Современный зарубежный детектив-4. Компиляция. Книги 1-23 (СИ) - Барнс Дженнифер Линн

Я думала о моем брате Таке, который часто сидел на краю этой кровати и рассказывал мне сказки на ночь, и о том, как он погиб в автокатастрофе на свой восемнадцатый день рождения, оставив в моем детстве бездонную пропасть. Я думала о Розалине, которая до сих пор ищет свою похищенную дочь. Я думала об Энтони Марчетти, убийце детей, и о том, какое, к дьяволу, отношение он может иметь ко мне.

Когда я закрыла глаза, начался дождь.

Я не знала Рокси Мартин, но я видела газовый шлейф ее выпускного платья, все еще свисавший бирюзовым призраком с ветви столетнего дуба через полчаса после того, как она перестала дышать. Эта сцена вертелась у меня в голове, как кино. Искореженный кабриолет «мерседес» в овраге. Проблески полицейских мигалок, перегородившие дорогу патрульные машины, прожекторы, направленные на силуэты троих мужчин, которые внизу, у реки, ищут среди обломков останки красивой девушки. Гул вертолета первой помощи, опустившегося на черную дорогу перед нами.

О Рокси я читала в газетах — на следующий день, и на следующий: спортсменка, звезда волейбольной команды, дочь матери-одиночки и жертва старшеклассника, который напился на танцах водки, налитой в пластиковую бутылку из-под минералки. Он выжил в той аварии, отделавшись ушибом селезенки и сломанными ногами.

Это было четыре года назад. Я была в Вайоминге, возвращалась на Ранчо Хэло после выходного, везла лекарства для заболевшей лошади. Я застыла тогда в пикапе, почти ослепшая от мигалок, не в силах отвести взгляд от аварии. Я не могла дышать. Я, на полпути к своей докторской степени по психологии, впервые в жизни обнаружила у себя все признаки панической атаки.

И могла даже отследить ее источник.

Мой брат Так.

Подобного приступа паники у меня больше никогда не было. Но этим утром, после недолгого прерывистого сна в моей старой кровати, я сидела за маминым кухонным столом, и моя рука тряслась, когда я разбирала пистолет, чтобы почистить его.

Я могла оказаться дочерью монстра. Я впервые за долгое время позволила себе осознать эту мысль. Откровение Сэди по поводу папиных слов распахнуло передо мной темную бездну.

Я люблю ее как родную.

Мое детство могло оказаться обманом. Моя ДНК, эта чрезвычайно важная двойная спираль, досталась мне от стриптизерши и гангстера.

Мама с папой могли оказаться чемпионами по лжи. Похитителями. И Сэди могла перестать быть мне родной сестрой.

Когда острая боль ударила меня в грудь, я поднялась и попыталась отдышаться, медленно, судорожно, зачем-то открыв холодильник, — видимо, хоть так пытаясь избежать поездки в Паника-сити.

Упаковка из двенадцати банок «Доктор Пеппер» стояла на почетном первом плане. Каждый раз, оказываясь в Техасе, я жила по рекламному слогану «Доктор Пеппер» 20-х годов: «Выпей, чтобы поесть, в десять, два и четыре». Слоган появился благодаря давно почившему ученому из Университета Колумбии, который определил, что в это время суток люди переживают естественный спад энергии. Лично я время от времени спасалась «Пеппером» в период от шести до восьми часов утра. Сейчас было 7:08, как показывали часы с петухом, висевшие над старой газовой плитой. Петух раньше орал каждый час, пока папа не выяснил, как его заткнуть.

Я открыла банку и сделала ледяной, вкусный, сладкий глоток своей законной альтернативы кокаину. Тридцать девять граммов сахара поступили в кровь, и эффект от них уступал разве что пятидесяти граммам из аналогичной баночки «Оранж Краш». Мэдди унаследовала то же отношение к сахару, особенно после недолгих попыток пить только воду, как советовала одна из ее телевизионных поп-принцесс. Но, как истинная дочь МакКлаудов, через две недели она вернулась к «Доктор Пеппер».

Когда кровяное давление снизилось до приемлемых величин, я подняла с пола сумочку и выудила телефон. Меня ждали три сообщения голосовой почты.

