Ян Гийу - Террорист-демократ
Надев стереонаушники, Карл уселся в английское кожаное кресло и включил меланхоличный скрипичный концерт Брамса, а зимние сумерки окутывали потихоньку его квартиру, делали почти черной старинную мебель из красного дерева и кожи. Эта мебель стояла здесь вовсе не потому, что ему так нравилось. Это был стиль, к которому Карл привык еще в детстве, и сейчас красное дерево и кожа больше служили своеобразной данью прошлому. Все в его квартире внешне выглядело так, будто она принадлежала молодому и знатному миллионеру-биржевику, - все, не считая потайной комнаты за стальной дверью с кодовым замком.
Карл смотрел на расплывчатые контуры растений, едва различимые в темноте, и думал, что и сам он в один прекрасный день может вот так раствориться и исчезнуть навсегда.
Потягивая виски, он восстановил мысленно события дня до момента возвращения домой. Это были его последние шведские впечатления. Самолет авиакомпании Люфтганза вылетал рано утром.
Глава 5
Проснулся Карл от дикого скрежета, когда гидравлика пришла в движение и самолет разворачивался на взлетно-посадочной полосе. Так долго и беззаботно он никогда не спал в полете. Окончательно придя в себя, он почувствовал, что выспался и был в хорошем настроении оттого, что находился в пути, несмотря ни на что... Он ехал навстречу неизвестности, чему-то полностью противоположному последним месяцам, проведенным в аудиториях, в форме, которая теперь ему уже не понадобится.
Пока самолет подруливал к стоянке, Карл заметил на поле два-три американских военных самолета. Ведь Франкфурт-на-Майне, вспомнил он, не только один из крупнейших европейских аэропортов, но еще и военная база, одна из целей террористов.
В автобусе, следовавшем от самолета к зданию аэровокзала, он оценивал обстановку так, будто он сам был террористом. Если наносить удар здесь, то как это можно сделать?
Все вокруг усиленно охранялось. В готовности стояли два или три броневика, а на крыше аэровокзала он увидел двух охранников с автоматами. Атака внутри зала равнозначна самоубийству, и, как он помнил, европейские террористы этого избегали. Но для отчаянного человека все было возможно, тем более что взлетная полоса здесь хорошо просматривалась во всю длину. Нужно было только пройти расстояние в несколько сот метров. И "стингером" или в крайнем случае SAM-7 - SAM-7 сможет даже лучше сработать на таком коротком расстоянии - ничего не стоит сбить любой из американских военных самолетов. Попадание сразу после взлета может иметь самый разрушительный эффект, ведь заправленный самолет, упав на землю, превратится в гигантский огненный шар. Суматоха потом будет, конечно, невообразимая. Потребуется не больше трех боевиков, чтобы провести операцию, и они смогут благополучно скрыться, прежде чем эта удобная переносная ракета достигнет цели.
Почему террористы до сих пор не сообразили провести подобную операцию? Если это сравнить с беспорядочной стрельбой по толпе пассажиров, что было необычайно популярной тактикой, то использование ракеты имело несколько существенных преимуществ. Это была бы крупная диверсия, настоящая сенсация, широкая возможность для выбора цели и большая степень вероятности для самих террористов скрыться после атаки. Непонятно, почему они еще не попытались провернуть нечто подобное?
Неужели так сложно проникнуть на склад НАТО и выкрасть "стингер" или что-нибудь вроде этого? Нет, эту операцию возможно провести за более короткий срок. Почему нельзя в крайнем случае раздобыть SAM-7 на Ближнем Востоке? Слишком далеко и трудно перевезти контрабандой? Но ведь можно перевозить частями и в разное время.
Возможно, просто потому, что террористам не хватало технических навыков? Но для того чтобы с близкого расстояния сбить военный транспортный самолет переносной ракетой SAM, требовалось всего несколько дней тренировки. Любой американский военный аэродром в Европе может стать потенциальной мишенью на несколько недель, а времени, чтобы организовать контрмеры, потребуется столько, что можно сбить еще пять - десять самолетов. Почему никто из террористов не додумался до такого простого плана?
Карл очнулся от своих мыслей, прежде чем автобус достиг аэровокзала, и заметил на поле "мессершмитт" с крестами на крыльях, оставшийся, скорее всего, со времен второй мировой войны. В свое время "люфтваффе" имела базу во Франкфурте-на-Майне, и, наверное, самолет остался как памятник.
Никто, кроме Карла, не заметил ничего необычного на крыше аэровокзала. Автобус вплотную подъехал к входу на первом этаже, и его пассажиры растворились в огромном потоке, растекающемся по разным залам аэропорта.
