Современный зарубежный детектив-4. Компиляция. Книги 1-23 (СИ) - Барнс Дженнифер Линн

Она брала пятьдесят две карты и одного джокера, раскладывала их на столе рубашкой вверх. Нам нужно было ладонями размешивать эти карты, пока бабушка не велела остановиться и выбрать себе двадцать одну.

А потом, затаив дыхание, мы наблюдали, как она переворачивает их одну за другой.

Сэди продолжала свой собственный расклад.

— Валет бубен означает Така, рядом тройка червей — это праздник. А это было третьего сентября — в день его рождения. Уверена, бабушка не считала это совпадением.

Она перевернула следующую карту. Пиковый туз. Почему ему приписывают такие силы?

— Чем ближе туз к карте Така, тем ближе трагедия, — сказала Сэди.

Она перевернула еще четыре карты. Король пик. Дама бубен. Дама червей. Джокер.

— Посмотри. Пиковый король означает кого-то недоброго, мужчину. Бубновая дама может представлять маму — она блондинка. Или мама может быть королевой червей, это карта материнской фигуры. А вот что означает джокер, я не уверена.

Судя по всему, Сэди относилась к бабушкиным раскладам серьезнее меня. И, словно читая мои мысли (а может, и правда читая), она кивнула на свой ноутбук со словами:

— Я только что быстро прошла пару уроков онлайн.

Мой любимый итог бабушкиного расклада включал в себя червового туза — любовь, конечно же, и трефового валета — обещание того, что я встречу загадочного темноволосого незнакомца. Однажды я все лето приглядывалась к одному из симпатичных мигрантов, которые работали у нас на ферме. Забыв о карте, которая следовала в моем раскладе сразу за ними, о предупреждении — двойке пик. Измена.

Прекрати.

— Сэди, хватит. Не надо их переворачивать. Глупо же думать, что они в том же… — я понизила голос. — В том же порядке, спустя все эти годы.

Мэдди копалась в холодильнике, изо всех сил делая вид, что не слушает.

— Это жутко, — продолжила я. — И глупо. Так попал в аварию, потому что какой-то глупый эгоистичный водитель решил напиться. К сожалению, такое происходит каждый день. И как ты можешь помнить, когда у Така день рождения?

— Помню, потому что это день его смерти. Потому что бабушка каждый год говорила мне не подходить к маме в этот день. Разве тебя она о том же не предупреждала?

Она помедлила, собирая карты.

— Я знаю, что ты веришь, — сказала она. — Ты же видела трость.

— Трость? — Я отлично понимала, о чем она говорит.

— В ночь бабушкиных похорон. Мама разрешила нам спать вместе, в гостевой комнате на первом этаже, на большой кровати с пуховой периной. Я проснулась посреди ночи. Ты сидела и смотрела на пол. И мы обе видели тень бабушкиной трости на ковре.

Трости с ручкой в виде змеиной головы, которую дедушка вырезал из цельной дубовой ветки и отполировал своими руками. Трости, которая постукивала то тут, то там на Бэйли-стрит, где бабушка прогуливалась каждую субботу. Трости, которая разломилась надвое, когда бабушка упала с заднего крыльца и сломала бедро за две недели до своей смерти от пневмонии.

— Она приходила попрощаться, Томми. Это был ее способ.

Хватит. Я решила сменить тему.

— Сегодня я видела Джека Смита. Теперь он заявляет, что работает над профайлом Энтони Марчетти. Говорит, что мама как-то с этим связана.

Сэди оторвалась от карт и уставилась на меня.

— Ты ему веришь?

— Да… нет… он мало что сказал. И он лжец. Но это письмо от женщины, которая считает меня своей дочерью, — как понимать его? И мой загадочный номер соцстрахования? Джек Смит говорит, что он принадлежит мертвой девочке.

Мэдди принесла нам по миске макарон с сыром и по гамбургеру, покрытому мучными крошками. Салат «айсберг» почти терялся под щедрой плюшкой майонеза.

— Вы, пожалуйста, ешьте, — попросила она. — Разговоры у вас гадкие. Вы меня просто пугаете.

Сэди улыбнулась ей.

— Через минутку, дорогая.

И, развернувшись ко мне, заявила:

— Тебе нужно позвонить Хадсону Бэрду.

