Современный зарубежный детектив-4. Компиляция. Книги 1-23 (СИ) - Барнс Дженнифер Линн

Мистер Вега: Да ладно, Ваша честь!

Мисс Картрайт: Они отросли. Через семь лет руки у нее отросли.

Складывая выстиранное, еще теплое после сушки белье, я гадаю, чем сейчас занята Джо. Соскребает эмаль с похожего на попкорн зуба? А что делает Террел? Сидит на жесткой тюремной койке, сочиняет речь, пьет воду с привкусом сырой репы? Я тем временем потягиваю «пино» за двенадцать баксов и решаю выбросить розовые носки Чарли с дыркой на левой пятке. Что делает Лидия? Потешается надо мной, или тоскует, или уже в раю, досаждает мертвым писателям, пока ее тело гниет в очередной могиле, вырытой моим монстром? Может ли зуб с дедушкиного огорода принадлежать ей?

Три дня я раздумывала, отдавать зуб Джо или нет. Лукасу свои сомнения я объяснить так и не смогла. Конечно, разумно перевернуть все камни, проверить все версии, ничего не утаивая от полиции и криминалистов, – но что, если на самом деле я ничего не хочу знать? Несколько часов назад Джо встретилась с нами на парковке Северно-техасского центра медицинских наук; она вышла прямо в белых бахилах и молча выслушала мой треп про коробку Бесси с ненужным хламом. Розовую заколку Лидии я не упомянула. Джо взяла у Лукаса зуб и, почти ничего не сказав, ушла.

Простит ли она, что и на сей раз я не взяла ее на раскопки? Впрочем, теперь мне это безразлично, как и все остальное. Тело окутывает приятное онемение, от которого Сюзанны всегда засыпают, но при этом мои руки продолжают строить аккуратные башни из чистого белья. Эта одежда стиралась вместе: армейское белье Лукаса, фланелевая пижама Чарли с розовыми ватными овечками, мои неоновые шорты для бега.

Лукас сидит на диване, потягивая пиво, смотрит Си-эн-эн и одновременно скатывает свои трусы в маленькие рулончики (так заведено в армии), после чего бросает их в меня, целясь то в голову, то в зад. Мы изо всех сил притворяемся, что все нормально – пока можем. Драгоценное время идет. Что со мной станет, когда Террела казнят?

Складывай, складывай. Ни о чем не думай.

Звонок в дверь. Лукас тут же встает и открывает. Наверное, Эффи решила сбросить на наш дом очередную съедобную бомбу. Я бросаю взгляд на часы: 16.22. Через пару часов пора забирать Чарли с тренировки.

– Здравствуйте, Тесса дома? – Знакомый мужской голос пробивает меня насквозь.

Лукас решительно расставляет ноги и упирает руки в боки, загораживая мне обзор.

– Смотря что вам нужно.

Он растягивает слова, как истинный техасец. Словно в замедленной съемке Лукас непринужденно кладет левую руку на грудь, а пальцы правой при этом сжимаются: в такой позе проще и быстрее выхватить из кармана пистолет. Меньше часа назад он сам мне это показывал – на заднем дворе.

– Лукас! – Я вскакиваю с дивана, обрушивая три стопки белья. – Это Билл, адвокат Террела, о котором я тебе рассказывала. Друг Энджи.

За широкой спиной Лукаса мне видно только кончик красной бейсболки «Ред сокс». Я принимаюсь тщетно биться в стену из железных мышц, потом ощупываю талию Лукаса – пистолета нет. Значит, на изготовку он встал просто по привычке. И хотя Билл сейчас не видит моего лица, уж руку-то, любовно обвитую вокруг мускулистого торса, он наверняка заметил.

Знакомая волна ярости поднимается в моей груди. Идиотская самцовая агрессия Лукаса – главная причина, по которой нас притянуло друг к другу много лет назад, когда я была напуганной восемнадцатилеткой во власти бушующих гормонов. И по этой же причине мы расстались. Лукас был родом из семьи, где несколько поколений мужчин заставляли сердца окружающих в ужасе колотиться от стука армейских сапог. Где привыкли жить так, словно все вокруг готовы быстро выхватить из-за пояса пистолет. Лукас с готовностью вскакивает с постели от малейшего шума: кошачьих криков, автомобильных выхлопов, стука в дверь. Он хороший человек и великолепный солдат, самый лучший, но в повседневной жизни у меня от него волосы дыбом встают.

