Ольга Опалева - Маросейка,12: Операция «Зеленый лед»
Тарчевский озадаченно промычал нечто нечленораздельное. Он понимал, что стоимость заказа, полученного Рихтером, превосходила все, в том числе и самые дерзкие, его мечты. Поставив пустой бокал на стол, он, медленно откидываясь на кресле и кладя ногу на ногу, произнес:
– Боюсь, моим не успеть…
– Сколько? – не меняя позы, сказал Рихтер, цепко при этом глядя на собеседника.
– Что – сколько? – переспросил Тарчевский.
– Сколько надо, чтобы успели? – Взгляд Рихтера стал холодным и жестким. – Я слишком много выложил за заказ. Если понадобится – я готов сам прилететь в Москву и добиться его исполнения.
Тарчевский понимал, что столь крупный заказ позволит ему навсегда забыть, что есть такая страна Россия, и благополучно перебраться в любую точку земного шара, где его примут с распростертыми объятиями. Если на сегодняшний день он и был богат, то только для России. Для настоящей жизни на Западе его состояния было явно недостаточно. Заказ же Рихтера давал возможность стать богатым по любым западным меркам.
Но тут был довольно большой риск.
Та спешка, которую требовали условия заказа, могла свести на нет всю так долго выстраиваемую Тарчевским систему конспирации внутри фирмы, которой он гордился необычайно. Ведь ему удалось натянуть нос самому шефу службы безопасности Рудину, который так и не догадывался, у кого фирма «Самоцветы» покупает зелененькие камушки, которые потом переправляет в «Рихтер Эдельштайн», не догадывался, что их огранку делают прямо у него под носом!
Однако и цена, которую Рихтер был готов заплатить за этот риск, означала возможность плюнуть на всю эту конспирацию…
– Сделаю! – наконец бросил Тарчевский, решительно осушая свой бокал до дна.
– Ну вот и хорошо. – Портмоне с эскизами перекочевало из кармана немца в карман Тарчевского. – Дальше действуем по обычному плану.
Рихтер вновь наполнил бокалы.
– Кстати, не ты ли говорил, что хотел присмотреть себе дом? – спросил он Тарчевского. – Может, я пока поручу своему агенту подыскать тебе что-нибудь подходящее?
– Слишком много всего… – Тарчевский провел рукой по волосам. – С домом разберемся позже.
– Да, знаешь, как ее окрестили? – Рихтер задумчиво разглядывал на свет содержимое своего бокала.
– Кого ее?
– Диадему, разумеется.
– Как я могу это знать? – пожал плечами Борис.
– Ее назвали Ледяной диадемой, – ответил Рихтер.
– Ледяная диадема, твою мать, – выматерился прослушавший этот диалог Рудин. – Ну-ну, Боря. Так это, значит, ты владеешь рудником, который продает нам свои камушки. Молодец! И еще и подсмеиваешься над дураками Рудиным и Бурмистровым, которых обвел вокруг пальца. Еще и цены решил накрутить. Будут тебе и цены, и дворец за бугром, и диадема. Погоди. Не на того напоролся, Мефистофель хренов. На каждого Мефистофеля свой этот… Фауст найдется. Заплачешь кровавыми слезами…
Как и любой человек, вдруг неожиданно и внезапно узнавший, что его очень долгое время считали дураком, Николай Рудин был взбешен. Ему хотелось тут же пойти и придушить Борю Тарчевского. Но с не меньшей силой ему хотелось также пойти и придушить дурака Бурмистрова, который мало того что сам лопух, так еще и умных людей не слушает… Ничего, остынь, Никола, ты еще всем им покажешь…
На следующий день Рудин доложил Бурмистрову, что прослушивание ничего не дало, но разумно было бы его продолжить. А сам стал обдумывать план, как отнять у Бори ограненные изумруды, а фирму Бурмистрова подвести под монастырь. Он вдруг почувствовал, что может стать хозяином. С ролью слуги скоро будет покончено.
С поездки в Германию прошло две недели. Рудин ждал. И вот когда Тарчевский позвонил Рихтеру и сказал, что едет и везет то, что нужно, Рудин понял – настал его час. Он все делал по своему плану: и убийство Тарчевского было выполнено чисто и профессионально, и те самые камушки оказались у него в руках. Но увы, в замечательном плане возникли две большие дыры: во-первых, Боря вез далеко не все изумруды, во-вторых, целующаяся парочка отняла и их…
«Вот так, – вспомнил Рудин прочитанное когда-то выражение, – ты охотишься на бабочку, а сзади к тебе подкрадывается крокодил». Вот и сидит он теперь у разбитого корыта с разбитой башкой и гадает, кто этот самый крокодил…
Он лихорадочно процеживал, анализировал ситуацию. Люди, ударившие его по голове, не взяли пленку с записью «сим-сим…». Значит, они знают не все. Когда все уляжется, он, Николай, найдет эту потайную дверь в кабинете Тарчевского и возьмет оставшиеся изумруды. Тоже неплохая добыча. Теперь еще один аспект этого дела. За той самой потайной дверью есть еще и какие-то люди… Вообще все это похоже на какой-то бред – ведь этих людей кто-то должен кормить. Боря собирался улететь всего на два дня, стало быть, на какое-то время еда у этих людей есть… А значит, и у него есть время, чтобы выждать… Ну а с этими ублюдками, посмевшими стукнуть его в подъезде, он разберется. Конечно, он был не прав, решив все сделать сам. Надо было взять одного-двух парней из своей службы. Так было бы надежнее. Ну кинул бы им штук по двадцать – тридцать. Но зато б ни одна собака… Да только что уж после драки-то кулаками… Ладно, как вышло, так и вышло. Сейчас он приложит все силы, и неужели же qh, опытный гэбэшник, не выйдет на этих подонков?
