Современный зарубежный детектив-4. Компиляция. Книги 1-23 (СИ) - Барнс Дженнифер Линн

Мужчина в джинсах и галстуке мгновенно встает и пожимает руку Джо, то же самое делает пожилая женщина лет пятидесяти с добрым материнским лицом. Следователь № 1 и Следователь № 2.

Я переключаю внимание на даму, которая сидит напротив меня, и та сразу же накрывает ладонями мои руки. Ее волосы стоят колом от лака; вытравленные добела пряди ничуть ей не к лицу. Глаза – прозрачные, небесно-голубые. В жизни таких не видела. По нахмуренным бровям Следователя № 2 я понимаю, что это вовсе не Рейчел Штайн.

– Мэм, вас попросили не принимать участия в беседе, пока к вам не обратятся напрямую. Мы позволили вам присутствовать исключительно из уважения к семье.

Она неохотно отнимает руки и подмигивает мне – как будто мы в одной команде. Сразу становится противно. Я хочу забрать то, что она якобы взяла своими влажными ясновидящими лапами.

Следователь продолжает монотонно представлять собравшихся, а мой взгляд уже прикован к матери Ханны – бледной женщине с заостренными чертами лица, лет шестидесяти. Джо мне как-то говорила, что она работает учителем английского. Сразу видно: с ней шутки плохи. Вот только она зачем-то привела с собой экстрасенса.

На долю секунды наши взгляды пересекаются, и я замечаю в ее глазах безотчетный ужас; как будто я – потусторонняя тварь, только что выползшая из могилы ее дочери.

Штайны уже встретились сегодня с коронером и получили официальное уведомление об обнаружении останков. Задача Джо – убедить их, что ошибки быть не может. Она проводит короткий ликбез по митохондриальной ДНК и рассказывает о кропотливом труде лаборантов. На все про все уходит десять минут.

– Миссис Штайн, хочу вас заверить, что с останками вашей дочери обращались крайне бережно, – наконец заключает Джо. – Примите, пожалуйста, мои соболезнования.

– Спасибо. Мы очень благодарны вам за труд. Я не сомневаюсь, что это действительно Ханна. – Мать смотрит только на полицейских и Джо, старательно отводя взгляд от меня.

– Тесса, – заговаривает Следователь № 2 (я слышала ее имя, но не запомнила), – можно вас так называть?

– Конечно, – хрипло отвечаю я и откашливаюсь.

– Поскольку в прессе упоминаются некоторые… сомнения… по поводу справедливости приговора, Штайны хотели бы показать вам фотографию одного человека, который проявлял интерес к их дочери. В то время он был подозреваемым по делу, но его больше нет в живых, поэтому вам совершенно нечего бояться. Родственники просто надеются обрести покой. Никто не намерен отправлять на казнь невиновного.

Она говорит беззлобно, однако кто знает, что творится у нее в голове?

Мне вдруг нестерпимо хочется увидеть Билла. Пусть снова сожмет мою руку…

– Хорошо.

– Вы напоминаете мне дочь, – вдруг произносит миссис Штайн. – Не рыжими волосами, разумеется. В вас чувствуется такой же… свободный дух.

Следователь кладет передо мной две фотографии. К ним тут же наклоняется брат, до сих пор хранивший невозмутимое молчание. Меня осеняет: его даже не было на свете, когда исчезла Ханна. Его родили взамен.

– Он был ужасным человеком, – с надломом произносит миссис Штайн. На столе передо мной плывут двенадцать мужчин. Лысых, белокожих, среднего возраста.

– Это Господь послал ему под колеса оленя, не иначе, – вдруг вставляет брат. Его первые слова подобны ледяной пощечине. – После аварии он впал в кому, и врачи позволили нам отключить аппаратуру жизнеобеспечения. А то бы я сам пустил ему пулю в лоб.

Я потрясена. Серьезно? Опять олень? Меня тянет взглянуть на Джо, но я этого не делаю. Слишком много оленьих метафор для одного дня. Слишком много совпадений. Слишком неизбежен и ужасен гнев Господень.

– Извините, – наконец выдавливаю я. – Я ничего не знаю и почти ничего не помню. – Тут до меня доходит, что я начинаю что-то вспоминать. Какую-то ткань. С узором. Я знаю, откуда этот узор, но почему вижу его сейчас?..

Повинуясь странному внутреннему импульсу, я протягиваю руки экстрасенсу.

– Можно? – спрашиваю я женщину-следователя.

