Александра Маринина - Шестерки умирают первыми
– Что ж, может быть, ты и прав. Подождем еще. Сколько человек собираются прийти сегодня вечером?
– Вы лично пригласили восемнадцать, – доложил Гена, достав из кармана маленький блокнот и быстро пролистав его. – И еще семеро выразили желание поздравить вас, если у юбиляра не будет возражений.
– Итого двадцать пять, – кивнул Кабанов. – И у каждого как минимум по пять человек сопровождения и охраны. Ты подумал о том, где их разместить и кормить?
– Я предлагаю в банкетном зале накрыть два стола. Один – для вас и ваших гостей, другой, тоже на двадцать пять персон, для охраны. Каждый гость будет иметь в зале по одному человеку для охраны и личных поручений. Находящийся рядом общий зал можно полностью отдать остальным сопровождающим. Я уже говорил с администратором, он просил не позже трех часов сообщить, нужно ли будет закрывать общий зал для посетителей.
– Сколько человек поместится в этом зале?
– Все сто как раз поместятся. Там тридцать столиков, по четыре человека за каждым.
– Хорошо, Гена, я на тебя полагаюсь. Никаких эксцессов быть не должно, ты это понимаешь?
– Конечно, Виталий Николаевич.
– И вот еще что, Гена…
Кабанов наконец отвернулся от окна и, тяжело вздохнув, уселся за стол. Избыточный вес давно уже сделал его тело грузным, а движения – медленными и неловкими, но светлые внимательные глаза смотрели по-прежнему открыто и цепко. Кабанов никогда не скрывал своего недоверия к кому бы то ни было, полагая, что лучше ошибаться в приятную для себя сторону, нежели дать себя обмануть.
– Подними-ка наши связи в областном управлении внутренних дел. Я хочу знать об этих трупах все. Я хочу быть уверен, что все эти люди убиты из одного пистолета. Ведь вполне может оказаться, что все это просто совпадение. Один из них может оказаться нашим, а все остальные – случайность. Понял меня?
– Да, Виталий Николаевич.
– Иди, Гена. И скажи Эле, чтобы ни с кем меня не соединяла до четырех часов. Я хочу подумать.
2
В кабинет к своему начальнику Дмитрий Платонов вошел, не предчувствуя ничего плохого. Может быть, потому, что с утра мысленно прощался с Юрием Ефимовичем Тарасовым. Идти на похороны Дмитрий побоялся, так как знал, что среди провожающих в последний путь будет много оперативников. Обнародовать свою связь с Тарасовым он не хотел, правда, скорее по привычке, нежели по необходимости. Скрывать их тесное сотрудничество имело смысл, пока Юрий Ефимович был жив, а теперь, после его смерти, эта тайна мало кому была интересна.
Настроение у Платонова было мрачное, и на вызов начальника он отреагировал мгновенно возникшим желанием послать его куда подальше. Полковник Мукиенко работал в Управлении по борьбе с организованной преступностью всего около трех месяцев, своих подчиненных знал плохо, и общение с ним удовольствия сыщикам не доставляло.
Полковник начал с места в карьер, как обычно, забывая поздороваться.
– Дмитрий Николаевич, вам что-нибудь говорит фамилия Сыпко?
– Так точно, товарищ полковник. Примерно восемь месяцев назад я получил написанное им письмо, в котором Сыпко вскрывал махинации на заводе в Уральске-18, – не раздумывая, доложил Платонов. В вопросе он не видел ничего опасного.
– Что вы сделали по проверке этого сигнала?
– Все, что нужно, товарищ полковник. – Платонов упорно избегал называть Мукиенко по имени-отчеству, боясь не совладать с собственным языком. Одно время он пробовал потренироваться, чтобы без запинки произносить «Артур Эльдарович», но быстро оставил сие пустое занятие. Коварная буква «р» каталась по языку и зубам в произвольно выбранном направлении, упорно не желая становиться на положенное ей место.
– Следует ли ваши слова понимать так, что по материалам проведенной вами проверки уже возбуждено уголовное дело?
– Нет, дело еще не возбуждено.
– Почему? В чем задержка?
Платонов удивленно посмотрел на начальника. Опытный работник, много лет проработавший в системе МВД, мог бы и сам догадаться, в чем бывает задержка, когда расследуешь дела о хищениях и злоупотреблениях. В доказательствах. В этих делах всегда задержка из-за того, что очень трудно собирать доказательства.
– Товарищ полковник, идет сбор информации, документирование преступной деятельности, выявляются связи. Вы же прекрасно знаете, как это непросто.
– Знаю, Платонов, знаю. Но я знаю и другое. На протяжении восьми месяцев вы ничего не сделали по поступившему сигналу. Более того, вы умело прикрывали махинации, творящиеся в Уральске-18. И даже взяли за это взятку.
