Павел Нилин - Приключения-1988
Илья Захарович довольно похохатывает, подтягивает все время сползающие, немыслимо мятые старые брюки. Он вводит меня в комнату и, оглядывая царящий там бедлам, довольным тоном говорит, чуть шепелявя:
— Видал, за час какой антураж навел?
Да, Илья Захарович не пожалел труда и проявил немалую фантазию. Впрочем, выдумывать ему ничего не требуется, достаточно навидался за двадцать с лишним лет работы в розыске.
В это время в передней раздается звонок.
Я валюсь на стул и небрежно закуриваю, потом придвигаю к себе карты, а Илья Захарович идет открывать дверь.
И вот уже до меня доносится шарканье ног, возбужденный голос Володи, воркотня Ильи Захаровича. Только третьего голоса что-то не слышно! А, нет! Третий человек что-то гудит, глухо, неразборчиво.
Наконец все заходят в комнату.
Ого, вот это экземпляр! Совершенно квадратный малый. Мать-природа расщедрилась и заставляет думать, что выражение «косая сажень в плечах» не всегда бывает слишком сильным преувеличением. Нет, этот парень не числится в розыске, я почти убежден. Но почему он сбежал из вокзального ресторана, почему испугался?
— Садись, паря, садись. Стул только случайно не поломай, — весело шепелявит между тем Илья Захарович. — Гостем будешь, если монета водится. А нет, счастья попытай, вот они, сами в ручки просятся. На худой конец без порток уйдешь, — посмеиваясь, он кивает на карты, потом представляет меня... — Витек — дружок мой закадычный. Только начали, а уже полсотни мне оставил. И выпил всего ничего. Ну, как не дружок, верно?
— За дружбу с тобой, дядя Илья, можно и больше оставить, — хитро щурюсь я и поворачиваюсь к гостю. — Как тебя величать-то будем?
Взгляд у меня настороженный, даже подозрительный, оценивающий, словом, «деловой» взгляд, никакой приветливости в нем нет. Пусть чувствует, не к новичкам попал, не к «лопухам», пусть сам подмазывается, ищет расположения, доказывает, кто он есть и чего заслуживает в такой компании.
— Леха, — гудит он и тянет свою лапу.
Володя уходит, а мы продолжаем наше застолье, время от времени кидая Лехе всякие вопросики. Его это, однако, не удивляет и не настораживает, «порядок» он, видно, знает.
Постепенно мы выясняем, что Леха приезжий, что в Москве он недавно и туда, где он до сих пор ночевал, возвращаться ему сейчас никак нельзя. Потому что он кое с кем тут, в Москве, посчитался и шум теперь от этого пойдет большой.
— Завалил? — деловито спрашиваю я.
— Вроде того... — хмурясь, отвечает Леха, и мне кажется, что он сам недоволен тем, что сотворил.
А я внутренне невольно напрягаюсь. Неужели убийство? Где, кого? Но такие вопросы уже не положено задавать в лоб. А мы пока ничего не знаем о подобном происшествии в городе. Возможно, это попадет только в завтрашнюю суточную сводку.
— Откуда ж ты к нам залетел? — интересуется Илья Захарович.
— Где тепло, где урюк растет, — усмехается Леха.
После очередной рюмки, когда взгляд у Лехи слегка затуманивается, Илья Захарович снова подступает к нему.
— Счеты, соколик, сводил или деньга большая светила? — спрашивает он, с заметным усилием прожевывая колбасу.
— Надо было, значит... — неохотно гудит в ответ Леха.
Я зло ощериваюсь.
— Темнишь?
В такой компании этого не любят. Леха должен знать. А если не любят, то бьют. Но драка Лехе невыгодна. Не потому, что он не надеется взять верх. Тут он, кажется, не сомневается. Но он боится снова очутиться на улице. Это его состояние я ощущаю каждым своим нервом. Боится, боится. И, видимо, не зря боится. Судя по всему, он в самом деле натворил что-то серьезное. А раз так, он ссориться ни в коем случае не будет и на него можно нажать. Во всяком случае, следует попробовать.
— Ты номера-то брось, понял? — добавляю я угрожающе. — Отвечай человеку, когда спрашивают. Закона не знаешь? Хозяин он.
А добродушный Илья Захарович улыбается при этом так многозначительно, что Лехе становится явно не по себе.
— Счеты свели, — бормочет он.
— Ты в Москве бывал? — вкрадчиво шепелявит Илья Захарович. — Порядки тут знаешь или как?
— Первый раз залетел. Больше не сунусь.
— И умно сделаешь, — кивает Илья Захарович. — Потому порядки здесь, паря, особые, чтоб ты знал. Вот я на них все зубы съел, видал? — Он оскаливает зубы, и я на секунду столбенею, но тут же вспоминаю, как он мне перед приходом Лехи жаловался, что уже неделю ждет новый протез и даже стесняется выходить на улицу.
