Николай Леонов - Потрошитель человеческих душ
— Да ладно, — сморщился старший лейтенант, — что вы обывателей слушаете? Они услышат, что где-то когда-то было, и давай высасывать из пальца. Кто тут чего тащит? Тут и тащить-то нечего.
— Ну не скажите, — покачал головой сыщик. — Ухоженные участки, цветники, розарии, бассейны, двух— и трехэтажные дома. Да у вас тут треть домов принадлежит людям с достатком выше среднего.
— Да ла-адно! — осклабился участковый.
— А ну, прекратите лыбиться! — грохнул Гуров кулаком по столу. — Перед вами старший по званию и по должности офицер. Почему вы несете службу в нетрезвом состоянии? Что за вид у вас, почему воротник рубашки грязный, почему форменные брюки не глажены?
— Да я… — Старший лейтенант от неожиданности подскочил на стуле, и его рука машинально дернулась к воротнику рубашки. — Я ночь на дежурстве провел, я дома еще не был. Может, и не должен здесь быть сейчас, а вот зашел. Между прочим, в нерабочее время занимаюсь служебными делами.
— Да? Первый раз слышу, что опохмелка — служебное дело. Сколько у вас заявлений о кражах за этот год?
— За этот… — Участковый достал грязный платок и вытер белый налет в углах губ, от чего Гуров брезгливо сморщился. — За этот — ни одного.
— Это вы ни одного не приняли! А обращались к вам сколько человек по фактам кражи из домиков?
— Ну, че там обращались… Я же говорю, что… там и заводить-то нечего, там всякие ситуации такие были. То соседи повздорили и друг на друга клепать начали, то… другие ситуации. Это наша специфика, между прочим. Вам там в министерстве не понять…
— Замолчите, вы! — рыкнул Гуров, смерив старшего лейтенант гневным взглядом. — Я начинал работу простым опером и прошел все от самого низа до самого верха. Вы мне еще будете рассказывать о сложностях вашей службы. Работать надо!
— А я что, не работаю? — проворчал участковый и весь подобрался на стуле. — Тут, что ни день, сплошные склоки, драки, пьянки.
— Так, хватит! Можно подумать, что вы не знали специфики работы, когда шли сюда. И не первый день вы служите. Значит, так, Васин! — Участковый затравленно взглянул на московского полковника, поняв, что тот и фамилию его уже узнал. — Если не хотите, чтобы я вам устроил проблемы, с последующим увольнением по причине служебного несоответствия, то слушайте приказ! И необязательно рассказывать о нем своему начальству, иначе я им такого расскажу! Приказ следующий: к завтрашнему утру составить мне список всех дачников вашего кооператива, у кого за этот год произошли хищения из домиков. Список составить по форме: личные данные, домашние адреса, номера дачных участков, даты проникновения и списки похищенного. С индивидуальными особенностями! Понятно?
— Так точно, — сдавленным голосом ответил участковый. — А заявления собирать?
— Черт с тобой, не собирай! Соберешь потом, если я похищенное найду. Задним числом соберешь и придумаешь, почему вовремя заявления не было. Тебе же, дураку, плюсом пойдет. Если вопросов нет, то приступай. Завтра быть здесь в десять ноль-ноль со списком!
Матурин встретил Гурова у леса, где под деревьями стояла их машина. Сержант Кикин сидел на дереве, затерявшись в густой листве, и рассматривал дачный массив в бинокль.
— Ну что, Лев Иванович, есть идеи? — поинтересовался капитан.
Гуров удержался от комментариев. Матурин откровенно не доверял московскому полковнику, постоянно иронизировал, скептически усмехался, но выполнял все точно. Придраться к капитану было сложно, даже упрекнуть, что он работает без энтузиазма и инициативы, тоже было нельзя. Ладно, притрется, решил Лев. Я не красная девица, мне его любовь ни к чему. Я приехал делать за них их работу, и нечего мне тут демонстрировать, что я сошка маленькая и не от меня все это зависит. От всех зависит!
— Идея первая, — спокойно сказал он, заходя в холодок под раскидистую березку. — Завтра у нас будет список всех краж за первое полугодие в этом кооперативе. Что ты по этому поводу думаешь, Игорь?
— Если вы ждете похвалы, то хвалю, — хмыкнул капитан. — А откуда данные?
— От участкового, — пропустил Гуров мимо ушей колкость. — Пришлось слегка надавить.
— Вам проще, — пожал плечами Матурин. — А вы уверены, что он не замешан в этих кражах? Я же так понимаю, что вы у него потребовали данные и по незарегистрированным кражам тоже? Может он одну-другую утаить, где как раз его дружки замешаны?
