Бронированные жилеты. Точку ставит пуля. Жалость унижает ментов - Словин Леонид Семенович

" А это при чем тут? "

Кинутый могло обозначать и обманутый, и ограбленный. И «лох», и «фуцан», и «фраер»!

— Фактически выброшенная тара… — Никола тут же принялся все быстро забалтывать. — Я сейчас не у дел. А когда переманивали на холодильник много чего обещали!

Игумнов понял:

«Речь идет о потерпевшем ! Все как–то связано с Волоком. Иначе бы Никола об этом бы не упомянул…»

— А за мной, начальник, дело не станет! — Никола уже закруглял. Он был уверен, что правильно понят. — Только вам лучше прямо сейчас кого–то послать или самим приехать, пока ихнее начальство на подвалило!

" Кого–то кинули. Раздели… Каким–то образом это касается полученного Николой задания…»

Игумнов взглянул на часы.

— Скажи дежурному: «Сейчас будем. Все путем!» — он выждал паузу. — А с завсклалом я тебя снимаю, Анчиполовский! Ты, Ефим, не обижайся!

— За что, начальник?!

Не кладя трубку, Игумнов нажал на рычаг. Отпустил. Надо было поднимать Цуканова. Он отпустил рычаг, но гудка не последовало. Линия оказалась занятой. Там все шли короткие отрывистые гудки.

Ясно: в дежурной части 33–его, откуда Никола звонил, трубку не положили.

«Любопытно…»

Игумнов подождал пару минут, повторил попытку — и снова безрезультатно.

" Анчиполовского проверяют на вшивость. И основательно!»

Причина могла быть одна: не кладя трубки, с другого аппарата в дежурной части отделения уточняли через АТС номер, по которому звонил Никола.

" Валяйте, валяйте, парни!»

Игумнов не боялся: номер его телефона был надежно защищен.

Оставив трубку, он быстро оделся.

— И Картузову тоже все ночи звонят?! — не оборачиваясь, обидчиво спросила жена.

Ему казалось, что она спит.

Голос не был сонным. Жена лежала в неудобной позе. Лицом в подушку. Подогнув полные, в пижамных штанишках коленки

Игумнов уклонился от дискуссии.

— Да нет, наверное. Не думаю.

— Я тоже. Такое впечатление, что я ночую при штабе МВД СССР…

Игумнов спросил:

— Как там твои подопечные?

В творческой Ассоциации, где она работала, шла очередная склока. Группа талантливых молодых авторов подала заявление о приеме в Союз писателей. Им отказали.

Игумнов быстро собирался, не зажигая свет.

— Не знаю, кому они помешали, — Жена принимала близко к сердцу все, связанное с ее работой в Ассоциации. Игумнов задел больную тему. — Все способные юноши!..

— Вот–вот!

Игумнову считал, что он знает причину.

Писатели относились к своему союзу, как воры в законе к воровской кассе. К своему общаку. Это была их профессиональная кормушка.

— Также и в зоне…Чем меньше воров, тем жирнее и больше твой персональный воровской кусок…

— В молодежном журнале ужасная статья о ментах, — сказала она, не открывая глаз, — Мафия, взяточничество. Круговая порука. Ужасно читать!

— Не бери в голову! Писатели лучше бы рассказали о том, что им ближе…

Он прошел в преогромную кухню, к которой так и не смог привыкнуть. В вазе на столе лежало печенье. Он сунул одно в рот — чтобы не курить натощак.

" Пусть напишут о хвалебных рецензиях на дерьмовые вещи своего начальства. О секретарской прозе, переизданиях, которые никто не купит. Сначала славили ментов… За премии, которые им давало МВД, за тиражи. Теперь бросились ругать. Вернулись к старым кумирам…»

Юлиан Семенов — писатель, внимательно следивший за равновесием черного и белого в своих романах, тот точно держал курс по ветру: герой его последней повести делился с сердечной печалью:

— Решили что–нибудь насчет зарплаты партийным работникам? С введением хозрасчета все уже при башлях! Как вы–то?

«Не беспокойся, Юлиан! Эти себя не забудут…»

В дверях задержался:

— Милицией пусть занимаются чистые перья…

— У меня — неприятность… — вдруг как–то поспешно сказала жена. Она так и не открыла глаза. И не спала она не от того, что ее разбудил телефонный звонок. — Меня направили на компьютерное обследование…

— А повод?