А Леха в усмешке кривит толстые губы, но в узеньких глазах его появляется тревога. Ох, и неуютно же ему в Москве, даже страшно.
— Чем кончал? — небрежно спрашиваю я. — Перышком?
И, продолжая жевать, лениво и равнодушно закуриваю.
Между тем вопрос очень важен. Если он ударил свою жертву ножом — это одно. Нож можно выбросить, можно якобы случайно найти. За него не зацепишься. Да и не всякий нож считается холодным оружием. Но если у Лехи пистолет, то все меняется. С пистолетом его можно брать хоть сейчас, и надо брать. Это слишком опасно. И прокурор немедленно даст санкцию на арест. А как же? У нас это ЧП: преступник вооружен пистолетом.
— Не все те равно чем? — угрюмо и недовольно отвечает Леха.
Я пожимаю плечами.
— Думал, может, тебе маслята нужны, а ты небось при капитале.
Леха в ответ подозрительно щурится и, решившись, говорит:
— При себе, робя, ничего нет. Вот три сотни, и все. Он достает из кармана брюк деньги, красные десятки рассыпаются по столу.
А Леха между тем выворачивает карманы. На столе появляются расческа, кошелек, небольшой перочинный нож, которым убить человека никак нельзя, грязный носовой платок. На Лехе толстый старый свитер, и, кроме как в брюках, карманов у него больше нет. Но в задний карман брюк он почему-то не лезет. И я коротко приказываю:
— Там чего? Покажь.
— Вот там чего, — усмехается он. — Глядите.
К сожалению, глядеть нельзя. Паспорт тут не пользуется уважением. Наоборот, малейший интерес к паспорту может вызвать подозрение. И я, даже не взглянув на него, с легким разочарованием говорю:
— А я думал, тебе маслята нужны.
— Пригодятся, — неожиданно заявляет Леха.
— Сколько требуется? — спрашиваю я.
— А у тебя что, склад? — ухмыляется одними губами Леха.
— Твое дело сказать сколько, — отвечаю, — а уж склад у меня или полсклада — мое дело. Интерес у тебя нехороший. Дошло?
— Ну, к примеру, полсотни можешь? — спрашивает он, поколебавшись.
— Посмотрим, — отвечаю. — У тебя пушка-то какая?
— Пушка?.. Как ее, заразу... — Он скребет затылок и неуверенно говорит: — Кажись, вальтер.
— Кажись, — насмешливо передразниваю я. — А с какого конца она стреляет, заметил, голова?
— Твое дело достать, что заказано, — озлившись, теперь уже пытается передразнить меня Леха. — А что я заметил — мне знать. Дошло?
Последние слова он произносит явно многозначительно. Что бы такое особенное он мог заметить, интересно?
— Ты, Леха, не сомневайся, — миролюбиво вставляет Илья Захарович. — Витек что пообещает, то железно. Завтра все будет как штык. Верно, Витек?
— Само собой, — киваю я. — Маслята мои, хрусты твои. Счет три — один в мою пользу. Сговорено?
— Пойдет, — охотно соглашается Леха...
Утром, на работе, я первым делом просматриваю суточную сводку происшествий по городу. Ничего, однако, что можно было бы «примерить» к Лехе, не случилось.
Я сижу в кабинете Кузьмича. Тут же и Валя Денисов. Он осторожно замечает:
— Может быть, они убили тоже приезжего и труп спрятали?
— М-да... Вполне может быть и так... что приезжий... — недовольно ворчит Кузьмич, откидываясь на спинку кресла, и трет ладонью седоватый ежик волос на затылке. — Надо, милые мои, вокруг этого Лехи поработать. Кажется, какая-то неприятная перспектива тут для нас все-таки откроется.
— Но ведь ни одной зацепки пока, ни одной! — досадливо восклицаю я. — Если бы хоть с пистолетом его прихватить.
— Надо узнать, где вообще его вещи, — замечает Валя. — Ведь приезжий все-таки.
— Да, — соглашается Кузьмич. — Нужна какая-то хитрость, чтобы он привел на тот адрес, где ночевал. И вторая хитрость, возможно, потребуется, чтобы к пистолету привел. Но патроны ему при этом давать ни в коем случае нельзя.
— Но показать? Только показать из своих рук можно? — с улыбкой спрашиваю я. — От этого ничего не случится?
— А что это тебе даст?
— Пока не знаю, — честно признаюсь я.
— Он плохо знает пистолеты, — напоминает Валя. — И калибры, конечно, тоже.
И тут меня осеняет. Валя, сам того не подозревая, подал блестящую идею. Я торопливо развиваю свой план. Кузьмич ухмыляется в усы.
— Что ж, попробуй, — говорит он. — Вообще-то неплохо придумано. Одна слабинка только есть. Продумай, откуда все взял. И еще помозгуйте-ка вдвоем пока над первой задачей. Адрес надо узнать непременно.
![Юрий Кларов - Пять экспонатов из музея уголовного розыска [с иллюстрациями]](/uploads/posts/books/165945/165945.jpg)
