Джон Кризи - ...И скрылся с места преступления...
Он воспользовался услугами одного из самых лучших частных детективов Лондона. Безрезультатно.
Он даже организовал слежку за Розмари.
Они все реже и реже обсуждали ситуацию без эмоций, спокойно: Розмари была настолько взвинчена, что любое опрометчивое слово или совершенно безобидная фраза вызывали у нее слезы или приводили в ярость. Казалось, он давно уже не шел домой с такой радостью, как сегодня.
Да, это была она – темный силуэт на фоне окна.
Значит, она ждала его, испытывала те же чувства, что и он, – может, сегодня им удастся все изменить.
Он не обратил внимания на небольшую темную машину, припаркованную у тротуара, ближе к углу улицы. В иной ситуации он, вероятно, подумал бы, что машина стоит слишком близко от перехода, но поскольку движение здесь было слабым, а большинство машин ехало медленно, он решил, что никакой опасности нет. Уличный фонарь находился несколько в стороне, да и ветви платана слишком разрослись и почти заслоняли его – улицы здесь освещались старомодными газовыми лампами, прикрепленными к специальным держателям на стенах домов. Темнели массивные двери гаража, единственным освещенным пятном в доме было окно его собственной спальни.
Теперь он видел, что Розмари машет ему рукой.
Он тоже помахал ей и бросился бегом к дому.
Он слышал звук двигателя, но ему и в голову не пришло, что это может быть сигналом опасности. Он уже ступил на мостовую, когда понял, что двигатель работает на полных оборотах. Но и это не смутило его, и он начал переходить дорогу.
Краем глаза он заметил габаритные огни. Они приближались, и слишком быстро.
Он видел лишь увеличивающуюся в размерах темную тень, габаритные огни, очертания головы и плеч водителя – на нем была мягкая фетровая шляпа. Он слышал рев двигателя. Он оказался прямо на пути машины, и спастись он мог, только бросившись вперед, – если б он двинулся назад, то оказался бы под колесами.
И он прыгнул.
Он почувствовал, как что-то зацепило его сзади, как ноги оторвались от земли. Он ощутил слабую боль и почти не почувствовал самого удара – рухнув лицом вперед, он потерял сознание. А рев двигателя продолжал отдаваться эхом в узкой улочке.
* * *Автомобиль мгновенно развернулся на брусчатой мостовой и ринулся к распростертому на земле человеку, который теперь всецело был в его власти.
* * *Розмари мчалась вниз так быстро, что была на нижней ступеньке еще до того, как Чарлз упал.
Она толчком распахнула дверь, и свет из подъезда выхватил блестящий черный кузов машины, бледное безжизненное лицо водителя. На мгновение он повернул к ней лицо, потом вновь склонился над рулем и бросил машину вперед, к лежащему на мостовой телу.
– Нет! – закричала Розмари. – Нет, нет, нет!!!
Она продолжала бежать.
Правая рука Чарлза была протянута к ней, словно в немой мольбе. Она видела его повернутое в профиль лицо, видела мчащуюся на него машину, словно водитель решил во что бы то ни стало завершить свою смертоносную работу.
И в этот момент на углу показалась еще одна машина, она замедлила ход.
– Остановитесь! – рыдала Розмари. – Остановитесь!
Дыхание у нее срывалось, она хватала ртом воздух, но уже понимала, что кричать бесполезно. Ее охватил ужас: у Чарлза не было ни малейших шансов. Однако она ошиблась.
Автомобиль-убийца изменил направление: если бы он переехал лежащее на его пути тело, машина врезалась бы во второй автомобиль.
Взвизгнули тормоза.
Атаковавшая машина промчалась всего в нескольких дюймах от второго автомобиля и вырвалась из улочки. Водитель повернул направо, чтобы через несколько секунд выехать на оживленную магистраль: далее проследить его путь будет невозможно.
Розмари опустилась на колени рядом с Чарлзом.
– Не волнуйтесь, – сказал водитель, выскочивший из второй машины. – Дайте-ка я взгляну, по-моему, ничего страшного.
Он склонился над Чарлзом вместе с Розмари. Затем подъехал еще один автомобиль, подошли несколько пешеходов. Было слышно, как они переговариваются.
– Вы что-нибудь видели?
– Ничего.
– А вообще-то машина сильно газовала, не так ли?
– Как вы думаете, он сильно пострадал?
– Кто-нибудь вызвал врача?
– Доктор, – эхом отозвалась Розмари. – Пошлите за доктором!
– Я не думаю, что ему действительно нужен врач, – сказал склонившийся над Чарлзом человек. – На спине пальто разорвано, видимо, зацепило крылом, приличная шишка на лбу – поэтому-то он и потерял сознание.