— Похоже на новообразование… — Она попыталась пошутить. — Вот попалась девушка!

У него оборвалось внутри: он почувствовал, как голос изменил ей.

— Только больше ни о чем не спрашивай!.. Господи! Как мне этого не хочется!

Он шагнул к кровати:

— Я поеду с тобой! Я отпрошусь. Пошлю все к черту!

— Нет, нет! Со мной едет… — Она назвала свекровь по первому браку. — Ее там знают. И она всех знает. Нас быстро проведут.

— Ты хорошо выглядишь… — Он погладил ее затылок.

— Я не волнуюсь, чувствую себя хорошо.. Только почему–то быстро поправляюсь — юбка не сходится.

— Где тебя собираются смотреть?

— На Каширке.

— В Онкологическом центре?!

— Да, — она уже справилась с собой. — Все! Больше ничего не говори! Я сплю…

" Этого не хватало…»

Он думал об этом пока длиннющим коридором мимо подлинников работ нескольких известных художников, преподнесенных когда–то в дар ее отцу, шел в холл.

Потом мысль его попала в привычный круговорот.

Он снял трубку с параллельного аппарата — в холле. Телефонная линия освободилась. Он набрал номер Цуканова.

— Крепко спишь…

— Что–нибудь случилось?

— Через минут двадцать выходи на проспект, к " Диете».

— Далеко едем?

— В 33–е. Там сейчас Никола, его задержали с вечера на Башиловке. Возьми с собой пару бутылок коньяка. Найдешь?

— Поищем… — Цуканов расстроился. — Чувствую: дело это — с кагебешной пулей — нам боком выйдет! До пенсии не доработать!

НИКОЛА

— Ну, че твой хозяин, Анчиполовский?

После звонка Игумнову в 33–ем от Николы ждали отчета.

Дежурный майор был рядом, он слышал весь разговор, но все равно рассчитывал узнать еще детали.

— Сказал, что приедет… — Никола прокашлялся.

Он косил под мужика. На его памяти работяги всю дорогу натужено дохали.

— Вот и отлично!

Дежурный майор представлял собой классический тип милицейского взяточника — улыбчивый, симпатичный, с ямочками на толстых щеках.

Вспыхнувший на коммутаторе оперативной связи светлячок — сигнал отвлек его.

Помощник дежурного — чернявый молоденький лейтенант, сидевший за пультом, схватил трубку. Назвался.

— Сейчас… — Помощник прикрыл микрофон ладонью, обернулся к дежурному. — подполковник Смердов звонит!

Дежурный дотянулся до трубки.

— Слушаю, товарищ подполковник!

Одновременно он скроил Николе дурашливую гримасу:

" Начальство бдит!»

Теперь они выступали как бы в одной упряжке, за спиной у руководства.

Николе предоставилась возможность осмотреться. Он зыркнул на диван. Под старой милицейской шинелью спал уже знакомый ему вчерашний мужик в белых шерстяных носках.

Никола видел его с вечера в машине Волокова.

Кинутый так и не пришел в себя, с шумом равномерно–глубоко втягивал воздух.

" Поддатый. И сильно…»

Разговор неизвестного подполковника и дежурного по телефону, как Никола догадался, шел об этом — лежавшем на диване.

— Ясненько, товарищ подполковник … — Дежурный был сама сообразительность и желание услужить. — Все, как вы распорядились. Привезем ему и то, и другое…

" Высокого полета птица, видать…» — подумал Никола про фраера на диване.

— Есть. Вас понял. Конечно! Тем более морозец к ночи. Кондратий запросто бы хватил…

" Раздели до трусов и носок…»

— Вот именно… — Дежурный словно подтвердил. — И еще ключи от дома!

Дотошный допрос по телефону коснулся не только раздетого. Подполковник

поинтересовался заодно и кем — то еще.

— Да. Да. Понял… — Дежурный искоса взглянул на Николу.

Вор убрал глаза. Речь шла о нем.

— Да, обязательно…

Никола догадался, что звонит тот самый — в штатском, который разговаривал с ним вечером у винного магазина. Никола не мог понять причины такого пристального внимания к своей скромной особе. Может ему клеили подрезанного парня у магазина…