Андрей Кивинов - Высокое напряжение
В Питере он по своим землякам товар раскидал. «Бабки» не говорит где. Да и черт с ними, это не так важно. На Вишневке хату случайно нашел. На вокзале парень какой-то предложил. Надо будет, кстати, у дачника уточнить, что там еще за пацан.
Никто про эту хату не знал. Но Марат страховался на всякий случай. Знаете, спиченки в косяки дверные вставлял, вещи запоминал, как лежат. Ну, чтобы засечь, если кто-то без его ведома зайдет.
Так вот, однажды, после очередного возвращения на свою конспиративную квартиру, он обнаружил, что в его гнездышке кто-то побывал. Очко у товарища усиленно заиграло. Газет начитался и книжек про мафию. Решил, что его выпасли. Не, может, и на самом деле выпасли, черт его знает.
Что делать? Срочненько валить. Бегом. Тут как раз дачник за жратвой приехал, он с ним и рассчитался. Через своего приятеля в «Северной» место нашел. Это со своим знакомым он тогда ругался по телефону. В цене не сошлись. Потом хозяину телефончик оставил, чтоб тот перезвонил, если спрашивать будут. Ну, и все. До сегодняшнего дня жил в «Северной».
– Что-то он легко про кидалово свое рассказал. Прямо дева Мария на исповеди.
– Это он от радости. Я ж говорю, когда вы влетели, он решил, что это бандиты, которых та фирма наняла. Вовчик, ты в следующий раз хоть объясняй гражданам.
– Я ж предупредил, что проверка паспортов. Там коридорная была, подтвердить может, если что…
– Да ладно. Так что, на радостях он мне все выложил. Ну, конечно, не только по этому. Я там подавил его маленько.
– А шприц?
– Шприц не его. Мамой клянется. Я, конечно, клятвам его не верю, но, с другой стороны, он не похож на наркошу.
– А что за фирма? – вступил в заседание большого совета Паша.
– Контора солидная. Поэтому он так и тихарился.
– Может, он в розыске, те вполне могли в ментуру московскую заявить.
– Те в ментуру не пойдут. Сами в воровстве по уши увязли. Не в обычном, разумеется, – налоги всякие, неучтенка. А из «крыши» своей могут «быков» нанять для розыска и наказания обманщика Марата. «Крыша» там тоже вроде солидная.
– Слушайте, значит они его и вправду выпасли! Ну, и с Юрой перепутали. Всякое бывает.
– Ну да, восемнадцатилетнего студента с южным мошенником спутали.
– Да мало ли! Может, пытали, а потом того, зарезали. На бандитские разборки очень похоже.
– Сомневаюсь. Совсем без башки, что ли? Гасить-то его зачем было? Лишний раз рисковать только. Могли бы припугнуть, ему бы хватило, молчал бы до конца жизни.
– Стойте-ка, – вдруг осенило Пашу. – А ключи? Вы врубаетесь? От хаты было только два комплекта – один у черного, второй у дачника. Но ведь у Марата кто-то был. Хозяин отпадает, он бы рассказал. Стало быть…
– Был еще один комплект.
– Точно. И главное. Помните, что мать сказала? Юра любил музыку. Врубаетесь?
– Не совсем. Музыка-то тут при чем?
Паша постучал кулаком по столу, затем по лбу:
– Мы ведь совсем забыли про это. Нет, не забыли. Мы даже не думали об этом. Вы помните обстановку в квартире? Замки на дверях целы, стало быть, дверь открыли ключом. Кровь только в комнате.
– Ерунда, Юра мог сам открыть дверь.
– Не мог. Он не слышал звонка. Он слушал плейер. И плейер похищен не был потому, что разбился. Разбился, когда Юру ударили. Или завалили на диван. Тот, кто проник в квартиру, не рассчитывал, что застанет Юру. Он позвонил и, убедившись, что дома никого нет, отпер дверь.
– По-моему, ты усложняешь.
– А стали бы нормальные бандиты забирать кроссовки и часы? То-то и оно. А эти подмели все, что хоть какую-то ценность имело.
– Да перестань ты. Вон, «мокруху» на Тихом бульваре помнишь? Явная «заказуха», а под грабеж обставленная. Тоже часики, кроссовки, даже водку забрали.
– Короче, – прервал спорящих Таничев. – Пишите рапорты, что Марат сопротивление оказал и отправлен на пятнадцать суток за неповиновение, а за две недели, глядишь, еще что появится. Сейчас отпускать его нельзя. Я его клятвам не очень-то доверяю.
– Боюсь, в суде не проскочит, – заикнулся Гончаров. – Он вроде не сопротивлялся.
– Ты что, первый день в ментуре? Не стройте из себя чистоплюя, граф. Он вас же мудаком обозвал. Половина гостиницы слышала, – не выдержал Вовчик.
– Леночка точно слышала, – подтвердил Костик, – и даю гарантию, что она, как возмущенная гражданка, даже подпишется под этим. Правда, мне придется еще разок в отель слетать.
