Алексей Макеев - Одержимый
Одним махом открыть ее снова не удалось, а когда Гуров вслед за бандитом выбежал на улицу, там уже никого не было. Отчаянно вертя головой, Гуров побежал в одну сторону, потом вернулся, заглянул в несколько темных углов – напрасно.
– Ушел, гадюка! – с досадой пробормотал Гуров, ударяя кулаком по твердой, как скала, стене.
Но переживать по этому поводу было некогда – будто в ответ на удар Гурова из-за забора прогремел приглушенный расстоянием выстрел. Гуров бросился обратно. Он представил себе самое скверное – беспомощного Крячко, сидящего на холодном асфальте, залитого собственной кровью...
Как это обычно бывает, страшные фантазии на деле оказались просто фантазиями. Когда Гуров вернулся на то место, откуда начал погоню, его ждали два приятных сюрприза. Раненный им в ногу бандит, заметив приближающуюся фигуру Гурова, уже издали льстиво крикнул:
– Обратите внимание, гражданин начальник, я сопротивления не оказывал! Хотя, напротив, пострадал от ментовской пули. Можно сказать, невинно. Моей вины тут вообще нету. Я просто компанию поддержать. Мне сказали, что стукач завелся и разобраться с ним надо – я и пошел. Стукачей нигде не любят, сами знаете...
Он тянул к Гурову руку, точно прокаженный, увидевший мессию. Но Гуров сейчас даже не обратил на него внимания, потому что увидел впереди силуэт друга, живого и здорового, да еще и волокущего за собой упирающегося пленника. Впрочем, упирался тот больше для проформы, желая сохранить лицо, потому что Крячко был явно сильнее и тяжелее его килограммов на двадцать пять, и к тому же уже успел надеть на бандита наручники.
– Напоследок шмальнул в меня, гад! Сморчок весенний! – с веселым негодованием сообщил Крячко. – Из трубы прямо на меня выскочил и шмальнул. Но, видать, сам так напугался, что с двух метров не попал. А я ему подножку, руку на излом, оружие на землю и самого мордой в асфальт. Главное, что улика теперь налицо – пистолетик-то я прибрал. С пальчиками, между прочим. Молодец, без перчаток работает, мороза не боится, настоящий мужик!
«Настоящий мужик», субтильного телосложения, был весьма неплохо одет и на громилу из подворотни походил мало. Но когда Гуров присмотрелся к его физиономии, то с удовлетворением понял, что в руки им попался тот, кого они, собственно, и хотели найти. Перед ним стоял Паук собственной персоной. Он был мрачен, прятал глаза и сопел.
– Ну так, – объявил Гуров. – Мы тебя искали, чтобы мирно поговорить, а ты подставился по полной программе. Человека убил, в представителей власти стрелял... Оружие, которым совершено убийство, – вот оно. Ну и что будем делать, Паук?
Поняв, что инкогнито его раскрыто, Паук не сделался разговорчивее. Он только глубоко задумался, и постепенно на лице у него все яснее обозначалось выражение глубокой досады. Похоже, он только теперь стал понимать, какого свалял дурака.
– Зачем искали-то? – наконец мрачно спросил он. – У меня с законом никаких осложнений. А насчет убийства, его еще доказать надо. Может, это самооборона была? Он меня грозился замочить. И свидетели найдутся.
– Свидетели, точно, найдутся без труда, – согласился Гуров. – Вон один сидит, а второго ты, надеюсь, сам назовешь. А то ведь совсем никаких шансов оправдаться у тебя не будет. Будет все, как я сказал. Не тешь себя пустыми надеждами.
– Ты зачем же, дурашка, Леху-Ковра пришил? – спросил Крячко, дергая Паука за воротник пальто. – Мозгов у тебя совсем нету, что ли?
– Да я что, думал, что оно вот так получится? – неожиданно зло сказал Паук. – Мне намекнули, что Ковер про меня интересуется, хотя у нас с ним никаких дел отродясь не было. Ну я и подумал, что обрезать ему язык надо. Откуда же я знал, что так оно получится? Вы бы на моем месте...
– Мы на твое место не претендуем, – усмехнулся Крячко. – Незавидное местечко. А ты бы, прежде чем делать, головой иногда думал бы. Не прикончил бы Ковра, так сейчас просто бы потолковал с нами пять минут, да домой пошел.
– Смотря о чем, – вновь мрачнея, сказал Паук.
– Ты не так давно железнодорожника одного разыскивал, – сказал Гуров. – По фамилии Трунин. Зачем?
Хмурая физиономия Паука просветлела. Этот вопрос его явно не смущал. Он не видел в нем ничего для себя опасного.
