Иэн Рэнкин - Заживо погребенные
– Имена или кликухи тех, кого Рико прятал в своих дальнобоях и лежбищах в то время, когда его грохнули.
– И какая связь? – тихим голосом задал вопрос Маккалоу.
– Неужто не ясно? Рико помогал бандитам скрываться, значит, если кто-то хотел найти кого-то из них, ему надо было трясти Рико.
– И прежде чем приступить к расспросам, они решили выбить из него мозги, – с издевкой подсказал Маккалоу.
– Может, они просто переусердствовали и не рассчитали силу удара, когда грохнули ему по черепу. – Сазерленд, потирая руки, скользил взглядом по лицам своих товарищей, ища поддержки.
– А может, он сообщил им то, что было нужно, – предположил Там Баркли.
– Так уж и сообщил, что-то не верится, – усомнился Фрэнсис Грей.
– Когда над его головой занесли бейсбольную биту, может быть, именно так он и поступил, – вступил в разговор Ребус, пытаясь отвести раздражение Грея от Баркли. – Лично я не вижу здесь ничего невероятного… – Чуть помедлив, он продолжал: – Положим, Рико не поддался на угрозы. А возможно, он назвал это имя, думая этим спасти свою жизнь.
– Какое имя? – спросил Грей. – Того, кто в это время уже отбросил коньки? – Он скользнул взглядом по лицам товарищей, сидевших за столом, но те лишь недоуменно пожимали плечами. – Мы даже не знаем, прикрывал ли он тогда кого-нибудь или нет.
– Именно это я и пытаюсь выяснить, – как можно спокойнее проговорил Стью Сазерленд.
– Если Рико помогал кому-то скрыться, – предположил Там Баркли, – и кто-то пользовался его услугами, все указывает на то, что такие люди скрылись навсегда. А это значит, что мы уперлись в глухую стену.
– Ты, если хочешь, можешь умыть свои ручки, – раздраженно проговорил Грей, ткнув пальцем в строну Тама Баркли. – Мы не собираемся обсуждать все твои великие умозаключения.
– Но я по крайней мере ничего не скрываю от ребят.
– Разница здесь вот в чем: в большом городе мы фактически занимаемся тем же, чем сейчас. Баркли, чем ты обычно занимаешься в Фолкерке: натужно пыхтишь за накрепко запертой дверью? А может быть, тебе нравится подвергать свою жизнь опасности и держать дверь открытой настежь, когда ты работаешь?
– А ты работаешь на всю катушку, так, что ли?
– Именно так, дружище, именно так я работаю. А вот ты работаешь совсем не так, и пользы от тебя ноль.
Воцарилось молчание, которое внезапно нарушил смех Алана Уорда, а вслед за ним рассмеялся и Стью Сазерленд. Лицо Тама Баркли почернело; Ребус знал наперед, что будет дальше. Баркли вскочил на ноги, стул с грохотом свалился на пол. Встав одним коленом на стол, он изготовился перескочить через него с намерением добраться до Фрэнсиса Грея. Ребус вытянул руку, чтобы остановить его и дать Стью Сазерленду время броситься вперед и схватить его в железные объятия. А Грей сидел, откинувшись на спинку стула, с самодовольной улыбкой на лице и концом ручки отбивал дробь по столешнице. Алан Уорд шлепал ладонью по бедру, словно сидел не в аудитории, а в первом ряду в цирке «Барнум и Бейли». Они не сразу заметили, что дверь в аудиторию открыта и на пороге стоит Андреа Томсон. Она медленно сложила на груди руки, когда в комнате наконец наступило что-то похожее на порядок. Ребус вспомнил, как должен вести себя класс при появлении преподавателя.
Но здесь-то совсем другое: здесь были мужчины – тридцатилетние, сорокалетние и пятидесятилетние; мужчины, обремененные ипотеками и семьями; мужчины, карабкающиеся по карьерной лестнице вверх.
Ребус не сомневался, что, увидев эту промелькнувшую перед ней сцену, мисс Томсон будет размышлять над ней на протяжении нескольких месяцев.
Сейчас она смотрела на него.
– Детектива Ребуса просят к телефону, – объявила она.
– Я не буду, – сказала она, – расспрашивать вас о том, что там произошло.
Они шли по коридору к ее аудитории.
– Это разумно, – одобрил он.
– Не понимаю, почему этот звонок переключили на мой телефон. Мне кажется, гораздо легче было бы сходить за вами из приемной…
– Тем не менее благодарю вас за хлопоты.
Ребус наблюдал, как раскачивается при ходьбе ее тело. Ее походка напоминала попытки до крайности неловкого человека танцевать твист. Возможно, у нее была родовая травма позвоночника в легкой форме; а может, это результат автомобильной аварии в подростковом возрасте…
– Ну и как?
Он слишком поздно отвел от нее взгляд.
– У вас смешная походка, – признался он. Она подняла на него глаза:
– Да? А я и не замечала. Спасибо, что сообщили мне об этом.
Она открыла дверь. Снятая с рычага телефонная трубка лежала на столе. Ребус поднес ее к уху.
– Алло?
В трубке слышались только гудки. Он встретился с ней взглядом и пожал плечами.
– Должно быть, надоело ждать, – предположил он.
Она взяла у него трубку, поднесла к уху, потом положила на аппарат.
– А кто звонил? Как представился?
– Никак.
– Это был междугородний звонок?
Она пожала плечами.
– Так все-таки что он сказал?
– Только то, что хочет поговорить с детективом Ребусом. Я ответила, что вы в другом конце коридора, тогда меня спросили, могу ли я… нет… – Она на секунду задумалась, потом покачала головой. – Я сама предложила сходить за вами.
– И он не представился?
Ребус сидел за ее письменным столом – на ее стуле.
– Я вам что, автоответчик?
Ребус улыбнулся.
– Да я просто шучу. Кто бы это ни был, перезвонит.
При этих словах телефон зазвонил вновь. Ребус поднял вверх руку, обращенную раскрытой ладонью к ней.
– Ну вот, что я и говорил, – с улыбкой произнес он.
Он потянулся к телефону, но она, опередив его, сама взяла трубку. Ее взгляд красноречиво говорил, что это все-таки ее кабинет.
– Андреа Томсон, – представилась она. – Эксперт по профпригодности.
Потом еще секунду слушала, прежде чем до нее дошло, что звонят ему. Ребус взял трубку.
– Детектив Ребус слушает, – сказал он.
– В школе у меня был советчик по выбору профессии, – произнес голос в трубке. – И он разрушил все мои мечты.
Ребус узнал этот голос.
– Только не рассказывай мне, – ответил он, – что у тебя не хватило упорства стать солистом балета?
– Я бы мог танцевать только вокруг тебя, друг мой.
– Одни обещания. Какого черта ты, Клеверхаус, решил испортить мне отпуск?
При слове «отпуск» брови у Андреа Томсон удивленно поднялись. Заметив это, Ребус подмигнул. Он занял ее стул, поэтому она полусидя пристроилась на столе.
– Слышал, ты преподнес своей начальнице чашечку чаю.
– И тебе не терпится позлорадствовать, потому и звонишь?
– Вовсе не потому. Мучительно признаваться, но нам, возможно, потребуется твоя помощь.
Взяв в руки телефон, Ребус медленно поднялся со стула.
– Шнур длинный?
– Наверно.
Воспользовавшись моментом, Андреа Томсон заняла свой стул. Ребус топтался около нее, держа в одной руке телефон, в другой трубку.
– Я здесь застрял, – сказал он. – Не вижу никакой возможности…
– Очень может быть, что увидишь, когда узнаешь, что нам от тебя нужно.
– Нам?
– Мне и Ормистону. Я звоню тебе из машины.
– И где сейчас эта машина?
– На гостевой парковке. Так что отрывай свою задницу и дуй сюда.
Клеверхаус и Ормистон раньше работали в Втором отделе Шотландской криминальной полиции, который размещался в Большом доме – так называли Главное полицейское управление. Отдел служил также штаб-квартирой полиции Лотиана и Пограничного края. Шотландская криминальная полиция, или ШКП, занималась расследованием громких дел, связанных с серьезными преступлениями: наркоторговлей, организованной преступностью, укрывательством краденого, убийствами. Ребус знал обоих с незапамятных времен. С недавних пор ШКП, вместе с Клеверхаусом и Ормистоном, вошла в структуру Агентства по борьбе с наркотиками. Оба сейчас сидели в машине на гостевой парковке, найти их не составило никакого труда: Ормистон занимал водительское место в старом черном такси. Клеверхаус, изображая пассажира, расположился на заднем сиденье. Ребус забрался в машину и уселся рядом с ним.
– На кой ляд вам эта колымага?
– Прикрытие лучше некуда, – ответил Клеверхаус, поглаживая дверцу. – Никто никогда не обратит внимания на черное такси.
– В такой глуши еще как обратит!
Клеверхаус согласно кивнул.
– Но ведь сейчас мы не ведем слежки, так что все нормально.
Теперь Ребус в свою очередь вынужден был признать, что довод Клеверхауса не лишен смысла. Он закурил, не обращая внимания ни на надпись «Не курить», ни на то, что Ормистон опустил переднее стекло. После недавнего повышения Клеверхаус стал детективом, а Ормистон получил чин сержанта. Это была странная парочка – высокий и худой Клеверхаус, почти дистрофик, худобу подчеркивал пиджак, который он обычно застегивал на все пуговицы. И невысокий, коренастый Ормистон с блестящими черными кудрями, придававшими ему сходство с римским императором. Говорил, как правило, Клеверхаус, оставив Ормистону роль напарника, стоящего на стреме.
