Юрий Корчевский - Фронтовик. Убить «оборотня»
Самое интересное было впереди.
Из актового зала они перешли в другой, где стояли длинные столы, скромно накрытые. Но сотрудники и этому были рады. Одни вытащили из карманов принесенную с собой водку, другие – вино, разлили по стопкам и провозгласили тост. Сначала, как водится, – за гениального вождя, великого полководца товарища Сталина. Выпили, закусили, поболтали о разном: вспоминали смешные случаи, травили анекдоты.
Начались танцы. Заиграл духовой оркестр, и в середину зала вышли первые пары.
Женщин было не так много. Из сотрудниц – орудовцы, служащие паспортных столов. Некоторые сослуживцы пришли с женами, взрослыми дочерьми.
Андрей танцевать не умел – некогда было учиться, но он с интересом смотрел. Выпитая водка, громкая музыка, женщины в открытых красивых платьях – все впечатляло, все настраивало на праздничный лад.
Некоторые из сотрудников отправились играть в бильярд. Они приглашали с собой Андрея, но он отказался. Ему интереснее было посмотреть на танцующих, послушать музыку, которую он слушал только по репродуктору, висевшему у тетки в углу комнаты, да еще иногда у соседа на патефоне.
Когда объявили «белый танец», к нему подошла девушка:
– Я вас приглашаю.
Андрей покраснел:
– Простите, но я не умею танцевать…
– Жаль. Я за вами наблюдала. Вы с удовольствием смотрите на танцующих, вам явно нравится. Меня Валей зовут.
– Меня Андреем. – Он вытянулся в струнку и щелкнул каблуками: – Сержант Фролов.
– Зачем так официально? Я учительница. – Валя встала рядом с ним.
– Как же вы сюда попали?
– Я с папой, – она показала на седовласого полковника, стоящего рядом с колонной. Кто он такой, Андрей не знал.
Они разговорились, и Андрей украдкой разглядывал свою собеседницу.
Валя была скорее мила, чем красива. Невысокого роста, точеная фигурка, изящество которой подчеркивало красивое модное платье. Правильные черты лица, темные волосы уложены по последней моде – валиком над белым, слегка выпуклым лбом. Привлекали глаза девушки – большие, синие, под темными блестящими бровями. В сочетании с темными же волосами они оставляли у собеседника впечатление необыкновенное. Небольшой ровный носик и красивый, четких очертаний рот останавливали взгляд.
Валя была интересной собеседницей, и время пролетело быстро.
Валя посмотрела на часики:
– Ого! Уже одиннадцать часов! Мне пора. Вон уже папа знаки делает.
– Может быть, я вас провожу?
– С удовольствием! Я на Арбате живу.
От милицейского клуба до Арбата было не так далеко, но совсем не в ту сторону, где находился дом Андрея. Поскольку было довольно поздно, метро не работало, трамваи и троллейбусы не ходили.
Он помог Вале надеть пальто, подождал, пока она обуется. Валя подошла к отцу, переговорила. Полковник подозрительно посмотрел на Андрея, но дочери кивнул.
Шли медленно. Стоял легкий – градусов десять – морозец, падали легкие снежинки. Из окон домов иногда слышались песни, звуки гармошки – народ отмечал праздник.
Километр шли час – с остановками, с рассказами.
– В этом доме я живу. – Валя показала на большой дом. – Квартира номер восемьдесят шесть. Ты заходи, если желание будет.
– А телефон у тебя есть?
– А как же? Запомнишь? – Девушка назвала номер.
Андрей вслух повторил.
– Уже запомнил, не забуду.
Валя повернулась и ушла. Андрей поймал себя на мысли, что ему очень не хотелось расставаться – так бы и стоял всю ночь.
Однако пора было идти домой.
По дороге ему изредка встречались подгулявшие компании.
Он уже миновал центр, и до дому осталось ходьбы полчаса быстрым шагом, как услышал сзади шаги. Обернулся.
Позади, не небольшом расстоянии от него шли трое, явно приблатненные, похоже – гопники. Сапоги у всех троих были гармошкой, темные полупальто, заячьи шапки.
Троица ему сразу не понравилась. Но мало ли – с праздника люди идут. Однако пальто он все-таки расстегнул, пистолетик из кармана пиджака достал. Осторожно, чтобы не клацнул, передернул затвор. Вдруг он ошибся, и сзади добропорядочные граждане, домой с застолья возвращаются?
Шаги стали приближаться.
– Эй, дядя, притормози!
Эх, какой вечер испортили!
Андрей вынул пистолетик из кармана, взял в руку. Со стороны его совсем не было видно – не зря его называют «дамским» или «карманным».
Троица стояла в пяти шагах.
– Снимай прикид! – заявил тот, что был в центре – парень лет двадцати пяти. «Наверное, он у гопников лидер, шишку держит», – мелькнула в голове Андрея мысль.