Он ощупал Чарлза, проверил пульс:
– Через несколько минут он придет в себя и сам расскажет, что произошло. Давайте перенесем его на тротуар, я хотел бы отогнать свою машину.
– Вам нужна какая-нибудь помощь? – спросил один из пешеходов.
– С ним все в порядке?
– Сбил и скрылся, да?
– Вешать надо этих негодяев.
Двое мужчин осторожно приподняли Чарлза, и в этот момент его веки дрогнули, зашевелились губы, словно он пытался что-то сказать. Через минуту он уже полностью открыл глаза, и Розмари взяла его за руку:
– Милый, как ты себя чувствуешь? Милый, тебе нельзя шевелиться, пожалуйста, не...
– Со мной все в порядке, – вымолвил Джексон. – Поразительное дело, он пытался сбить меня.
– Надо уложить его в постель, – сказал водитель второй машины.
С помощью тех же двух мужчин Чарлз добрался до распахнутой настежь входной двери – ему помогли подняться по узкой лестнице, а тем временем Розмари побежала вперед, чтобы приготовить кресло и пуфик для ног. Чарлза еще не ввели в квартиру, а Розмари уже набирала номер врача.
* * *Роджер Уэст вошел в свою пустую квартиру на Белл-стрит, включил свет в холле и закрыл входную дверь. Бросил шляпу на полку, провел ладонью по волосам, нахмурился и отправился на кухню. Привычный запах стряпни отсутствовал – не было вообще никаких запахов и звуков, просто пустой дом, и эта пустота действовала на Уэста угнетающе. Жена и двое детей уехали: жена присматривала за своей сестрой, которой оставалось совсем немного до родов, парней отправили к соседям, жившим неподалеку от колледжа. Другого выхода просто не было, но так прошла уже неделя, и, похоже, его одиночество затянется еще на две или три.
Можно было поужинать в городе, но Роджер решил, что попробует совершить набег на кладовую.
Войдя в кухню, он слегка приободрился: благо служанка убрала горы мусора, остававшиеся после его вчерашнего ужина и сегодняшнего завтрака. Он заглянул в кладовую, потом в холодильник. Жена была запасливой: колбасы, яйца, бекон – все, что надо мужчине. Он решил, что будет ужинать дома. Такое решение можно было отметить стаканчиком виски с содовой. Он прошел в гостиную, плеснул себе изрядную порцию и стал рассматривать стакан на свет. И снова нахмурился. Убожество, другого слова не подберешь, убожество. Джанет что-то говорила о новых портьерах и, может быть, о новом ковре, но все равно, комната – убожество. Мебель – по большей части разрозненные предметы, портьеры, ковры – полируй не полируй, штопай не штопай, результат один: убожество. Гостиной не пользовались уже больше недели, и от внушительного слоя пыли и общего запустения комната выглядела еще хуже, чем обычно.
– Пора что-то делать, – сказал он вслух. – Вкладывать деньги сюда бессмысленно.
Часы на камине – точнейшие корабельные часы в латунном корпусе – пробили один раз. Половина седьмого. Джексон придет в половине девятого. Интересно, что ему нужно? Оставалось еще два часа. Не забыть бы закрыть дверь в кухню, иначе запахи проникнут в холл, а Джанет это очень не любит.
В углу, на полочке каштанового дерева, стоял ящичек для столового серебра – вот он-то ни при каких обстоятельствах не будет выглядеть убого. Вероятно, это лучшее из того, что у них есть в доме, не считая пианино. И то, и другое им подарили. Ящичек для столового серебра преподнес на свадьбу сэр Гай Четуорт. Роджер мрачно разглядывал свое сокровище. Из больницы никаких новостей. В Скотленд-Ярде все уже потеряли надежду, бюллетени о состоянии сэра Четуорта не внушали оптимизма.
– Надо бы позвонить Джанет, пока она не узнала обо всем из газет, – пробормотал Роджер.
Они условились созваниваться каждый вечер, в десять часов.
Он прихватил стакан с виски и пошел в кухню – там он раздвинул столик и принялся за готовку, свалив в одну кастрюльку колбасу, соус, бекон и яйца. Нарезал хлеб, сделал тосты. Первые несколько минут он думал о Четуорте, но незаметно его мысли переключились на миссис Китт. Мировой судья миссис Китт. Очень странное дело, очень странные детали. Почему налетчик изорвал газеты, что именно он сжег? Почему он так жестоко избил миссис Китт, но тем не менее не убил? Думал, что убил, или не хотел убивать?
Если бы он орудовал молотком или дубинкой, если бы он стал душить ее...
Он воспользовался обрезком велосипедной цепи, излюбленным оружием многих негодяев: две-три лондонские банды в последнее время "выясняли отношения" именно таким образом. Боль от ударов, должно быть, непереносимая.