У Платонова перехватило дыхание. Вот, значит, в чем дело. Да-а, давненько судьба не баловала сюрпризами, расслабился, решил, что теперь уж до пенсии спокойно доработает. Ан нет, не вышло.
– Я не понял, товарищ полковник, о чем вы говорите.
– О том, Дмитрий Николаевич, что фирма «Артэкс» перевела на один банковский счет солидную сумму в валюте. И сразу же после этого самоликвидировалась. Знаете, на чей счет переведены деньги?
– Нет, не знаю. На чей?
– Точно не знаете? Подумайте, Дмитрий Николаевич, может быть, вам лучше самому вспомнить, не дожидаясь, пока я уличу вас во лжи.
– Я не знаю, о чем вы говорите, товарищ полковник.
– Но о фирме «Артэкс» вы слышали?
– Разумеется. Через нее завод в Уральске-18 продавал списанные приборы, содержащие драгметаллы. Я вышел на эту фирму, проверяя заявление Сыпко.
– Уже хорошо. А про фирму под названием «Натали» вы тоже слышали?
Платонов почувствовал, как пол стал уходить из-под ног. В фирме «Натали» работала его жена Валентина.
– Слышал, – ответил он, не пытаясь скрыть испуг и недоумение. Он и в самом деле не понимал, о чем идет речь.
– В этой фирме, если я не ошибаюсь, работает ваша супруга, Платонова Валентина Игоревна. Верно?
– Верно. Вы хотите сказать, что «Артэкс» перечислил деньги в фирму моей жены, давая мне взятку?
– Да не хочу, а уже сказал. Вам дали взятку за то, чтобы вы перестали крутить это дело в Уральске. А вы ее взяли. Более того, вы выполнили ряд действий, этой взяткой оплаченных.
– Это неправда, товарищ полковник. Я не имел никаких дел с «Артэксом». Я не брал от них денег и не делал ничего для них, я вам клянусь.
– Ну, Дмитрий Николаевич, это смешно, – вздохнул Мукиенко. – Вы мне клянетесь. Да что мне ваши клятвы? Объективно обстоятельства складываются не в вашу пользу. У меня ведь есть все основания вызвать сейчас конвой и отправить вас из этого кабинета в наручниках. Вы хоть понимаете это? Вы должны представить мне доказательства вашей непричастности, вашей невиновности, а вы мне, видите ли, клянетесь. Ну и что я должен делать с вашими клятвами?
– Я готов ответить на любые вопросы, товарищ полковник. Как я могу доказать вам, что не брал никаких денег у фирмы «Артэкс»? Ну как мне вам это доказать?
– А очень просто. Принесите мне все документы, которые вам удалось раздобыть за восемь месяцев работы. Я хочу видеть реальный результат ваших трудов. Или вашего оплаченного безделья. Это уж как получится. И не забудьте принести документы, которые вам привез из Уральска Агаев.
«Это уж хрен тебе, – зло подумал Дмитрий. – Славка Агаев привез с собой две папки. В одной были материалы по списанным металлсодержащим приборам, в другой – по золотосодержащим отходам производства. Документы по отходам я у него забрал и не собираюсь никому показывать даже под угрозой расстрела. А документы по приборам остались у Агаева. Сейчас он, наверное, уже прилетел в свой Уральск. Рейс у него был сегодня рано утром, и погода вроде хорошая, задержек с вылетом быть не должно. Интересно, откуда Мукиенко знает про мою встречу с Агаевым? Конечно, мы обменивались телетайпограммами, никакого секрета из совместной работы не делали, но полковник никогда не проявлял видимого интереса к моей работе по Уральску».
– Я не брал у Агаева документы, я только их просмотрел и вернул ему.
– Вы, конечно, рассчитываете на то, что ваши слова никто не сможет опровергнуть, – почему-то грустно произнес Мукиенко.
– Мои слова может подтвердить Агаев. Зачем же их опровергать?
– Прекратите, Платонов! – вдруг Мукиенко перешел на крик. – Вы прекрасно знаете, что Агаев не подтвердит ваши слова.
– Почему? – Дмитрий по-прежнему не чувствовал ничего, кроме раздражения и усталости. Предощущение беды никак не могло прорваться сквозь тяжелый, будто налитый свинцом, туман, окутавший его мозг. Ни разу в жизни Платонов не переживал так остро и тяжело горечь утраты, хотя похоронил многих, и родных, и друзей.
– Потому что Агаев найден убитым через час после того, как вас с ним видели вместе. И не надо мне рассказывать, что вы этого не знали. Дмитрий Николаевич, я не люблю делать поспешные выводы, но и затягивать решение вопросов не в моих правилах. В вашем распоряжении десять минут. Либо за эти десять минут вы представите мне доказательства того, что вы не убивали Агаева и не брали за это деньги у фирмы «Артэкс», либо через десять минут вас выведут отсюда в наручниках. Вы меня слышите, Платонов? Платонов!..
