Современный зарубежный детектив-4. Компиляция. Книги 1-23 (СИ) - Барнс Дженнифер Линн

Я, конечно же, знала, чем зацепила меня Рокси, я знала, что моя краткая одержимость растет из подавленного горя от потери брата, который погиб точно так же — подростком, в свой личный праздник.

Но моя общая фиксация на смерти была намного сложнее и многограннее. Психотерапевт в моей голове говорил: причина в том, что меня оставили одну с закрытым гробом Така. Оставили одну, и я заглянула внутрь.

Не знаю, почему я задумалась о смерти посреди техасского Нигде, когда мимо проносились золотые от жаркого солнца поля и рядом ощущалась молчаливая поддержка Хадсона.

Бабушка назвала бы это предчувствием.

Стоило мне положить палец на кнопку выключения телефона, как он завибрировал.

Скрытый номер. Пожалуйста, только не Чарла.

Одно нажатие кнопки — и мой мир снова вынесло из зоны комфорта.

Голос Сэди. Всего два слова, которых я ожидала меньше всего.

— Мама умерла.

Следующий двадцать один час был мешаниной слез, злости, отрицания и утомительной похоронной рутины.

Я выяснила, что Хадсон и в самом деле был невероятно хорошим гонщиком. Его команда в Афганистане передвигалась на «контролируемой» скорости сотня миль в час. Каждый день — так они снижали риск попадания в засаду. Включив мигалку и догнав стрелу спидометра до красных девяноста, Хадсон согнал все остальные машины на обочины, как послушный ряд рабочих муравьев. Он остановился только у больницы, где мы с Сэди, опустошенные, выслушали какого-то придурка в костюме, который явно слишком часто говорил подобное, но до сих пор сохранил способность изображать сочувствие. Я почти поверила.

Хотим ли мы оставить маму до утра в комфортном больничном морге (перевод: на холодном стальном столе, под простыней) или мы уже выбрали похоронное бюро?

Он толкнул к нам по столешнице форму разрешения. В подобных случаях больницы могут производить вскрытие, особенно если причина смерти неясна. Не могли бы мы подписать? Больница заплатит, конечно же, но придется подождать примерно месяц, пока не придут результаты. Я попыталась избавиться от навязчивого образа студентов-медиков, которые копаются в нашей маме и отпускают грязные шуточки, чтобы не воспринимать всей жути такого обучения.

— Это не сериал, где все дела расследуют за сорок пять минут, — сказал администратор. Наверное, он произносил эту фразу не реже пяти раз в неделю.

Моя голова пульсировала от боли в такт лампам дневного света. Я присмотрелась к табличке с именем. «Мартин Ван Бурен, старший консультант по вопросам посмертия». Наверняка название этой глупой должности не один день обсуждали и утверждали.

Мистер Ван Бурен был явно из тех детишек, которых в младшей школе редко зовут играть, и с тех пор для него мало что изменилось. Его темный костюм висел мешком на тонком скелете без признаков мышечной ткани. Пушистые рыжие волосы клочьями обрамляли плешь. Он носил тонированные очки в проволочной оправе. Обручального кольца не было. Грубый анализ, но мне нужна была мишень для выхода моей злости.

— Как это произошло? — спросила я так резко, что он подпрыгнул. — У кого был доступ в палату? К ее капельнице?

Моя ярость отскочила обратно. Можно было догадаться и не палить по мистеру Ван Бурену, чьи дипломы на стенах свидетельствовали о пятнадцати годах успешного консультирования невменяемых, убитых горем родственников вроде меня.

Он отточенным жестом поправил свой полиэстровый галстук с цветным букетом воздушных шариков.

— Мадам, об этом вам нужно поговорить с руководством больницы. До сих пор не выявлено вины или небрежности со стороны персонала. Ее врач считает, что причиной смерти стал инсульт вследствие долговременного приема лекарств. Вскрытие — всего лишь стандартная процедура.

Сэди положила руку мне на колено. «Томми… давай на минуточку выйдем в холл».

— Не делай этого, пожалуйста, — взмолилась она, когда мы вышли за дверь. В тридцати футах от нас Хадсон и два его приятеля-охранника стояли, как гладиаторы, полукругом оцепив заплаканную Мэдди. Наша кузина Нанетт час назад привезла ее сюда из Марфы.