На следующее утро я проснулась в своей детской спальне после семи часов сна без сновидений — спасибо розовой таблетке, которую я нашла в папиной аптечке.

Ни похмелья, ни вины, ни волнений о побочных эффектах, по крайней мере до тех пор, пока неминуемое исследование спустя годы не докажет, что я была неправа. С моей стороны казалось безрассудным вот так выключаться в пустом доме, учитывая все происходящее, зная, что я не услышу, если кто-то проникнет сюда. Но я решила, что если не посплю, мне уж тем более не удастся все это пережить.

Сработало. Утром я проснулась почти похожей на себя прежнюю. И первым делом, все еще в желтой хлопковой пижаме (откопала вчера в комоде) времен посещения мною старшей школы, я уперла руки в бока и оглядела гостиную. А затем сдернула простыни со всей мебели, включая большое пианино, и отнесла их в стирку. Хватит с меня призраков.

Пришлось глубоко вздохнуть и задержать дыхание, прежде чем я решилась снять старое стеганое покрывало с папиного любимого кресла, с которого открывался вид на широкое окно.

Вторым моим шагом стал «Доктор Пеппер». Третьим — звонок Вэйду и сообщение о том, что ему стоит заключить контракт с ветряной фабрикой в Стивенвилле.

— Но не продавай им Биг Диппер, — сказала я. — У меня на него планы. И с этого дня ты официально становишься главным. Только советуйся со мной по важным вопросам, как советовался с папой.

— Ты молодец, Томми, — заявил Вэйд. — Я обо всем позабочусь. Я чту память твоего отца. И, Томми… предложение покататься вместе все еще в силе.

Закончив разговор, я снова задумалась о том, насколько Вэйд в курсе наших семейных секретов. Мотивы его верности были непроницаемы, как темные воды вокруг Алькатраса. [593]

Все так же, в пижаме, я вернулась наверх и вытащила пачку стикеров из рюкзака с распечатками и заметками по моей докторской, которую я заканчивала онлайн, — спасибо Лидии Прэтт, моему куратору и бывшему профессору Университета Техаса.

Взгляд задержался на ксерокопии фото Алекса Вартона, парнишки со шрамом, как у Гарри Поттера. Алексу было тринадцать, он родился в Техасе и попал к нам на ранчо год назад. Папа прочитал о нем в «Форт-Ворс Стар-Телеграм». Он сотрудничал с социальными службами и отправил Алекса ко мне, на Ранчо Хэло, полностью оплатив лечение.

Два года тому назад Алекс видел, как его отец закалывает мать столовым ножом на дорожке перед их съемным домом. За то, что ему не понравился обед. Свинина со сливками, грибной суп, картофельное пюре и рагу из консервированных овощей. Когда тот сукин сын отыскал Алекса, забившегося в прачечную, мальчик поднялся на ноги и трижды выстрелил в него из пистолета, который его мама прятала в коробке из-под порошка «Тайд».

Его отец остался парализованным на всю жизнь. Некоторые люди так просто не умирают.

— Собери Алекса в цельную личность, — сказал мне папа.

Я размышляла о том, возможно ли это, выдержит ли разбитая душа такое количество пластыря, и тем временем сматывала в рулон золотистый ковер, чтобы освободить дубовый пол и начать выкладывать на нем дорожки из стикеров. Это был мой стандартный подход к исследованию любой проблемы с детьми на Хэло.

Слово «мама» на розовой липучке оказалось в центре моего маленького проекта. От него хаотично разбегались все мои вопросы, написанные на синих листках. На желтых я записала имена всех «игроков» и выстроила их по вертикали. Энтони Марчетти. Розалина Марчетти. Джек Смит. Таинственный «брат». Даже Сью Биллингтон, которая наверняка знала больше, чем говорила.

Внезапно я подпрыгнула от щелчка тридцатилетнего кондиционера и вздрогнула от потока холодного воздуха. Бумажки затрепетали, готовые улететь.

Все это не имело ни малейшего смысла.

Это была паутина безумного паука.

Глава 11

Эффект розовой таблетки выветрился быстро. К одиннадцати утра мой живот снова начал тревожно бурлить. Мне хотелось только одного — проглотить еще одну таблетку, а то и две, и забраться обратно в постель.