– Парни, зима на улице, замерзну, – попытался он перевести ситуацию в шутку.
– Ты что, сука, не понял? – Старший завертел в руке нож-бабочку, сверкнул лезвием.
Андрей понял, что разговоры не помогут – такие ублюдки понимают только язык силы. Вскинув пистолетик, он выстрелил бандиту в голову.
Выстрел прозвучал не громче хлопушки. Бандит опрокинулся на спину и засучил сапогами.
Подельники смотрели на него с удивлением. Только что он был живой – и вдруг лежит. И выстрел прозвучал как-то неубедительно, без грохота.
Один из них опомнился быстро:
– Ах ты, терпила недоделанный! – Выхватив из кармана заточку, он кинулся на Андрея.
Хлопнул еще один выстрел.
Нападавший остановился, выронил заточку, схватился за грудь и закашлялся.
Опомнившись, на Андрея кинулся третий бандит.
Андрей выстрелил снова. Ночь, хоть и лунная, но прицел не виден, ствол коротенький.
Пуля угодила нападавшему в живот. Бандит согнулся пополам, прижав руки к животу, и упал.
– Гад ты! – заканючил он.
Андрей обернулся – прохожих нигде не было видно. Выстрелы прозвучали тихо, не привлекая ничьего внимания.
Он подошел к раненому:
– Жил бы себе по-тихому, не мешая никому. А теперь сдохнешь!
С этими словами он выстрелил раненому в голову, и тот затих.
Последний патрон. Андрей оттер носовым платком пистолетик и бросил его рядом с убитым. Жалко оружие, но патронов к нему больше нет, да и ствол «засвечен».
Однако оставался еще один. Раненный в грудь, он по-прежнему стоял, согнувшись, кашлял и отхаркивал кровь – под ногами уже собралась лужица.
Андрей подобрал нож-бабочку и всадил его бандиту в сердце. Опять обтер руки носовым платком – ни к чему оставлять свои отпечатки.
Оглядев лежащие трупы, он отправился домой. Андрей не хотел крови – бандиты сами нарвались. Убивал он врагов на фронте, и не раз – из автомата, гранатой, ножом… В рейде, в штыковой атаке, при отражении атаки немцев. Мера вынужденная, неприятная: не курица все же – человек. Только человек этот – враг, что немец, что бандит. И те и другие горе людям несут, а стало быть – и воздухом дышать, жрать и пить не имеют права. Досадно только, что вечер начался так красиво и многообещающе, и девушка хороша…
Спал Андрей крепко, кошмарами не мучился.
Утром тетка пристала с расспросами:
– Как праздник прошел? Понравилось?
– Праздновать не работать, понравилось. Ты пальто Исааку Соломоновичу верни, а то ему, может, в город выйти надо.
– Обязательно!
Андрей выпил воды, оделся и помчался на службу.
На разводе зачитали, впрочем – как всегда – сводку происшествий по городу. Там уже фигурировали три трупа молодых мужчин.
– Похоже – разборки уголовников, – добавил начальник.
Андрею такая версия была выгодна.
Вернувшись домой после работы, он первым делом набрал номер Вали. Чего скрывать: девушка ему понравилась, он ей тоже симпатичен…
Они болтали полчаса, пока соседка не стала бурчать:
– Телефон общественный. Нельзя так долго разговаривать, мне позвонить должны.
Андрей с неохотой попрощался, клятвенно пообещав позвонить завтра. Но ни завтра, ни послезавтра он не позвонил. И виной тому было несколько странных происшествий.
Дежурство его на посту подходило к концу, когда он заметил приближающийся свет фар. Грузовик фыркал мотором, разбрызгивал мартовские лужи. Потом неожиданно вильнул и заглох. «Пьяный за рулем, что ли?» – изумился Андрей.
На подножку с пассажирской стороны сошел мужчина:
– Постовой, ко мне!
Голос был властный, командный.
Андрей подошел. Фары светили ему в глаза, и что за машина стоит перед ним, он не видел. Только когда зашел сбоку, спасаясь от слепящего света фар, увидел на закрытом кузове надпись крупными буквами «Хлеб». Ну, сейчас он прочтет водителю нотацию, а еще лучше будет, если он сдаст его «орудовцам» – так называли регулировщиков уличного движения.
С подножки спрыгнул человек в кожаном реглане и достал свое удостоверение.
Андрей посветил фонариком: НКВД, лейтенант Кононыхин.
Андрей вскинул руку к шапке:
– Постовой сержант Фролов! – представился он.
– Где тут ближайшая больница? – спросил энкавэдэшник.
– Два квартала прямо и квартал направо.
– Ты машину водить умеешь?
– Приходилось.
– Садись за руль.
– Я на посту и покидать его не имею права.