– Конечно, если вам так угодно. – Она явно озадачена.

Миссис Штайн радостно кивает – словно ожившая марионетка. Ее сын бросает на меня испепеляющий взгляд.

Я знаю, что должна это сделать. Ради Ханны. Ради ее снедаемой горем матери. Ради ее брата, не случайно ставшего полицейским – быть может, совсем не потому, зачем люди выбирают себе этот путь. Ради ее отца, которого здесь почему-то нет.

– Ко мне возвращается образ. – Тут я не вру, все так и есть. – Я вижу занавеску. Поможете разглядеть, что находится за ней?

Потная хватка экстрасенса усиливается, в мою кожу впиваются острые когти. Меня словно пожирает мокрая акула.

– Конечно! – Ее глаза блестят, как льдинки. Готова поклясться, именно они внушают людям доверие, кажутся отметиной потусторонних сил. – За занавеской стоит… чернокожий мужчина, – говорит она.

Я осторожно отнимаю руки и поворачиваюсь к матери Ханны. Глаза Рейчел Штайн не блестят. Ее глаза – разверстая черная трясина, и я очень боюсь оступиться.

– Миссис Штайн, я лежала в одной могиле с вашей дочерью. Ханна навеки стала частью меня, почти на генном уровне. Ее убийца – мой убийца. И я знаю, что сейчас сказала бы ваша дочь: она любит вас. А эта женщина только напрасно бередит ваши раны. Ее слова – наглое вранье.

– Ты готова вывести убийцу на чистую воду, Тесси? – Мистер Вега рыщет по кабинету. – Тебе надо быть очень сильной. Морально подготовленной. Адвокат Гудвина попытается сбить тебя с толку. Ты должна быть готова к его дешевым цирковым трюкам.

Врач ловит мой взгляд и одобрительно кивает. Сегодня ему удалось остаться в своем кабинете. Я встречалась с мистером Вегой и Бенитой уже дважды: один раз на боулинге, второй – в «Старбаксе». Мистер Вега угостил меня фрапучино и хот-догом с жареными перчиками халапеньо. Он спрашивал, почему я люблю бегать, и почему люблю рисовать, и почему так ненавижу «Янкиз». Я не стала противиться этому «знакомству поближе» с прокурором, ведь мучительные беседы с доктором причиняли куда больше боли. Как говорит папа – все эти люди просто делают свою работу.

Судьбоносный момент случился со мной на дорожке для диско-боулинга № 16, когда всюду мелькали психоделические огни, грохотали кегли, а песня «Систер Следж» вдруг умолкла. Мы с мистером Вегой играли один на один. Бенита вела счет и орала какие-то безумные речовки на испанском. Мистер Вега ни капельки не поддавался, хотя и знал, что я выпросила у хирурга разрешение снять гипс на время игры. Человек, которому предстояло отправить на казнь моего убийцу, в самом конце выбил решающий страйк, даже видя мою хромоту (прихрамывать я стала нарочно, признаюсь).

Так что он вполне мог быть манипулятором и вполне мог быть искренним человеком, а еще он мог быть и тем и другим. Так или иначе, сегодня я пришла к психотерапевту с четкой установкой. Теперь я в команде доктора Веги – но не потому, что не в силах ему противиться. Просто мне нужна победа.

– Я знаю все его грязные фокусы. – Мистер Вега меряет шагами комнату, как будто он уже в суде. – Этот адвокатишка любит затаскивать детей на поезд «Да-Нет». Помни: чем менее развернуты твои ответы, тем меньше присяжные чувствуют твою боль. Он станет задавать тебе вопросы, на которые можно ответить только «Да». Да-да-да-да-да. А потом вставит вопрос, на который ты бы в нормальной ситуации ответила «Нет», но ведь ты на всех парах мчишь на поезде и привыкла к этому ритму, «да-да-да». На автомате согласишься, потом тут же выпалишь «Нет!» – и тут он тебя подловит. С таких мелочей все начинается. – Я киваю. Эта уловка со мной не пройдет. – Он забросает тебя датами и цифрами. Каждый раз, когда тебе будет что-то непонятно, проси его объясниться. Каждый. Раз. Тогда присяжным он покажется задирой и грубияном.

Вега подходит ко мне, и его лицо вдруг меняется.

– Если четыре умножить на шесть, будет двадцать четыре, а двадцать четыре помножить на два – сорок восемь, сколько будет сорок восемь умножить на пятьдесят и прибавить шесть?