Эд Макбейн - Они должны умерерть
– Послушай, – попросил он. – Не уходи.
– Почему?
– Сам не знаю.
– У тебя масса дел. Скоро откроется «Ла Галлина».
– Понимаешь... теперь это не столь важно для меня.
– Неужели?
– Да, – твердо произнес он. – Может быть, ты останешься со мной?
Девушка посмотрела на часы:
– Мне нужно идти. Я хочу попасть на одиннадцатичасовую мессу.
– Может быть, встретимся после службы?
– Зачем?
– Мне бы очень хотелось. А ты, разве, не хочешь?
Девушка молчала, не зная, что ответить. Затем сказала:
– Хочу.
– Тогда что же тебя останавливает?
– Ты на корабле?
– Да, послушай...
– На каком?
– На эсминце.
– Он большой?
– Довольно большой. Так мы увидимся?
– Почему ты хочешь встретиться со мной? Разве у тебя нет дома девушки?
– Была, но сейчас нет. А у тебя... у тебя есть парень?
– Нет.
– Это хорошо, – он улыбнулся.
– Да, – произнесла она и улыбнулась в ответ.
– Так мы встретимся?
– Если... может, мы куда-нибудь пойдем?
– Как ты хочешь.
– Куда мы пойдем?
– Я не очень хорошо знаю город.
– Но мы уйдем подальше отсюда?
– Да. Видишь ли, если бы мы были в Колорадо, я взял бы тебя в горы. Мы бы упаковали корзину с едой и поднялись вверх. Я бы отвез тебя на машине. У меня есть «форд».
– Какого цвета?
– Желтого. Я сам красил машину.
– Я так и подумала, что желтая, – сказала она.
– Неужели? А как ты догадалась?
– Желтая или красная. Я подумала на эти два цвета.
– А ты представляешь, я собирался покрасить ее в красный цвет, но в магазине скобяных изделий Дженкинса такой краски не оказалось – так что пришлось купить желтую.
– Твой город очень маленький?
– Флетчер? Не так уж и мал.
– У тебя собственная квартира?
– Нет.
– Почему ты уехал оттуда?
– Я хотел повидать мир, – ответил он непринужденно, но тут же понял, что с этой девушкой лучше разговаривать конкретно. С ней или играть в честную игру, или не играть вообще. – Я решил завербоваться и подумал, что лучше идти на флот. Вот так я и поступил на службу. – Он пожал плечами.
– А как же мир? Ты повидал его?
– Немного.
– Ты когда-нибудь бывал в Пуэрто-Рико?
– Нет, а ты?
– Я тоже. Говорят, там восхитительно. Я родилась здесь и дальше этого города нигде не была. – Помолчав, добавила: – Он, нет, я как-то раз ездила на свадьбу в Пенсильванию.
– Тебе бы мой город понравился. Это точно, – произнес он.
– Думаю, что да.
Воцарилось молчание. Она пристально посмотрела на него, и он сразу почувствовал себя каким-то неуверенным и очень молодым, моложе, чем был на самом деле.
– Пожалуйста, давай встретимся после службы, – как-то очень робко попросил он.
– Если мы с тобой увидимся, то пойдем в парк, – сказала она. – Здесь нет гор, но мы могли бы устроить небольшой пикник. Там много зелени.
– Куда скажешь. Только... знаешь... у меня с собой всего восемнадцать долларов. Пойдем куда угодно, лишь бы уложиться в эту сумму. – Он смущенно улыбнулся: – О'кей?
Девушка кивнула в знак согласия:
– О'кей.
– Ну, так мы встретимся?
– Да.
– Послушай, я буду ждать тебя здесь. Прямо на этом месте. Я не сдвинусь отсюда, пока ты не придешь.
– Нет, только не здесь. Когда откроется «Ла Галлина», вот тут, на тротуаре, соберутся девушки. Давай в другом месте.
– Тогда у кафе. Это на углу.
– У Луиса? Прекрасно. Месса закончится где-то без четверти двенадцать. Я приготовлю завтрак и...
– Тебе не надо...
– Я хочу.
– О'кей.
– Я из-за этого задержусь немного дома. Значит, в двенадцать часов. Договорились?
– Отлично. Ты уж извини, что я принял тебя за...
– Ничего страшного. Так в двенадцать?
– В двенадцать, – ответил он.
Внимательно посмотрев на него, сказала:
– Жди меня.
– Обязательно.
Повернувшись, она пошла по улице быстро, не оглядываясь, как будто знала, что он смотрит ей вслед, как будто ждала, что он окликнет ее. И когда он крикнул, она сразу же обернулась.
– Эй!
– Да?
– Пожалуйста, поторопись, хорошо?
– Хорошо, – пообещала она, едва заметно махнув ему рукой.
– Эй! – снова окликнул он ее.
– Да?
– Скажи свое имя, – закричал он. – Как тебя зовут?
Девушка весело рассмеялась.
– Так как же?