— Мама умерла, Томми. Давай похороним ее мирно. Пусть она уйдет с хорошей кармой.

— Хорошей кармой? — Я уставилась на нее, не в силах поверить. — Тут дело не в карме. Тут дело в правде. Убили ее или нет. — Последнюю часть я старалась произносить тихо, но Мэдди уловила тон и уткнулась лицом в грудь своему защитнику. Парню с дурацким именем Бэт, с которым мы познакомились только сегодня.

Я не могла остановиться, резкие слова слишком просто слетали с губ.

— Почему ты принимаешь подобное как судьбу? — А затем, с отвращением, которое удивило меня саму: — Пора бы повзрослеть, Сэди.

Краем глаза я видела, как Хадсон уводит Мэдди и остальных по коридору, подальше от места моего взрыва. Хорошее решение, поскольку Сэди не замедлила выпустить в ответ ядовитые стрелы. Она всегда была умелым стрелком.

— Ты что, шутишь? Посмотри на себя, Томми. Ты спасаешь детей. Но и пальцем не шевельнешь, чтобы спасти себя саму. Твоя личная жизнь — океан отрицания. Возможно, пока у тебя еще нет пристрастия к алкоголю, но если ты будешь продолжать вот так, то через десять лет сопьешься. А постоянные отношения? Да и мои, если уж на то пошло!

Я попыталась ответить, но для Сэди это была только разминка.

— Ты действительно только сейчас поняла, что детство у нас было странным? Что мама была в депрессии. Что папа хотел брака получше, чем тот, что вышел. Что мы жили в состоянии паранойи. Сколько ты можешь назвать бабушек, которые запирают внучек в багажник машины, а затем учат выбивать задние фары и, лежа в темноте, высовывать руки в дыру и махать, как белым флагом? Вспомни, как папа учил нас садиться в машину со стороны пассажира, если рядом с водительской дверью парковался чужой фургон? Меры предосторожности, чтобы плохие парни нас не похитили.

Ее голос начал дрожать.

— Я сама учу этому Мэдди, но он-то говорил нам, что это игра. Игра!

Тонкий белый крест у нее на лбу, обычно невидимый, налился красным. Предупредительный знак для всех, кто хорошо знал мою сестру. Шрам остался с тех пор, как Сэди отказалась пристегиваться в машине, возвращаясь с урока танцев. Как только мама нажала на газ, перед нами выехала другая машина, и Сэди ударилась о приборную доску.

Когда Сэди вернулась домой с розовым шариком и аккуратным крестиком швов на лбу, бабушка сказала, что это знак, которым Бог собственноручно отметил Сэди, увидев в ней дар. Мама тогда не показывалась весь остаток вечера.

Мистер Ван Бурен высунул голову в коридор.

— Леди? Мы закрываемся в пять. Пора принимать решение.

Я тяжело сглотнула. Злилась я не на него, а совершенно на другого человека. Та, с кем я больше всего на свете хотела поговорить, та, кто мог пролить свет на темные островки моей жизни, ушла навсегда. Я больше не могу жить с надеждой, что появится новое лекарство, и мечтать о том, как мама вдруг резко придет в себя.

Музыки больше не будет.

— Мы готовы, — сказала я Ван Бурену.

Сэди удивленно приподняла брови. Лицо у нее было бледным, с алыми пятнами.

— Ты права, — тихо сказала я, сжимая ее руку. — Ты совершенно права. Нам нужно попрощаться с мамой. Я брошу это дело. Передам его полиции.

Я даже не знала, лгу я ей или нет.

Мы с Сэди переживали и худшие ссоры, но в детстве, когда кипели подростковые гормоны, все, сказанное в запале, забывалось уже к утру. Однако я не могла рассчитывать на это теперь. Я ни в чем не была уверена, кроме того, что не могу потерять сейчас еще и Сэди.

Глава 28

Я сидела в одиночестве на качелях, устроенных на веранде ранчо, и пыталась успокоиться, слушая мягкий звон тарелок, которые мыли вручную. Три моих школьных подруги по волейбольной команде, которых я почти не видела за последние десять лет, поддерживали легкий разговор о своих детях — слова вылетали из кухонного окна, кружились над выгоревшим газоном и терялись в ярком летнем закате.