Николай Леонов - Мастер
- Не стоит, - сказала актриса. - Это будет очень долго. И потом я зайду к подружке. Здесь, по соседству.
Артистка помахала ручкой в белой вязаной перчатке и напоследок подарила свою чарующую знаменитую улыбку.
У Леонида забилось сердце. Торопливо и гулко. Отъезжая, он еще долго оглядывался в заднее стекло. Хотя уже давно артистку поглотили недра магазина.
Глава IX. ДОПРОС
Дочь и зять проспали, как всегда. Едва сполоснув лицо и приведя в порядок прически, они умчались на работу, а кормить внучат и вести в детский сад пришлось Михееву. Сам он поесть не успел и теперь рассчитывал на буфетное меню.
Но буфет был закрыт, как назло. Словно предчувствуя его появление, буфетчица отправилась на базу. Он посмотрел на часы и решился быстренько сходить в ближнее кафе.
Одевшись в плащ, он вышел на улицу и на углу наткнулся на Маркова. Заместитель демонстрировал пример соблюдения правил уличного движения и, хотя вблизи не было ни одной машины, терпеливо ждал зеленого света.
- Понимаешь, хочу закусить, - сказал он Михееву. - Дела, дела. Сплошные дела. Не помню, когда ел горячее.
Они прошли парочку кварталов и свернули в молочное кафе.
- Значит, был телефонный звонок? Насчет Маргасова? Но кто звонил, до сих пор неизвестно? - спросил Михеев, когда они сели за стол.
- Ну, это не столь уж и важно, - сказал заместитель нехотя.
- Почему бы не рассказать ему подробнее? Страх перед Маргасовым?
- Тайный доброжелатель. - И Марков пожал плечами, словно Михеев был излишне навязчив.
- Все равно ведь звонил. Словом меньше. Словом больше. Хотелось бы все это знать, - пробормотал Михеев, намазывая масло на ломтик булки.
Марков промолчал. Он молниеносно съел две порции вареников, запил их бутылкой простокваши и поднялся.
- Ну, я пойду. Подзаймусь кое-чем, - сказал заместитель с преувеличенной озабоченностью.
Михеев кивнул - дело понятное, ступай, если нет времени. В последние дни их отношения стали скованными. Почему-то Марков старался избегать тем касательно Маргасова. И если еще иногда обращался сам по поводу подследственного, то только потому, что был образцовым службистом.
Вернувшись к себе, Михеев разделся и пошел к заместителю.
Марков любил антураж. И на этот раз он украсил дверь запиской «Не входить!». Она держалась на полудюжине кнопок и впечатляла.
Шел уже четвертый день допроса Маргасова, но дело не двигалось с места. Сегодня тоже ничего не принесло. Михеев заметил это с первого взгляда.
Маргасов сгорбился на одиноком стуле и тупо смотрел на свои разношенные туфли, из которых изъяли шнурки. От этого туфли казались домашними. В таких, отслуживших срок, ходят в комнате, и они уютны, точно шлепанцы.
За столом скучал молоденький следователь прокуратуры Протокол, лежавший перед ним, сиял нетронутой белизной, и следователь, стараясь развлечься, обводил чернилами числа в календаре. А Марков расхаживал по кабинету, сцепив за спиной крепкие руки.
- Маргасов, я не понимаю вас, - задушевно говорил заместитель.
- Вы не мальчик, свой человек на допросе. И стаж у нас, пожалуй, один и тот же. Ну, да, мы оба с тридцать девятого. Я - здесь, вы - там, - и Марков показал на пальцах решетку. - Скоро настоящий юбилей. Событие!
Но Маргасов смотрел на стенку, источая полное безразличие. Видно, он чурался торжеств, и призыв Маркова не тронул его.
- Так, так, - сказал заместитель, останавливаясь перед Маргасовым. - Молчание - золото. Но только не для вас. Оно еще никогда не шло на пользу таким, как вы, учтите это, - и Марков выстрелил в арестованного указательным пальцем.
Маргасов уныло почесал под мышкой, ничего не сказав, будто его не касалось все это.
- Вопросы самые простейшие - поймет и младенец. Откуда у вас инструменты и деньги? Раз. Где вы были утром такого-то сентября с восьми часов до девяти? Два. Куда еще яснее? - не унимался Марков.
Вопросы задавались не впервые. Это было заметно по глазам осоловевшего следователя. Он еле сдерживал зевоту.
«Почему он молчит, Маргасов? - подумал Михеев. - Может, это хитрый расчет на слабину доказательства? Или стремление измотать психически? Этакая дуэль на нервах? А если не то и не другое? Так что же это?»
Михеев закурил, глубоко затянулся и выпустил первое кольцо табачного дыма На окаменевшем лице Маргасова дрогнули ноздри.
- Дайте курнуть, гражданин начальник. Третьи сутки без табаку,
- вдруг разверзлись губы Маргасова.
