Майкл Коннелли - Черный ящик
– Наверное, ты прав, – сказал он.
Они долго сидели молча, потом Босх спросил:
– Как считаешь, это может повториться?
– Ты говоришь о массовых беспорядках?
Босх кивнул. Почти вся карьера Ганта была связана с Южным Лос-Анджелесом, и кому знать ответ на этот вопрос, как не ему?
– Само собой, в этих краях может случиться что угодно, – сказал Гант. – Стали ли отношения между полицией и населением лучше, чем прежде? Да, и значительно. Среди местных есть даже такие, кто нам полностью доверяет. Заметно снизилось число убийств. Да что там! Преступность в целом пошла на убыль, и мелкие бандюки не разгуливают больше по улице королями. Мы взяли все под контроль. И народ нам в этом помог.
Он замолчал. Босх ждал продолжения, но его не последовало.
– Но… – попытался он заставить Ганта выложить всю правду.
Тот пожал плечами.
– Конечно, есть большое «но». Слишком высок уровень безработицы, магазины закрываются, бизнесмены разоряются. У людей здесь чересчур мало возможностей, Гарри. А ты сам прекрасно знаешь, к чему это приводит. Депрессия, агрессивность, отчаяние. Вот почему я считаю, что ничего нельзя исключать. История ходит по кругу, то и дело повторяясь. А значит, тут может случиться что угодно. Вот тебе мое мнение.
Примерно этого Босх и ожидал. Его собственное восприятие окружающей действительности мало отличалось от видения ее Гантом.
– Могу я на время забрать у тебя эти папки? – спросил он.
– Ради Бога, только не забудь вернуть, – сказал Гант. – Я еще хотел одолжить тебе эту черную коробку.
Он потянулся назад и взял коробку с картотекой. Когда же обернулся, на лице Босха играла улыбка.
– Что такое? Это тебе не нужно?
– Нет, как раз очень нужно. Мне просто вспомнился напарник, с которым я когда-то работал вместе. Его звали Фрэнки Шихан, и он…
– Я знавал старину Фрэнки. Жаль, что с ним так вышло.
– Мне тоже. Но пока мы работали вместе, у него была любимая теория о том, что касалось убийств. Он говорил, что в каждом деле нужно найти его «черный ящик». Обнаружить «черный ящик» – вот основа основ.
Гант не сразу понял смысл его слов.
– Имеется в виду «черный ящик», как в самолетах?
– Именно, – подтвердил Босх. – При крушении самолета в первую очередь нужно найти его «черный ящик» с записями данных о полете. Если это удается, становится понятно, что произошло. Фрэнки был уверен, что это справедливо в отношении места преступления и улик, когда совершается убийство. Всегда есть какая-то вещь, которая сразу все проясняет, и события выстраиваются в логическую цепочку. Если ты ее обнаружил, считай, что ты в шоколаде. А сейчас я, можно сказать, получаю такой «черный ящик» из твоих рук.
– Ну, на эту коробочку я бы не возлагал слишком больших надежд. В ней мы сохранили всего лишь карточки уличных допросов начиная с интересующего тебя времени.
До того как каждый патрульный автомобиль оборудовали МКТ – мобильным компьютерным терминалом, – полицейские носили в задних карманах брюк специальные формы протоколов уличных допросов. По сути, это были карточки размером три на пять дюймов, в которые заносились данные при снятии показаний на ходу. В карточку вписывались дата, время и место проведения допроса, а также имя и фамилия, известные клички, описание татуировок и принадлежность к определенной банде допрашиваемого. Ниже оставалось немного места для особых отметок и комментариев офицера, куда он вносил прочую информацию, которая в будущем могла представлять интерес.
Местное отделение Американского союза за гражданские права долго добивалось запрещения уличных допросов, проводившихся без ордеров и являвшихся, соответственно, неконституционными действиями, но полицейское управление стояло на своем, и практика уличных бесед с подозреваемыми продолжалась.
Босх взял коробку, открыл крышку и обнаружил внутри множество уже основательно потрепанных карточек.
– Как все это удалось сохранить во время чистки? – спросил он.
Гант понимал: он имеет в виду случившееся в других отделах управления, где все бумаги уничтожали после занесения данных в память компьютеров, торжественно знаменуя этим актом вступление полиции в век электроники.
– Понимаешь, мы как-то сразу догадались, что при загрузке архивов в машину они обязательно что-нибудь потеряют. Это написано пером, Гарри. Бывали случаи, когда офицер не мог разобрать чужого почерка, и это спасало ему жизнь. Но это шутка. А суть, конечно же, в том, что большую часть подобной информации наверняка сочли несущественной и поленились компьютеризировать. Улавливаешь? А потому мы припрятали несколько черных коробок в укромном месте. И тебе повезло, Гарри, потому что коробка с карточками на «Сикстиз» уцелела. Надеюсь, ты найдешь там хоть что-то полезное.