– Лукас, уйди. – Я пихаю его в спину еще сильнее.

Он делает шаг в сторону, чтобы я могла протиснуться и встать рядом.

– Билл, Лукас, – знакомлю я их. – Лукас, Билл.

Билл протягивает руку. Лукас ее не берет.

– Ну привет, Билл. Давно хотел с тобой потолковать. Все думаю спросить: зачем ты втянул во все это Тессу, да еще в последний момент? Садись в свой «БМВ» и вали куда подальше, а Тессу и мою дочь оставь в покое – они его заслужили.

На миг теряю дар речи. Надо же, я и не догадывалась, что в голове Лукаса варятся такие мысли!

С решительным видом выхожу на крыльцо.

– Лукас. Уйди, ладно? Я все делаю по собственной воле, Билл меня не заставляет.

Я хлопаю дверью прямо перед его носом – уже не впервые.

– Можешь стереть с лица это выражение, Билл.

М-да, это не совсем то, что я хотела сказать. Не «Как же я соскучилась!».

– Стало быть, вот он какой – твой солдат.

– Если ты про отца Чарли – да, это он.

– С тобой живет?

– Приехал ненадолго. Долгая история… В общем, Чарли перепугалась после той встречи с… вандалом. Позвонила Лукасу по скайпу и все ему рассказала, вот он и примчался. Шеф у него понимающий, да к тому же он давным-давно не видел Чарли. Я его не приглашала, но совсем не жалею, что он приехал… А спит он на диване.

– Не такая уж долгая история, – непринужденно замечает Билл. – Если ты все еще его любишь, так и скажи.

Я скрещиваю руки на груди. Приглашать Билла в дом и выступать в роли рефери не входило в мои планы.

– Не о чем говорить. Мы с тобой не можем… быть вместе. Мы переспали по чистой случайности. Обычно я более осмотрительна. Я не такая.

– Ты не ответила на вопрос.

Я смотрю ему в глаза. Вздрагиваю. В воздухе стоит почти невыносимое напряжение. Лукас никогда так на меня не смотрел. Лукас – это гормоны, замешанные на инстинктах.

– Я его не люблю. Он хороший человек, просто ты попал ему под горячую руку.

Сама я уже гадаю: этот лазерный взгляд – настоящий? Или очередной инструмент, который включается и выключается по щелчку? А что, очень полезно для запугивания свидетелей или раздевания девиц до шрамов.

Лидия всегда клялась, что ее влагалище никто не увидит, кроме Пола Ньюмана, «хоть он и древний». Просто она не была знакома с Биллом. Впрочем, я бы их и не познакомила. Никому не позволю испохабить это, во что бы оно ни вылилось.

При чем тут вообще Лидия? Почему я опять о ней думаю?

Билл плюхается на качели и уходить явно не намерен. Я неохотно сажусь рядом и впервые замечаю у него в руке большой конверт толщиной в пару дюймов.

– Что это?

– Принес тебе кое-что. Читала когда-нибудь расшифровку своих показаний в суде?

– Как-то не приходило в голову.

Ложь. Очень даже приходило. Судья глазел на меня, как на инопланетянку, а художник длинными быстрыми штрихами выводил мои волосы. Отец сидел в первом ряду забитого битком зала, потрясенный, а Террел в дешевом синем галстуке с золотыми полосками не отрывал взгляда от пустого белого листка, предназначенного для заметок. Он ни разу не посмотрел на меня и не сделал ни единой заметки. Судья списал это на чувство вины.

Я тоже.

– Вот, выбрал несколько фрагментов и принес тебе, – говорит Билл.

– Зачем?

– Ты так коришь себя за показания… – Билл резко останавливает качели и постукивает пальцем по конверту, который теперь лежит между нами. – Пожалуйста, прочитай. Тебе станет легче. Террел сидит в тюрьме вовсе не из-за тебя.

Я скрещиваю руки на груди.

– А может, ты просто думаешь, что я могу что-то вспомнить, если вернусь в прошлое, и тем самым помочь Террелу?

– Это плохо?

Мое сердце начинает колотиться. Какой кошмар.

– Нет. Конечно, нет.

Он быстро встает, и качели возмущенно вздрагивают.

– Это было на последнем месте. Главное – чтобы ты перестала мучиться угрызениями совести. Как Джо… злится?

– Спроси ее сам.

Он уходит, разочарованный. Жизнью. Мной. Я хватаю с качелей конверт и провожаю Билла до ступенек.