15
Вернувшись с Поварской, Орел с Русановым застали какую-то радостную толчею у самой двери своего отдела.
– Вноси его, гада! – радостно вопил Джексон, руководя действиями Платонова и Кочкина, пытающихся впихнуть в комнату еще один стол – для Русанова. Дело оказалось далеко не таким простым, каким могло показаться со стороны. – Ага! – вопил Джексон. – Не хочет! Брыкается! Ногами цепляется, сволочь. Знает, что в этом отделе спокойно стоять не дадут… Вымя ему не заденьте! Садисты! Бросьте мучить животное, оно вас не хочет.
– Заткнись, придурок, – не выдержал Платоша. – Помог бы лучше.
– Не, я не могу. У меня болезнь: я сперва в голове все прикину, а потом уж тащу. Знаешь, Платоша, чем пчела отличается от человека или наоборот? Человек, он ведь, Платоша, хомо сапиенс. Сначала построит в мозгах себе план, а потом уж руками подключится. А ты, как пчела, без плана, так что тебе и до завтра стол не внести.
– Орел! – завопил Платоша при виде начальника. – Предлагаю уволить Джексона в связи с полным отсутствием его полезности в общественно значимом труде.
– Возражаю, – откликнулся Джексон. – Вношу встречное предложение. Отстранить от работы в отделе капитана Платонова до полного его превращения из пчелы в человека.
– Так, – сказал Никита. – Кончили базар! Не до шуток, ребята. Дел полно. Давай кончай, Джексон, с юмором и помоги мужикам внести стол.
Джексон, ни слова не говоря, ловко оттер Платошу в сторону, и стол очень быстро вошел в комнату.
– Это тебе, Платоша, не аналитический обзор. Тут мозгов надо куда больше, – самодовольно сказал Джексон.
– Какие там дела, шеф? – спросил Кочкин.
– Хреновые. Вот выпьем сейчас кофе с Димой и все расскажу.
Они прошли к Никите в кабинет. Пока закипал кофейник, Никита не произнес ни слова – он смотрел на Русанова и думал, что познакомился с этим гэбэшником всего несколько часов назад, но, несмотря на словесные стычки, уже привык к нему. Умник, конечно, лезет с дурацкими выводами, нос везде сует, но парень, сразу видно, надежный. Нет, что ни говори, а с напарником все же спокойнее. Одна голова хорошо, а полторы…
– Ты сколько учился на наших курсах? – прервал он молчание.
– Полгода, – ответил Русанов,
– Понятно. Это, конечно, стаж. Бухучет, банковское дело, финансы и так далее?
– Да.
Никита помолчал, подумал, все же спросил:
– А из ФСБ почему ушел?
– Скажем так, не сошелся во взглядах, – спокойно ответил Русанов. Не в первый раз ему задавали подобный вопрос, и отвечал он всегда одинаково.
– С боссами?
– Это допрос?
– Это здоровое любопытство начальства. Надо же знать, с кем будешь работать. А почему в физзащиту не пошел? У нас в «физиках» каждый второй из твоей «конторы».
– Так вышло, – пожал плечами Русанов.
– Ну ладно, не хочешь говорить – твое дело, – сказал Никита.
С этими словами он встал, подошел к стоящему в углу сейфу и вытащил из него толстую папку. Вернувшись в кресло, бросил ее на стол перед Русановым:
– Это дело «Самоцветов». Проштудируешь от корки до корки. Наизусть. Чтобы от зубов отлетало. Если что-то будет непонятно – спрашивай.
Орел слегка лукавил – непонятного ему самому в деле ЗАО «Самоцветы» было больше чем достаточно.
И тут зазвонил телефон. Никита выслушал приказ и сказал, направляясь к двери:
– Идем. Вернемся, ребята, я все расскажу. Просто Дед жить без нас не может.
Вместо приветствия Дед протянул Никите факс на затейливом бланке.
– От немцев?
– От них, супостатов. Ответ на запрос. Две недели писали. Не торопятся жить, фашисты.