Первое от полиции Форт-Ворса. Рука у Джека Смита сломана не была, обошлось растяжением связок. Нападавших освободили. Оба объяснили происшествие как обычный случай «дорожной ярости», заявили, что Джек подрезал их на Ай-35 и показал неприличный жест. Они последовали за ним на парковку «поговорить», и Джек первым на них напал.

Я не верила в это ни на грамм, но история была хороша, потому что мы жили в Техасе, где людям не всегда ясны правила. Я сделала мысленную пометку: позвонить в полицию и узнать настоящие имена напавших на Джека Смита. В Техасе «Бубба» вряд ли было уменьшительным именем. Зато могло оказаться, к примеру, обоснованной кличкой.

Мне очень не нравилось, что я разозлила двух незнакомцев со склонностью к насилию и моей фотографией в телефоне, а еще меньше нравился факт, что они теперь на свободе.

Второе сообщение, от Сэди, было коротким: «Позвони мне после “Доктора Пеппера”». Петух намекал, что еще слишком рано.

Третье было от самого Джека Смита. Он интересовался, не хочу ли я подъехать утром к его отелю. Без объяснений.

Прости, Джек, у меня на сегодня другие планы.

А затем я вспомнила, что не проверила имейл, и пришлось делать это через телефон, потому что ни беспроводного, ни обычного Интернета на ранчо не было. Читать письма на крошечном экране было неудобно, и я собиралась проверить почту еще вчера, с ноутбука Сэди, но забыла. Как выражалась бабушка — завертелась.

Я проглядела пятнадцать сообщений со знакомых адресов. В основном интернет-магазины с предложениями услуг. Удалить. Удалить. Удалить. Удалить. Удалить. Удалить.

После чистки осталось всего пять писем. Четыре были от персонала Хэло: ребята интересовались, как у меня дела. Мило и искренне. Я буду скучать по ним.

Последний имейл не подходил ни под одну из категорий. Не обычный спам, но и не личное. С адреса [email protected].

Тема письма: «Защити от этого тех, кого ты любишь».

Будь в конце темы восклицательный знак, я бы тут же удалила письмо, решив, что это предупреждение пьяным водителям или реклама желудочных баллонов.

Но знака не было, и я открыла письмо.

В сообщении зиял пустой белый квадрат. Без слов. Без картинки с улыбающимся стройным клиентом желудочной хирургии, держащим на вытянутых руках старые джинсы размером с цирковой шатер.

Мой палец застыл на секунду, прежде чем я решилась кликнуть по вложению. Экран телефона залило размытыми пикселями. Я закрыла экран и попыталась снова. Та же раздерганная мозаика крошечных плиток.

Глубоко внутри зашевелилась тошнота. Ерунда, сказала я себе. Это неправильное письмо, его отправляли не мне.

И все же.

Несложно ведь отследить имейл или улучшить изображение. Я могла бы отправить файл из письма на мой ноутбук, но у меня не было нужных программ. И умения ими пользоваться, раз уж на то пошло. А обращаться в коммерческую фотолабораторию я не хотела.

И в полицию. Пока еще нет.

Если это ерунда, я буду выглядеть дурой. Если не ерунда, я потеряю контроль над ситуацией.

Стоит обратиться к властям, и игра изменяется бесповоротно. Не всегда к лучшему, говорил дедушка.

В последние несколько дней я очень четко слышала его голос.

Паника снова проснулась, потянулась, зевнула и свилась внутри, как скользкий хищный угорь.

Я же психолог, заверила я себя. А не перепуганная девочка.

Когда-то я получила университетскую премию за реферат на тему «Творчество Альфреда Хичкока и влияние кинематографических техник на поведение современных сталкеров».

Я могла сыграть в эту игру и выиграть.

Я знала правила.

Но даже в моей голове это звучало неправдоподобно.

Я посмотрела на часы, согнув пальцы левой руки, — непроизвольное движение, которое стало привычкой с тех пор, как много лет назад с меня сняли гипс.

Нужно было собраться.

Мама ждала.

Глава 8

Я завернула на стоянку перед Центром Доброго Самаритянина, запутавшись в мыслях о прошлом и внезапно загрустив от воспоминания о мамином столе, о том дне, когда она поймала меня за попыткой открыть средний ящик при помощи шпильки.