– Чайна! – крикнула она и побежала вверх по улице.
Глава 7
Какая же, однако, это странная вещь – жара.
Так же, как и любовь, она может доводить людей до крайности. Так же, как и любовь, она может постоянно изводить вас, быть безжалостной, не желающей даже пошевелиться, пока однажды не разразится дикой страстью. «Я ударила его топором, потому что было очень жарко». Вот вам объяснение, причина и отговорка. Просто было жарко. Вся суть заключена в этих трех словах. «Была нестерпимая жара, и я не отвечала за свои поступки. Я только знала, что было жарко и что я задыхалась целый день и едва могла дышать. Мне не хватало воздуха. Ведь было невыносимо жарко, а он сказал: „Этот кофе слишком крепкий“, – вот я и ударила его топором. Поймите меня правильно – было невыносимо жарко».
Пожатие плечами.
Вы правильно поняли. От такой жары можно сойти с ума.
Так же, как и любовь, жара может породить различные чувства – в гладких журнальных изданиях вряд ли отыщется такое слово – чувства, которые можно охарактеризовать как сплоченность, понимание того, что все живые существа в этот день разделяют ваши страдания. Жара скрепляет всех, словно железобетон. Ах, вам не нравится мой цвет кожи? Очень интересно, но, боже, ведь нестерпимо жарко и все потеют одинаково. Вы волочитесь за моей женой? Это непростительно, но все же, давайте сначала вместе выпьем пива, чтобы лучше перенести эту проклятую жару, а затем все обсудим.
Так же, как и любовь, жара не имеет смысла до тех пор, пока вы не говорите с ней. Нарушающий супружескую верность ищет наперсницу, развратник хвастается своими победами в бассейне, шестнадцатилетний капитан болельщиков часами висит на телефоне, описывая потасовку на футбольном поле, – вы обязаны говорить на предмет любви.
Лейтенант Питер Бернс вышел из своего кабинета, испытывая желание поговорить на предмет жары. Это был плотный мужчина с седеющими волосами и глазами синевато-стального цвета. Он часто думал, что потеет сильнее, чем те, которые имеют менее плотное телосложение. Он верил, что жара была ниспослана ему адом для того, чтобы замучить его. Единственное, что он не понимал, так это то, почему именно на него напала такая пытка, но он точно знал, что подобные страдания вряд ли может вынести кто-либо другой.
В дежурной комнате стояла тишина. Стив Карелла в рубашке с закатанными рукавами сидел за столиком и читал отчет о подозрении в краже. Горячие солнечные лучи превращались на столе в патоку. Бернс подошел к раскаленному окну и выглянул на улицу. Машины, люди – казалось, все было окутано прозрачным пластиком, замерзшим во времени и пространстве. Бернс вздохнул.
– Ну и жара, – произнес он.
– Мм-м... – подтвердил Карелла.
– Где народ?
– Паркер на охоте, Эрнандес отвечает на жалобу, а Клинг... – Карелла пожал плечами: – Он, кажется, в засаде.
– Эта история с аптекой?
– Да.
– Припоминаю, – произнес Бернс. – Тот парень с фальшивыми рецептами на кокаин. – Покачав головой, добавил: – Он не объявится в такую жару.
– Может быть, – уклончиво ответил Карелла.
– Я всегда выбираю не то время для отпуска, – сказал Бернс. – Мы с Харриет стараемся вычислить все еще задолго. Я здесь старший офицер и имею право выбора. И что же получается? Мне никогда не достается хорошая погода. Сначала стоит ужасная жара и начинается – то дождь, а то вдруг налетит буран из Канады. И так всегда. Каждый год. – Немного помолчав, добавил: – Хотя однажды было исключение. Мы ездили в Вайнярд, и там стояла хорошая погода. – Он кивнул головой, припоминая этот случай.
– Что ни говори, отпуск – не очень приятная вещь, – сказал Карелла.
– Это как?
– Сам не знаю. Вот, например. Две недели у меня уходит на то, чтобы раскачаться, и вот приходит долгожданная минута, когда я начинаю расслабляться, но нет – оказывается пришло время идти на работу.
– Куда-нибудь отправляешься в этом году?
– Наверное, нет. Дети еще слишком малы.
– Между прочим, сколько им? – спросил Бернс.
– В июне был год.
– Боже, как незаметно летит время, – произнес Бернс и замолчал. Он думал о скоротечности времени, о своем сыне, о Карелле, который был близок ему как сын, о том, что его подчиненные стали ему настолько родными, что он мог представить их занятыми общим семейным бизнесом, будь то бакалея или кондитерская, и как все-таки здорово, что за прилавком стоит именно Карелла.
– От разговоров об этой проклятой жаре прохладней не станет, – вздохнул Бернс.
– В один прекрасный день кто-нибудь изобретет... – начал Карелла, но его прервал телефонный звонок. Он поднял трубку: – 87-й участок. Детектив Карелла слушает.
