Станислав Гагарин - Умереть без свидетелей
Луч фонаря осветил скобы. Федоров посмотрел по сторонам и осторожно стал спускаться. Колодец был глубокий, метра четыре. На дне было сухо. В сторону уходил узкий проход, по которому можно было идти согнувшись. Посветив под ноги, Федоров увидел тонкий провод, ползущий по проходу. «Мина?!» Холодная испарина покрыла лоб. Стараясь не задеть провод ногой, участковый медленно двинулся вперед. Метров через двадцать луч фонаря уперся в дверь, окованную железом, с заржавевшей скобой сбоку. Федоров потянул за скобу, готовый ко всему на свете. Нервы его напряглись до предела. Стук сердца оглушительным звоном отдавался в ушах. Удивило, что дверь подалась без скрипа. Шагнул вперед, обшаривая лучом пространство. Он был в просторной комнате. Луч выхватил круглый стол, алюминиевую раскладушку с тюфяком, стулья. Проследив лучом путь провода, Федоров увидел, что тот идет к старомодному квадратному звонку. Он сделал шаг и чуть не вскрикнул от неожиданности: луч фонаря уперся в висящий на стене черный флаг с белым черепом и скрещенными костями.
28
— Ну вот, собственно, и все, — сказал Корда. — Федоров быстро сориентировался, нашел в подземелье кое-что из похищенного в последние дни, аккуратно выбрался обратно и дал знать в отдел и управление. Вечером мы всех и накрыли. С одной стороны, история банальная: рецидивист организовал подростков для совершения краж. Сам он, кстати сказать, ни одного дела лично не провел. Только направлял и инструктировал. А с другой стороны…
— С другой стороны, он использовал тягу мальчишек ко всему романтическому, — подхватил Бессонов.
— …Интересный случай, — сотрудник молодежной газеты, частый гость в уголовном розыске, снял очки и старательно протирал их платком. — Значит, вы говорите, этот самый Шкилет…
— Шкет, — поправил Бессонов.
— Да-да, этот самый Шкет организовал «Общество»?
— Да, «Общество вольных пиратов», и ориентировал его на организацию краж… Он объявил ребятам, что деньги нужны на специальную форму для них, обещал летом повезти всех к Черному морю и купить на вырученные деньги яхту. Чуть ли не кругосветное путешествие планировали, — сказал Корда.
— Но это же блеф, — сказал журналист.
— А вы что думали?! Конечно. А ребята верили, воровали, таскали деньги у родителей. Он им такую романтику заделал, что и ваш брат, писатель, не сочинит. На ребячью психологию, подлец, бил, знал, чем их взять можно.
— Но как же так, — разгорячился корреспондент, — ведь уголовник, отброс, так сказать, общества, а как успешно конкурировал и со школой, и с комсомолом… Черт знает, что получается…
— Это легко объяснить, — сказал Корда. — Во-первых, то, что этот тип придумал, весьма романтично. Факт. Черный флаг, система сигнализации, символика и Гавайские острова в перспективе. Дальше, он обращался с ними, как с равными, не обрывал: «маленький еще!», доверял, в известных пределах, конечно, вот пацаны и липли к нему. Воровской науке обучал, да не просто так, а с душой, он был кровно заинтересован в том, чтобы его ученики работали «чисто». Уголовный «педагог», если так можно выразиться, всегда тщательно анализирует психологические особенности подопечных, слабые и сильные стороны личности каждого и, исходя из них, строит свою «методу» воспитания. И потом он подает свою «науку» строго конкретно и целеустремленно, не говоря уже об использовании материальных стимулов: выполнил задание — получи свою долю.
— Так это же целая система! — воскликнул журналист.
— А вы как думали, — сказал Корда. — Именно система, и хорошо продуманная. Разумеется, сейчас таких «педагогов» немного, но и редкие случаи должны быть исключены в наше время. Нельзя терпеть подобных «конкурентов». Они пользуются каждым промахом в нашей воспитательной работе с подростками, а промахов, формализма еще хватает.
— Возьмите хотя бы все те хорошие мероприятия, которые проводит школа и комсомол, — вступил в разговор Бессонов. — Ведь они охватывают, как правило, положительных ребят, активистов, общественников. А те, кого школа считает разгильдяями, «трудными», остаются за бортом.
— Было же так, — сказал Корда, — что в кружки Дома пионеров не записывали тех, у кого есть тройки. Значит, тройку получил — и в объятия Шкета, вступай в «Общество вольных пиратов»…
— О чем спорите? — спросил вошедший в кабинет Леденев.