Босх отодвинул стул и поднялся.
– Постараюсь вернуть тебе все это в целости и сохранности.
Глава четвертая
Еще до полудня Босх успел возвратиться к себе в отдел нераскрытых преступлений. В комнате не было почти ни души, поскольку большинство сыщиков начинали рабочий день рано, а потому так же рано уходили обедать. Дэвида Чу, напарника Гарри, тоже на месте не наблюдалось, но его это нисколько не волновало. Чу мог обедать, работать в другой части здания или вовсе отправиться в одну из лабораторий, располагавшихся в соседних корпусах. Босху достаточно было знать, что Чу занят сейчас сразу несколькими расследованиями на предварительных этапах, когда только начинается сбор генетического материала, отпечатков пальцев, баллистический анализ, чтобы эксперты дали по ним заключения и попытались найти совпадения с уликами из других дел.
Поставив коробку и лежавшие поверх нее папки на свой стол, он взялся за телефон, чтобы проверить сообщения. Выйти с ним на связь никто не пытался. Он уже собирался просмотреть полученные от Ганта материалы, когда рядом с его рабочей кабинкой замаячила фигура нового начальника отдела. Лейтенант Клифф О’Тул был новичком не только в отделе нераскрытых преступлений, но и в уголовном розыске вообще. Его перевели сюда с участка на бульваре Ван-Нуйс, где он командовал оперативно-тактической группой. Босху еще не доводилось сталкиваться с ним достаточно часто, но, судя по тому, что он видел сам и слышал от других коллег, ничего хорошего это назначение не сулило. За рекордно короткое время руководства отделом лейтенант ухитрился заработать от своих подчиненных сразу две клички, причем обе с откровенно негативным подтекстом.
– Как прошла ваша командировка, Гарри? – спросил О’Тул.
Прежде чем разрешить посещение Сан-Квентина, он настоял, чтобы его посвятили во все детали дела и пояснили, почему так важна связь пистолета, примененного при убийстве Йесперсен, с расправой над Уолтером Реджисом, учиненной Коулманом.
– И хорошо, и в то же время не очень, – ответил Босх. – Коулман назвал мне имя. Это некий Трумонт Стори. Коулман признался, что Стори снабдил его пистолетом для казни Реджиса, который потом забрал у него. Проблема, однако, в том, что я не могу взять в оборот Стори, поскольку тот тоже уже мертв – схлопотал пулю в затылок. А потому пришлось провести часть сегодняшнего утра в Южном участке, чтобы проверить, насколько правдива версия о причастности Стори к делу с точки зрения прежде всего фактора времени. Это оказалось полезно. Теперь я уверен, что Коулман дал правдивые показания, а не просто попытался списать все грехи на человека, которого уже нет в живых. Так что нельзя сказать, что командировка ничего не дала, хотя и не приблизила меня к пониманию, кто убил Аннеке Йесперсен. Я продолжаю над этим работать.
И он жестом показал на коробку с карточками и папки на своем столе.
О’Тул кивнул с задумчивым видом, скрестил руки на груди и присел на край стола Чу – как раз туда, где напарник ставил свой кофе. Будь Чу на месте, ему бы это не понравилось.
– Не люблю тратить бюджетные средства на пустые прогулки, – заметил О’Тул.
– Но это не было пустой прогулкой, – терпеливо повторил Босх. – Мне удалось выяснить имя, и это имя имеет прямое отношение к делу.
– Быть может, нам пометить данный случай грифом ДРН и на этом закончить? – предложил О’Тул.
Аббревиатура ДРН означала: дальнейшее расследование невозможно. Обычно так помечались дела, обстоятельства которых удалось установить, но это не приводило к аресту и передаче материалов в прокуратуру, поскольку главный подозреваемый был либо уже мертв, либо в силу других причин его не удавалось привлечь к ответственности. В отделе нераскрытых преступлений такие штампы ставились на папки с делами особенно часто по той простой причине, что детективам здесь приходилось расследовать заведомо давние случаи, и по результатам экспертизы ДНК или совпадения отпечатков пальцев в единой базе данных они в итоге выходили на подозреваемых, успевших уже отойти в мир иной. После консультации с прокурорским надзором начальник подразделения получал полное право списать дело в архив, при этом оно больше не числилось среди «висяков», улучшая показатели работы полиции.