- Вам не приносят? - удивился Михеев.
- Некому, - буркнул Маргасов.
- А ваша супруга?
- Нет супруги. Вышла вся. И теперь больше некому.
- Ой ли? - хмыкнул Марков.
- Возьмите пока. Потом придумаем что-нибудь, - сказал Михеев.
Маргасов суетливо закурил. В его глазах затеплилось блаженство.
«Нет, не дуэль. Во время дуэли не до курева. Скорее это полное равнодушие к судьбе», - решил Михеев.
Его отпускают поесть и поспать, все остальное время он на допросе, и энергичный Марков неутомим. От него нет спасу, он говорит и говорит. И выстоять тут в силах только полное равнодушие Вот он и заковался в этот панцирь отрешенности, Маргасов. Как муха впадает в анабиоз на зимнее время до летнего тепла. И ждать ему недолго. Он это знает. То, что вряд ли продлит прокурор его пребывание под арестом.
Но, с другой стороны, подумал Михеев… Он будто посмотрел на арестованного новыми глазами. И возникшее чувство начало потихоньку крепнуть.
А Маргасов между тем безучастно сидел среди бурного моря слов, которые развел заместитель. Наконец тот изнемог и высунулся в коридор.
- Конвой - позвал устало Марков.
В дверях появились рослые старшины. Маргасов встал и побрел к дверям На пороге он обернулся и спросил:
- Начальник, а, гражданин начальник, сколько мне тут еще по закону? День или два? Дольше-то не имеете без фактов??
И, не дожидаясь ответа, шагнул в коридор.
- А в самом деле, что-то улик маловато - придется выпустить. Держать-то дальше невозможно. Так сказал прокурор, а их, улик, как видите, кот наплакал, - произнес следователь, укладывая несостоявшийся протокол в папку.
- С прокурором мы еще поговорим, - заметил Марков воинственно. Он не унывал, ему бы передохнуть, а там он снова возьмется за это дело.
- Попробуйте, но вряд ли выйдет, - сказал следователь, открывая дверь.
- Парень прав. Говорить с прокурором нечего, - сказал Михеев, поднимаясь.
Они смотрели друг другу в лицо.
- К сожалению, нечего, - повторил Михеев. - Ему подавай добротные факты, а с этим у нас туговато. Поторопились мы с Маргасовым. А надо бы выждать.
- Когда он пристукнет кого-нибудь еще? - возразил заместитель.
- Ну, нет уж. Яблочко сорвали вовремя.
- Он ничего не расскажет.
- Я начал эту операцию, и я доведу ее до конца. Будут вам и факты, будет протокол, - сказал самолюбиво Марков.
- Пока вы в моем отделе. Не забывайте, Марков. И отвечать мы будем вместе. Маргасова не трогать до моего распоряжения.
Марков передернул плечами. Это уже было открытое столкновение. До сих пор начальник сдерживал себя и мирился кое с чем. Михеев вышел в коридор и прошел по всей его длине, стараясь успокоиться. И, сделав это наспех, он свернул к себе.
У кабинета топтались сотрудники с бумагами на подпись.
Один из них подергал дверь и спросил:
- Куда запропастился дед?
- Я послал его за сигаретами. Сбегает - вернется: одна нога здесь, другая там, - сообщил второй, стоявший спиной к Михееву.
- Я уже обернулся, - произнес Михеев и предъявил последнюю пачку «Примы».
- Я уже бросил курить. За это время, - забормотал сотрудник, отстраняя сигареты и стараясь выпутаться с честью.
- Ладно. А я-то старался. Бежал во весь дух, - сказал Михеев, открывая дверь ключом. Потом он сказал, подписав бумаги:
- Передайте мимоходом Зубову. Пусть заглянет ко мне.
Не успел он сесть за стол, как пришел Марков с папкой. С заместителем что-то творилось. Он сжал челюсти и гонял желваки. И старался не смотреть в глаза. Марков сел около стола и сказал, будто что-то преодолевая:
- Серафим Петрович, должен признаться… Видно, дал я маху, - и его лицо и шея неожиданно залились густой малиновой краской. Вот уж таких возможностей за своим рациональным заместителем Михеев не ожидал и даже растерялся от сюрприза.
А Марков осторожно положил папку на стол - это было дело Маргасова. И добавил:
- Я еще раньше хотел сказать. Даже специально поджидал сегодня на перекрестке. Но потом передумал. Дай-ка, мол, испытаю еще раз, а вдруг, мол. Да, видно, попался на крючок, на этот звонок самый.
- Бывает, - сказал Михеев помягче и потянулся было рукой, хотел по-дружески потрепать Маркова за плечо, но как-то поспешил, не рассчитал расстояние и, выходит, похлопал воздух, а Марков, будто ребенок, за лаской, подался плечом под его руку, и вышло это у них неуклюже.