— О пацанах, Юрий Алексеевич, — сказал Бессонов.
— Ну, ну, Макаренки, митингуйте. А может быть, пора и за дело?
— Беремся и за дело, — сказал Бессонов.
— Алексей Николаевич, — обратился Леденев к Корде, — ты не очень занят, пойдем вместе допросим Педро.
— Это который по счету? — спросил капитан.
29
Найти Педро, человека, кличку которого прочли на промокашке, оказалось нелегким делом. Еще с самого начала следствия проскользнуло сообщение о некоем Гуськове, проживающем по улице Коммунальной. По данным, полученным уголовным розыском, выходило, что у Гуськова две клички Испанец и Педро.
Парень характеризовался отрицательно: прогульщик, хулиган, выпивоха, ловелас. Замечали, что и с ножом иной раз ходит. Решили посмотреть его поближе. Приметы вроде бы и не сходились: цвет волос темно-русый, рост средний, нос, что называется, картошкой. Но, во-первых, свидетели могли ошибиться, а, во-вторых, необязательно, чтобы убийцей оказался именно тот парень, с которым Лену видели у подъезда.
До времени на допрос не вызывали. Если есть возможность, надо устанавливать его причастность так, чтобы ни тени подозрения у Гуськова не вызвать.
Неделю обкладывали Испанца-Педро. Факт его знакомства с Леной был доказан. Некоторые свидетели видели его в тот вечер на танцах. Что ж, теперь можно и допросить самого. И повестку написали, а в последний момент пришел участковый уполномоченный лейтенант милиции Малышкин и принес неопровержимые доказательства того, что Гуськов вечером того дня уехал на рыбалку и вернулся утром.
Так Гуськов и не узнал, что целую неделю он был объектом самого пристального изучения со стороны работников уголовного розыска. Правда, беседу с ним провели у участкового. Говорили по поводу некоторых его «художеств», в частности, о последнем его «фокусе»: в разгар танцев в Доме культуры Гуськов вырубил свет во всем здании…
Параллельно шла работа по выяснению другого Педро, тоже завсегдатая танцплощадки, по фамилии Колчин. Этот отпал быстро, так как скоро уточнили, что на самом деле его называют Пейр.
Был еще Педро-Итальянец, Педро-Чайка, Педро с Северной горы. Их непричастность к убийству была установлена, и оперативная группа продолжала искать еще одного, по всей видимости, хорошо известного Лене, которая неспроста несколько раз написала его имя на промокашке.
30
…В погожие вечера прошедшего лета на берегах городского озера часто можно было видеть двух парней, окруженных толпой молодежи. Один из них блестяще играл на гитаре, и они отлично пели самые что ни на есть модные песенки пополам с цыганскими романсами и песнями Высоцкого. Особенной популярностью парни пользовались у девчонок, которые восхищенными глазами смотрели на современных менестрелей. Бывали певцы и на танцах, были знакомы и с Леной Косулич.
Об этом узнал Бессонов, беседуя — в который раз! — с одной из подруг Лены.
— Надо найти этих парней, Юрий Алексеевич, — сказал он Леденеву.
— Что ж, действуй, — ответил майор.
Известны были только их имена: Эдик и Стасик.
— Эдик черный такой, с баками, а Стасик светлый, высокий, — сказала одна из девушек.
«Вот и все данные. Ничего, бывает и поменьше», — подумал Бессонов, приступая к розыску.
Искать пришлось долго. Он снова и снова перечитывал показания, вновь беседовал с теми, кто, по его мнению, мог пролить свет на личность разыскиваемых «артистов», как их условно окрестил Бессонов, спрашивая участковых инспекторов города, которые хорошо знают людей на своих участках.
Много пришлось поработать, не забывая при этом о проверке других версий, которые отрабатывались одновременно, и, наконец, вышел Бессонов на Эдика. Им оказался шофер таксопарка Амбарцумян.
И вот он в кабинете Бессонова, с заметным акцентом рассказывает со всеми подробностями об импровизированных концертах на городском озере.
— Люблю петь, начальник, очень люблю. Стасик играет душевно, хорошо играет. Большой мастер!
— Ты Лену Косулич знаешь, Эдик? — спросил Бессонов.
— Конечно, знаю. Какая девушка! — Эдик прищелкнул языком. — Очень хорошая девушка. Мне очень нравилась. Только…
— Что «только»?
— Я ей не нравился, начальник. Стасик, он ей нравился.
— Стасик? А ты знаешь, что Лена убита?
— Слышал, начальник, слышал. Неужели правда? Вай-вай, какую девушку убили, какую невесту… Стрелять надо!