– А, так это меня один человек попросил. Мы с ним в боулинг вместе играли, пиво пили. Культурно проводили время, короче. Вот он мне и рассказал, что один мужик к его жене клинья подбивает. Ну, типа, ему часто из дома отлучаться приходится по делам, а она хвостом крутит. И вот вроде с этим хмырем. Мне, говорит, неудобно светиться, мало ли чего... Вот и попросил разузнать про его обстоятельства жизни. А чего?
– А ничего, – ответил Гуров. – Будешь нам сейчас мозги пудрить, что не знаешь, как найти этого человека? Как и где вы встречались?
– В клубе для боулинга. Но он туда уже вторую неделю не ходит, – сказал, немного подумав, Паук. – Где живет – не знаю, говорю сразу.
– Ну, Паук, держись! – тяжко вздохнув, промолвил Крячко. – Сейчас я из тебя масло жать буду. Не знает он!..
– Правда, не знаю, – быстро ответил Паук. – Но у меня есть номер его мобилы.
Глава 5
Анатолий Дмитриевич Кащеев, чиновник из отдела культуры, вернулся из столицы в Раменское около восьми часов вечера. День был воскресный, и визит Анатолия Дмитриевича в столицу носил неофициальный характер. Но вопросы он сегодня решал основополагающие, круто меняющие его судьбу и карьеру. Анатолию Дмитриевичу удалось сегодня встретиться с весьма влиятельными людьми и произвести на них самое благоприятное впечатление. Теперь вопрос о его переводе в федеральное министерство можно было считать решенным. Осталось только выполнить формальности, дождаться официального решения, но это ожидание было сладким, его можно было назвать предвкушением новой жизни. Перейти на абсолютно другой уровень существования – это не гусь чихнул. Конечно, пришлось приложить много сил, провести огромную подготовительную работу, да что там греха таить, пришлось умасливать и склонять на свою сторону массу людей, пришлось идти на всякое. Чистоплюи могут осуждать его, но по-человечески он прав. Может быть, он не сохранит ангельскую чистоту, но зато обеспечит благополучную жизнь и себе, и своим детям и внукам. Это важнее. Ангельская чистота нужна на небе, а на земле нужно кое-что попрочнее, посущественнее. Нужны деньги, возможности, перспективы, власть, недвижимость. Да мало ли о чем нужно позаботиться в этой жизни!
Анатолий Дмитриевич ездил в Москву на собственном «Вольво». Пока что у него была «Вольво», но если дело пойдет и дальше как надо, то он обязательно подумает о том, чтобы взять тачку попрестижнее. А он был уверен, что все у него будет как надо, потому что для этого существуют все предпосылки. Он еще вполне молод (сорок лет – прекрасный возраст), честолюбив, полон сил и здоровья, вот разве что животик стал слегка округляться, но в столице он над этим поработает, обязательно запишется в какой-нибудь престижный фитнес-клуб. Подтянутость сейчас в моде. Начальство предпочитает видеть рядом бодрых и активных сотрудников.
Анатолий Дмитриевич вел машину, не торопясь, блаженно улыбаясь и свободно откинувшись на спинку сиденья. В голове у него прокручивались соблазнительные картинки его блестящего будущего – солидный кабинет, большие возможности, служебные машины, дорогие рестораны, модные курорты – не сразу, конечно, но когда-то все это у него будет. Он и сейчас живет неплохо, но там, наверху, все будет в сто раз прекраснее. Перед ним откроются такие горизонты, о существовании которых простые люди и не подозревают.
А уж как будет рада жена! Подумав об этом, Анатолий Дмитриевич снова самодовольно улыбнулся. Жена у него молодая, амбициозная женщина, бизнес-вумен, в столице она сможет по-настоящему развернуться.
Он миновал пункт ГИБДД на развилке. Здесь номер его машины уже хорошо знали, и даже речи не могло быть о том, чтобы тормознуть автомобиль. Один из милиционеров даже отдал честь – узнал, значит. Мелочь, а приятно. В Москве, конечно, такого добиться намного труднее. Но уж если поставить себе такую задачу и выполнить ее, можно будет считать, что жизнь прожита не напрасно.
Анатолий Дмитриевич повернул в сторону Раменского. Огни родного города были уже совсем рядом. И тут вдруг зазвонил мобильник. Вообще-то Анатолий Дмитриевич отключал его сегодня на весь день, чтобы никакой случайный звонок не спутал его тонкие дипломатические ходы. Включил он телефон недавно, и вот уже его беспокоят. Ну что же, теперь можно и перекинуться с кем-нибудь двумя словами. Без намеков, это лишнее, но разрядиться сейчас не помешало бы. Хорошо бы, если кто-нибудь из приятелей пригласил его сейчас на бутылочку коньяку... Нет, отметить удачу нужно дома, в узком кругу. В самом деле, сейчас они с супругой сядут за стол и за рюмочкой помечтают о райской жизни, которая скоро наступит.
– Алло! – благодушно сказал Анатолий Дмитриевич, поднося трубку к уху. – Слушаю, Кащеев!