— Слушай, капитан, — задумчиво посмотрел на Матурина полковник. — А тебе не кажется, что с этим участковым должен был ты сам давно уже разобраться? И с кражами этими тоже. И с наркотиками, и с коноплей, и каналом ее сбыта отсюда во все стороны. Не находишь? Это ты старший опер ГУВД, а не я. Или ты думаешь, что полковник Гуров с детства сидит в кабинете министерства? А может, думаешь, что на Гурова никто никогда не давил, что он со службы не увольнялся и не возвращался потом, что не стреляли в него, что свои же коллеги бандитам его не сдавали, когда он мешал? Или что я погоны полковника на рынке купил?
— Извините, Лев Иванович, — улыбнулся открытой обезоруживающей улыбкой Матурин. — Я не хотел вас обидеть.
— Не хотел? А зачем тогда этот тон, эта неуместная ирония?
— Понимаете, заело, — стал серьезным капитан. — Вы приехали, шашкой махнули, и все заработало. Все у вас легко и просто получается. Нажали на начальство, и вам двух оперов дали. И не всяких, а кого вы велели. Заметьте, не попросили, а велели. И машину заместитель начальника вам свою служебную отдал. И участкового вы в момент к стенке прижали. А тут живешь, лямку тянешь, с начальством бодаешься, чтобы хоть что-то полезного сделать, чтобы за свои погоны стыдно не было…
— А ты уйди, если не можешь, если стыдно. Уйди и не мешай работать. А если остался, то бейся, как в рукопашной схватке, до последнего. Дослужись и ты до полковника, и у тебя все будет получаться легко и просто. А эти твои улыбочки, подначки совсем не дружеские, они ведь нашей с тобой работе не помогают, а только мешают. И лейтенанта молодого ты расхолаживаешь. Нравятся тебе мои возможности, так радуйся, пользуйся, пока можно работать на всю катушку!
— Лев Иванович, — рассмеялся Матурин, — ну, правда, извините. Я не хотел вас обидеть. Давайте забудем об этом разговоре.
— Ладно, закончили, — согласился Гуров. — А насчет участкового ты прав. Только я считаю, что он не имеет отношения к этим кражам. Может иметь, но не имеет. Во-первых, я не вчера родился, и меня ложными удивлениями провести сложно. А во-вторых, резона ему нет. Он пьющий, у него баба где-то неподалеку, да и работал он бы иначе на этом месте. Честно гонялся бы за другими преступниками, залетными, а своих бы оберегал. А он вообще ничего не делает, только укрывает преступления. Нет, это конченый человек. Сейчас он меня боится, потому и сделает, что я велел, а потом… Или начнет работать, или уйдет.
— Ладно, поверю вашему опыту. Кстати, вон и Лешка идет. Мы нашли три точки наблюдения, с которых почти вся территория просматривается. Нужны аппаратура ночного видения и коммуникаторы для связи.
— Я предлагаю еще и Кикина с машиной укрыть на вероятном пути прибытия воров. Пусть сидит в засаде. Он сообщит о том, что кто-то ночью приехал, он же в случае чего, и дорогу перекроет, и преследование организует.
— Здравия желаю, — улыбнулся подошедший Нефедов и выжидающе посмотрел на Матурина.
— Давай докладывай, — кивнул капитан. — Я объяснил Льву Ивановичу наш план.
— А-а… ну вот! Дача недостроенная, но не брошенная. Хозяин у нее есть. Пройти на территорию участка проще простого, там с трех сторон ограждение нарушено. Я поднимался — с третьего этажа обзор южного сектора градусов девяносто.
— На глазах у всех ты туда заходил? — на всякий случай поинтересовался Гуров.
— Нет, с соседями, — засмеялся Нефедов. — Я же понимаю, нарисовался потенциальным покупателем участка, ходил, присматривался, расспрашивал, не продает ли кто участок с домом или недостроенным домом, как со светом и водой, как с охраной.
Следующая ночь была первой ночью их дежурства. Гуров позвонил в ГУВД и попросил организовать для него оборудование и средства связи. Потом они съездили в город, чтобы переодеться в более подходящую одежду, и вернулись в дачный массив только к восьми вечера. Оба опера и Кикин получили табельное оружие. Гуров в такого рода командировках не расставался с любимым «вальтером». Он, естественно, никогда не оставлял оружие в гостиницах, да и дома у школьного друга оружию нельзя храниться. Мало ли.
До наступления полной темноты Гуров с оперативниками просидел в машине. Они обсуждали список, подготовленный участковым Васиным. В списке имелось восемь фамилий, в чьи дачные домики проникали воры в этом году. Васин честно признался, что обращений к нему было гораздо больше, но он не стал вносить в список случаи кражи старых лопат, дюралевого бака, двух алюминиевых тазов и двухметрового куска железнодорожного рельса. Таких мелочей было много, и в тех ситуациях в самом деле можно было подозревать соседей или других садоводов из этого же товарищества. Да и кражи цветного и черного лома не вписывались в концепцию Гурова. Ему были нужны другие.
