земле?
– Нет. Я просто удерживаю баланс. – Он допил кофе и встал. – Тот, кто убивает людей, должен быть наказан.
– Бог накажет…
– Он и делает это, моими руками. Не могу же я подводить начальника? Все, я побежал…
Уже из прихожей, надев куртку, Шилов крикнул:
– Хочешь, сегодня сходим куда-нибудь? В кино, в театр…
– Как скажешь. – Юля пожала плечами.
– Тогда на мой вкус?
– Значит, на твой.
– Тогда начинай готовиться…
Хлопнула дверь.
Спускаясь по лестнице, Шилов думал: личная жизнь дала трещину, это факт. Но, черт побери, сейчас совершенно нет времени этим всем заниматься. Особенно после сегодняшнего взрыва «скорой», вызывающего очень большие ассоциации с обстоятельствами гибели Соловьева. Почему Юлька не может хоть как-то войти в его положение и чуть-чуть потерпеть?
С телефоном в руке Юля стояла у окна и смотрела, как Шилов выходит из дома, как садится в «Фольксваген-гольф», купленный вместо взорванной «Альфы-ромео». Мог бы обернуться, помахать рукой. Но он об этом совершенно не думает, хотя она ему не один раз говорила, что всегда смотрит, как он уходит…
Когда «Фольксваген» выехал из двора, Юля набрала номер подруги:
– Натаха, привет! Едешь на работу? Очень хочется напиться. Составишь компанию?
– Что, проблемы с твоим милицейским принцем?
– У него нет проблем. Проблемы есть у меня. Так ты как?…
– Даже не знаю, не прямо же сейчас, да? Давай ближе к вечеру я тебя сама наберу…
* * *Издалека заметив приближающегося велосипедиста, Ремезов и Витек спрыгнули в сухую канаву, протянувшуюся вдоль проселка, и переждали, пока он не проедет. На багажнике велосипеда были закреплены рюкзак и всякие рыболовные причиндалы.
– Какая сейчас рыбалка? – удивился Витек. – Дурак, что ли?
– Дурак – не дурак, но свой кайф имеет.
– Тоже верно. Сейчас бы горяченькой ухи похлебать… Слушай, может, надо было у него одолжить велик? Все приятней, чем мозоли набивать. Пока бы он до ментовки добрался, мы бы уже…
Сашка поморщился. Не то чтобы он привык слишком уж чтить закон, но по крайней мере старался не нарушать его без крайней необходимости. Витька же иногда начинал действовать, не думая о последствиях, руководствуясь минутной выгодой. Поэтому и на гражданке погряз в долгах и запутался в отношениях и с бандитами, и с товарищами. Кстати, начав служить в одном взводе, они поначалу часто ругались. Даже до махача как-то дошло. Скажи тогда кто-нибудь Ремезову, что через два года они вместе подадутся в бега, Сашка бы ни за что не поверил. Но потом они крепко сдружились и в многочисленных рискованных операциях, которыми изобиловал последний год службы, прекрасно дополняли друг друга. При этом Витек безоговорочно признавал лидерство Ремезова, и если дело касалось серьезных моментов, шел за ним, не раздумывая. Так было и после Калининграда. В первую ночь после возвращения в часть, Ремезов разбудил Витьку: «Надо отсюда валить. Пока нас самих не завалили…» Правда, удобного момента для побега потом ждали неделю. И все равно, похоже, выбрали не самый удачный: слишком рано заметили их отсутствие и слишком быстро пустились за ними в погоню. Наверняка Андрюха ругает себя, считая, что это он, своей невезучестью, навлек беду на всех. Где он сейчас?..
Накручивая педали, велосипедист удалялся.
– Ты давно на багажнике ездил? – спросил Ремезов.
– А чего? – не понял Витек.
– Ничего. Километр едешь, потом два идешь враскорячку. У нас вес-то какой? Это тебе не в детстве гонять по дворам…
– Я и в детстве не очень гонял. У нас в детдоме их не было; так, иногда одалживали у кого-нибудь.
Ремезов выбрался из канавы, повесил на грудь автомат:
– Ну что, ноги в руки?
– Как про уху подумал – сразу жрать захотелось.
– Бог в дороге подаст.
– Ты что, уже в монахи записался? Репетируешь?
– «Комод»( Командир отделения.) один так говорил, в Сербии. Там, кстати, народ сплошь верующий.
– Если бы это им еще помогало…
Они перебежали проселочную дорогу и углубились в лес на другой стороне. Ремезов бежал первым. Неровности почвы, корни деревьев и коряги ему не мешали, казалось, он может до самого вечера держать взятый темп. Витек отставал, хотя старался и не подавать виду, что обессилел. В очередной раз оглянувшись на него, Сашка перешел на шаг, а отыскав подходящее место, дал команду:
– Привал!
Витек лег на спину, закрыл глаза. С одной стороны, привал – хорошо. С другой – пока ты бежишь, никаких дурацких мыслей в голове нет, думаешь только о том, чтобы ногами не зацепиться да глазом на ветку не налететь. Но как только сделаешь передышку, так сразу будто кто-то начинает нашептывать, что ничего у вас не получится и весь этот бег – пустая трата времени и сил. Не догонят сзади – встретят спереди. Это от дедовщины можно сбежать. Какие-нибудь «Солдатские матери» или газета, поднимут шум, наймут адвоката и проследят, чтобы перевели в новую часть. А тут взорвут, на фиг, и «Матерей», и газету… И комбата их бывшего, на помощь которого так рассчитывает Сашка Ремезов.
Неожиданно близко загрохотал поезд.
Ремезов встрепенулся:
– Вот туда нам и надо. Значит, не сбились с курса.
– На станции будет засада. Предлагаешь прыгать на ходу, ноги ломать?
– У тебя есть варианты получше? Зато, если повезет, почти до самой Ладоги удастся добраться. Ну что, отдышался? Тогда – бегом марш!
Каждое утро полковник пробегал по парку пять километров, а на обратном пути покупал свежую прессу, чтобы почитать дома за завтраком. Завтракал он всегда уже в форме, оставалось только обуться и надеть фуражку с бушлатом. Завтрак всегда был единообразен: каша с мясом, два вареных яйца, черный хлеб с маслом и большая чашка крепкого кофе. В первые годы совместной жизни супруга посмеивалась:
