Фридрих Незнанский - Жестокая схватка
Вечером они сидели вдвоем с Кирьяновым. Оба молчали, поскольку говорить было не о чем. Все это время Петя вспоминал свой последний разговор с Виталиком, о том, как тот собирался уехать и начать новую жизнь.
Петя Бойков мучительно понимал, что и он теперь не сможет жить, как прежде. Не сможет вернуться в училище, в их общую комнату. Не сможет ходить по тем местам, которые будут напоминать ему о Королеве.
— Я, наверное, уеду, — произнес Петя. — А то тошно.
— Тошно, — согласился Кирьянов. — Когда вернешься?
— Не знаю. Хотелось бы никогда.
— А чем займешься?
Неожиданно Петя вспомнил статью из газеты, которую он читал во Владимире.
— Попробую поступить в погранучилище. Отправят куда-нибудь на Дальний Восток или в Среднюю Азию. Не могу я здесь.
— А примут?
— Не знаю, других же принимают. — Петя оживился. — Слушай, Васек, а поехали поступать вместе? Веселее учиться будет. А не поступим, все равно ведь ничего не теряем.
Кирьянов сосредоточенно почесал затылок:
— Вообще-то я об этом никогда не думал.
— А я что, думал?
Кирьянов посмотрел на Петю и пожал плечами:
— Ну поехали. Погранучилище так погранучилище. Один хрен. Все равно через год в армию.
Так закончилось лето 1987 года. Вместе с ним окончательно ушла и юность…
Часть вторая
Глава первая
2005 год.
Патрулирование дороги достаточно тоскливое занятие. Особенно если патрулировать надо на мотоцикле.
В машине еще куда ни шло. Можно сидеть, слушать музыку, пить кофе. И вообще в машине не дует. Мотоцикл совсем другое дело.
Между двумя старшинами дорожно-патрульной службы разговор в данный день шел именно об этом.
— У американских полицейских в фильмах хорошие мотоциклы, — тоном знатока объяснял старшина Вадим Казарин своему коллеге. — Не то что у нас.
— Да ты не патриот, — шутил второй.
— При чем здесь патриот — не патриот? — горячился Казарин. — Я говорю как есть. Их мент на мотоцикле едет — его все уважают, а нас с тобой кто уважает?
— Ты так говоришь, будто в Америку каждый день ездишь.
— А зачем мне ездить? Я в кино видел.
Миша Давиденко усмехнулся:
— Кино — это одно, а жизнь — другое. У них в кино все красиво выглядит. А в реальности наверняка такое же дерьмо, как и у нас.
Казарин наморщил лоб и принялся обдумывать услышанное.
— Не хочешь же ты сказать, будто они в Америке выпускают красивые мотоциклы только для того, чтобы показывать их в кино? А для обычной жизни они выпускают другие мотоциклы?
Давиденко вздохнул: Казарин мог спорить бесконечно. Каждый раз он выбирал для себя какую-нибудь совершенно бессмысленную тему и начинал развивать ее так горячо, как если бы она имела для него первостатейное значение.
— Я только хочу сказать, что в кино, которое ты смотришь, эти мотоциклы выглядят красиво, потому что американцы вкладывают большие деньги в спецэффекты. А вот если бы ты увидел этот мотоцикл на американской улице, то, может быть, даже и не узнал бы его. В жизни он был бы грязным, обшарпанным, с погнутыми крыльями. Вот в каком фильме ты видел самый крутой мотоцикл?
Долго думать Казарин не стал.
— В «Терминаторе», — сказал он с уверенностью. — Во второй части. На котором жидкий терминатор ездил. Да и «харлей» там тоже неплохой.
— А вот подумай о том, почему после всех погонь и прыжков этот мотоцикл выглядит точно так же, как и вначале? И вообще как будто он только что с конвейера сошел?
Казарин снова задумался. Но на этот раз то, о чем он думал, ему категорически не нравилось. Что-то не складывалось в его теории о превосходстве американских мотоциклов, и он никак не мог сообразить, что именно. Он понимал, что Давиденко подловил его на какой-то незначительной мелочи, но вот на какой?..
— Хочешь сказать, это из-за спецэффектов? — неуверенно произнес он.
— А из-за чего же еще? Вот если тебя в американский фильм вставить, ты тоже будешь как Шварценеггер выглядеть.
От мысли, что щуплый Казарин будет выглядеть как Мистер Олимпия, Давиденко стало смешно.
Его смех вызвал у Казарина новое желание спорить.
— Хорошо, — нашел он новый аргумент, — а американские машины тоже хуже наших?
— При чем здесь машины? — удивился Давиденко. — И при чем здесь лучше — не лучше? Я тебе сказал только, что то, как мотоциклы выглядят в фильмах, и то, как они выглядят на самом деле, — это две разные вещи. Ты с этим согласился?
— Ну допустим, — неохотно согласился Казарин.
— Ну и все!
Давиденко отвернулся от коллеги и посмотрел на пустынную дорогу.
— Ох, райончик! — произнес он. — Вообще никого нет.
В жизни часто происходят такие случаи, про которые говорится — сам накликал. Или, как об этом сказано в русском фольклоре, не было у бабы забот, купила себе баба порося.
Сейчас был именно такой случай.
Из-за поворота с визгом вырулила черная «Волга» и стремительно понеслась в их сторону.
— Да они что, охренели, что ли? — возмутился Давиденко.
«Волга» пронеслась мимо растерявшихся патрульных и стала быстро удаляться.
Вскочив на мотоциклы, Давиденко и Казарин ринулись в погоню.
— Внимание всем машинам, — торопливо говорил Давиденко в микрофон. — По улице Карповича в сторону МКАД движется черная «Волга». Примите средства к задержанию, в машине могут находиться вооруженные преступники.
Автомобиль вообще не самое надежное средство передвижения. Каждому гражданину это прекрасно известно из передач «Дорожного патруля». Но по сравнению с мотоциклом автомобиль так же надежен, как четырехколесная телега, в которую запряжена самая спокойная лошадь, по сравнению с самокатом, на котором к тому же решили съехать с олимпийского трамплина на Воробьевых горах.
Вадим Казарин и Миша Давиденко полностью осознали правоту этого утверждения в тот момент, когда впереди неожиданно дорогу им начал перегораживать здоровенный оранжевый грузовик, известный в народе под названием «мусорка».
Пытаясь избежать неминуемого столкновения, Казарин вильнул в левую сторону, Давиденко — в правую…
О российских дорогах со времен Николая Васильевича Гоголя сказано немало, но обочины российских дорог еще хуже.
После того как стало очевидно, что мотоциклисты неспособны продолжать преследование, грузовик преспокойно развернулся и поехал в ту же сторону, в которой исчезла черная «Волга». Проехав пару перекрестков, он свернул влево.
Глава вторая
Дежурный следователь Ярослав Степищев сидел за столом в своем кабинете и ждал, пока закипит чайник. Он ждал уже целых десять минут.
«Зря я налил его целиком, — думал Степищев. — Чертовы китайцы! Чертов новый чайник!»
Три дня назад их отделу подарили новый чайник. В отличие от старого этот был огромным.
«Сами виноваты, — думал Степищев. — Пили бы себе из старого».
За три дня никто из сотрудников так и не привык к разнице объемов и, повинуясь старой привычке, наполняли чайник водой под завязку.
Ждать соответственно приходилось дольше.
Если в отделе сидело несколько человек, никаких особых проблем не было: за разговором время течет незаметно.
Но вот когда ты сидишь один…
Самым подлым было то, что сбоку на чайнике имелись деления, по которым внимательный человек мог определить, сколько именно воды надо залить внутрь. И эта шкала была повернута лицом именно к нему, Ярославу Степищеву, следователю Мосгорпрокуратуры из Управления по расследованию бандитизма и убийств.
Не то чтобы Степищев был невнимательным человеком. В конце концов, избранная профессия предполагает другое. А профессию свою Ярослав Степищев любил.
Для него, потомственного работника следственных органов в третьем поколении, никогда не стоял вопрос выбора своего дальнейшего призвания. Впрочем, ни отец, ни дед никогда не поднимались высоко по служебной лестнице.
Ярослав Степищев собирался их превзойти. Но пока ему это не удавалось. Он работал в прокуратуре уже четыре года, однако ни одного более или менее значительного дела ему не попадалось. Не потому, что Степищев ленился или был на плохом счету у начальства. Просто ему не везло.
Он и сам считал, что ему не везло. И коллеги тоже так считали.
Ни одного громкого дела за все четыре года работы! Есть чему посочувствовать.
А без громких дел, к тому же успешно доведенных до конца, разве могут быть какие-нибудь перспективы? Остается только плестись в конце, стареть и ждать выслуги лет. Одним словом, тоска.
Через месяц Ярославу Степищеву должно было исполниться двадцать семь лет. Он считал себя очень старым.
Наконец чайник щелкнул, и Степищев сумел-таки приготовить себе большую кружку кофе. Вместе с пачкой шоколадного печенья не так плохо.