Карл прошел в самый центр зала прилета. Он подумал, что в час пик - поздним утром или ранним вечером - тут может находиться одновременно семь или восемь тысяч человек. И если в этой людской толпе, спешащей мимо множества дверей, киосков и эскалаторов, появится террорист с автоматическим оружием, то ни одна разведка в мире не сможет предотвратить катастрофу.
Машинально он обратил внимание на покрытие в зале: через тонкую подошву легких ботинок прекрасно ощущался пупырчатый резиновый пол.
Его багаж - небольшая дорожная сумка - появился на транспортере первым. На паспортном контроле и на таможне на него не обратили особого внимания: спортивного вида молодой скандинав в свободной одежде - так его можно было описать. Как говорил Нэслюнд, немцы хотели его заполучить и сами должны были снабдить оружием, когда такая проблема возникнет.
Но они не сообщили, как произойдет встреча. А она могла произойти в любой момент здесь и даже по дороге в Бонн. Почему-то они хотели, чтобы Карл прилетел именно во Франкфурт и затем на экспрессе Люфтганзы добрался до Бонна, вместо того чтобы прибыть непосредственно в аэропорт Бонн - Кёльн. На то у них были, конечно, свои причины.
Карл наслаждался своим анонимным путешествием, чувствуя, что может раствориться в этом настоящем море иностранцев, где он никого не знал и его никто не знал, где можно было уверенно выдать себя за кого угодно. Его поездка предпринята по частному поручению, и это наполняло его почти пьянящей радостью.
Экспресс Люфтганзы был чрезвычайно элегантным поездом. Все было идеально, до блеска начищено, в вагоне-ресторане - белые скатерти и хорошо одетые официанты, которые сразу же предложили бесплатно бокал шампанского. Рядом на подносе Карл заметил батарею маленьких бутылок того шампанского, которое обычно подают в самолетах, - "Поммери", и он вежливо спросил, не найдется ли чего-нибудь типично немецкого, раз уж он сейчас в Германии. Официант с немецкой улыбкой предложил полбутылки лилового "Дайнхардс".
Он отдал должное французской кухне. Казалось, прошел только миг, и он снова оказался за столом, покрытым белой скатертью. А ведь по-настоящему Карл оценил европейскую кухню лишь спустя год после возвращения из Калифорнии. Дома он первое время продолжал питаться гамбургерами. Но сейчас ел птицу и пил божоле, и казалось, так и должно быть всегда.
Направляясь в свое купе, Карл бросил взгляд на пейзаж за окном и остановился пораженный, не в состоянии оторвать глаз. Казалось, такое можно увидеть только в кино. И вдруг он понял, что перед ним Рейнская долина.
Стоял декабрь, было пасмурно, земля казалась черно-бурой, и подпорки для кустов на виноградниках белели, как кресты на воинском кладбище; небо было серое, речная вода - коричневатая, голый лес - темно-серый и темно-коричневый. Впрочем, пейзаж был, пожалуй, немного мрачноват. Поезд проходил вдоль бесконечных маленьких немецких деревушек, разноцветные домики которых напоминали ему игрушечную железную дорогу его детства. А если представить себе пейзаж за окном в летних красках, то, безусловно, это было одно из красивейших мест Европы. Каждые три минуты возникал новый рейнский замок, восхитительный, как в сказке. Можно было легко представить себе рыцарей, ведьм и заточенных красавиц.
Карл вошел в купе и достал карту, которую прихватил в самолете. Поезд как раз проходил то место, где Мозель впадает в Рейн.
На минуту он задумался о своем положении в Германии. Он не любит немцев, плохо говорит по-немецки, понимая смысл, но не отдельные слова. Германия для него - это прежде всего фашизм. Его первое представление о немце - человек в полицейской форме с лающей овчаркой на поводке. Немецкие автомобили были тяжелыми, солидными, предназначенными для стариков. Немцы, если их рассматривать с лучшей стороны, - это своего рода американцы, но неуклюжие американцы. Если же посмотреть с другой - это люди шумные, упрямые, вульгарные, жирные и к тому же националисты.
Карлу пришлось сделать над собой усилие, чтобы припомнить и кое-что другое. В Германии были лучшие в мире пиво, рейнские и мозельские вина, тысячелетняя культура - вон сколько памятников видно даже из окна поезда. Он ценил немецкую музыку. Конечно, Германия не только страна овчарок, это страна Моцарта и Бетховена.