– Во, лишь бы повод найти. Бабник.
– Попрошу без оскорблений. Я, между прочим, ради святого дела. Человека наказать за сопротивление. Ишь, взяли манеру ментов не уважать.
– Однако уже два ночи. Мы по домам планируем? – спросил Белкин, взглянув на часы.
– На чем? Лично я остаюсь. Что я, пешком через весь город пойду? Вон, стулья составлю и перекантуюсь.
– Тогда бывайте. У меня и так с женой сплошные очаги напряженности из-за этой работы. До завтра, вернее, до сегодня.
Белкин накинул легкую куртку, висевшую на спинке его стула, и вышел из помещения вытрезвителя в теплую питерскую ночь.
– Я тоже остаюсь, – вздохнул Казанцев, – на диване лягу.
– Диван мой, – напомнил Таничев.
– Что ты жмешься?
– Я старый человек и тоже, между прочим, домой не собираюсь.
– Так раздвинем, не развалится. Как-нибудь уместимся.
– А Марат?
– Да пускай сидит в темной. Наручниками к трубе водопроводной прикуем. Не хуже «Северной». Не фиг было ликеры тырить. А ты что, его с собой положить хочешь?
– Ладно. – Петрович поднялся и начал раздвигать диван.
Данный предмет мебели он собрал, работая еще в отделении, из разных запчастей, найденных где только можно, вплоть до мусорных свалок.
Красотой и изысканностью форм диванчик не отличался, как не отличался и прочностью. Однако путь в кузове грузовика от отделения до вытрезвителя он выдержал с честью, не развалившись во время движения и погрузки. Таничев особенно гордился этим фактом.
Мало того, проводивший инвентаризацию завхоз РУВД приклеил на диван бирку с номером, а стало быть, сей антиквариат был поставлен на баланс в бухгалтерию. В ведомости он значился как «диван старинный, без обивки». Петрович только осваивал данное ремесло, и пока что полосатый матрас и сиденье просто прикрывали драповым пледом, изъятым с какого-то обыска.
Петрович бережно отодвинул свое произведение от стенки и начал снимать спинку. В этот момент боковины, державшиеся на гвоздях, раздвинулись, и сиденье рухнуло на пол, по пути придавив ноги Петровича.
– А, мать твою! Рухлядь старая! Ну, что за б…ство! Это называется – элитное подразделение по раскрытию убийств. Хуже помойки…
– Это вы, герцог, напрасно. На нас в министерстве сделаны большие ставки.
– При чем здесь ставки? При чем здесь министерство или Главк? Я про диван говорю. Дрыхнуть-то на чем будем, господа офицеры?
ГЛАВА 8
– Алло, я по поводу ребенка. Да, новорожденного. В канцелярии сказали, что вскрытие вы производили.
– Да, верно. Но пока результатов нет. Причина смерти – асфиксия, но характер ее я описать не могу. Либо механическая прижизненная, либо внутриутробная. Надо ждать гистологии.
– А сколько ждать?
– Где-то с месяц.
– Ото. А пораньше нельзя? Нам бы определиться надо.
– Я понимаю. Но вы тоже поймите, очень много смертей.
– Да, я знаю. Но, может, все-таки…
– Хорошо, позвоните через две недели.
– Спасибо.
Белкин положил трубку. Телефон тут же затрещал.
– Слушаю.
– Вытрезвитель?
– Вытрезвитель, – обреченно ответил Вовчик.
– Ребята, я вчера влетел. Случайно, честное слово. На презентации перегрузился. Чуть-чуть. Не хотелось бы, чтоб в фирме узнали. С кем бы поговорить? Ну, чтоб без бумажек всяких?
– Да никаких проблем. Берете пузырь коньяка, подходите к начальнику, говорите, что вы от Марата Киримовича, и протокол вам подарят на память. Повесите в своем офисе.
– Ясно. А кто такой Марат Киримович?
– Это я. Меня тут все знают, так что без проблем.
– Спасибо большое. Такое дело, выпил…
– Да ладно.
Белкин повесил трубку. Достали пьяницы. Но автоответчика нет, поэтому приходится отвлекаться на алкогольные темы.
Белкин сидел в кабинете один. Петрович решил до обеда покемарить дома, ввиду неудобной ночи, проведенной на диване с Казанцевым.
Сам Казанцев вместе с Гончаровым доказывали сейчас в суде необходимость изоляции Марата Киримовича от общества сроком на две недели и один день. Учитывая, что судила сегодня молодая судья женского пола и очаровательной внешности, можно было не сомневаться, что Казанцев доведет начатое дело до конца. В плане Марата, конечно.
Белкин открыл единственный сейф, ключ от которого был спрятан в условленном месте, достал старое ОПД и принялся ломать голову, какие еще бумаги можно было бы натолкать в него, потому что грядущая министерская проверка наверняка коснется и их «убойной» группы.
